Пыль небес - Наталья Игнатова

– Это взятка, – сказал его величество, последнее время пребывавший в хорошем настроении, поскольку вальденские войска успешно захватывали север Акигардама. – Не желаю больше видеть немой укор во взгляде. Изволь радоваться и благодарить мое величество.

– Благодарю, ваше величество. – Тир сам чувствовал, как немой укор в его взгляде сдает позиции радостному предвкушению новых возможностей. – Я-то умею пользоваться шонээ, еще Риттер умеет, а кто научит остальных?

– Ты научишь. Еще вопросы?

– Никак нет, ваше величество… – Тир подумал-подумал, понял, что сейчас самое время быть честным, и добавил: – Спасибо.

– Так-то лучше, – по-шефангски ухмыльнулся Эрик. – На здоровье, Суслик.

А Мал женился. То ли война так подействовала, то ли просто время подошло, кто поймет, но все вели себя странно. Падре расстался с большинством любовниц, оставив при себе только одну. Риттер уже полгода не заводил новых романов. А Мал, видимо, с ума сошел.

Избранницу свою, Золанку фон Лагодны, баронессу из старой геллетской знати, Мал представил старогвардейцам за месяц до свадьбы. Представил так торжественно, как будто они были его семьей и как будто им было какое-то дело до того, что там у Мала за женщина завелась.

Ясно стало, что для Мала эта женщина – особенная. И Старой Гвардии она, разумеется, сразу стала небезразлична. В хорошем смысле.

Но сколь бы хорошим этот смысл ни был, а Тира общим советом отрядили вести наблюдение, делать выводы и принять решение: можно ли доверить боевого товарища этой тихой даме, родословная которой уходила корнями чуть не к Первородным Людям? Тиру было смешно – особая авиагруппа, личные небесные телохранители императора Вальденского, как-то незаметно для себя самих действительно стали считать друг друга семьей, пусть и очень странной. Ситуация, если вдуматься, жалкая и довольно нелепая.

Мал, еще когда только получил от Эрика землю, пытался уговорить родителей переехать в Вальден. Но все его братья и сестры устроили свою жизнь в Радзиме, и выбор родителей был очевиден: они предпочли остаться в родном селе, поближе к остальным детям.

Падре привез в Вальден свою матушку, но вот уже три года, как она умерла.

Шаграт о родственниках если и вспоминал, то только гадости. А Риттер и Тир – оба были круглыми сиротами.

Да. Ситуация жалкая и нелепая. Но что же делать, раз так сложилось.

Тир одобрил выбор Мала.

Вопреки распространенному мнению, Малу вовсе не нужна была женщина, которая на земле брала бы его на поводок и указывала, что и как делать. Малу нужна была женщина, которой он стал бы защитником и кормильцем, рядом с которой он на земле, как в небе, чувствовал бы себя всемогущим. Золанка подходила по всем пунктам, что Тир и огласил на тайном старогвардейском совете, собравшемся в его доме под насмешливым взглядом Блудницы с портрета.

Но ему было очень интересно, а скажи он, что Золанка не пара Малу, и что бы делали эти орлы? Запретили жениться? Так Мал не мальчик уже – двадцать восемь лет.

Хотя конечно, женщина, в смысле, жена – это выбор, который нужно делать обдуманно и учитывать не только свои желания, но и то, как скажется твой выбор на тех, с кем вместе ты воюешь. Ведь неурядицы в семье могут привести к неадекватному поведению в небе. И раз влюбленный человек обдуманного решения принять не в состоянии по причине умственной атрофии, кто-то должен решать за него. Так что теоретически старогвардейцы действовали верно. Практически же никакой пользы от их действий не было и быть не могло. Что ж за жизнь такая, а?! Почему у людей никогда не бывает так, чтоб все просто и понятно? Почему правильное на поверку выходит нереализуемым, а чувства всегда бегут впереди разума?

И, главное, как при этом люди умудряются доживать хотя бы до тридцати лет?

Загадка!

Тиру было тридцать пять. Примерно. Он так и не определился, какой день года считать своим днем рождения. Старогвардейцы решили, что это день, когда Шаграт подарил ему свою картину. Выбор не хуже прочих, так что он не спорил.

Непонятным и настораживающим фактом было то, что в свои примерно тридцать пять он все еще выглядел так же, как в двадцать восемь. А в двадцать восемь он выглядел на двадцать с небольшим. И никаких перемен во внешности до сих пор не наблюдалось. Это становилось просто-таки неприличным. Падре, Риттер, Мал, начавшие службу мальчишками, повзрослели и возмужали. Они не скоро состарятся – посмертные дары замедляют старение, хоть и не останавливают совсем – но, по крайней мере, эти трое достигли расцвета сил. А он мало того, что с самого начала был мельче их, теперь казался еще и моложе.

Как и почему при таких раскладах Старая Гвардия продолжала к нему прислушиваться, было загадкой. Но куда большей загадкой было то, что с ним происходило? Или не происходило? И почему?

Казимир тоже не старел и не менялся, но Казимир и был нестареющим. Дракон все-таки нелюдь, вроде эльфов или шефанго. А Тиру пообещали смерть от старости.

Он не помнил, когда и где происходил разговор с… существом?.. Да, с существом, называвшим себя его создателем, но твердо знал, что разговор этот был, и помнил все, что тогда услышал. Он должен был состариться и умереть – это в том случае, если не погибнет в бою. Старение, однако, откладывалось на неопределенный срок, и черт бы с ним, со старением, но повзрослеть хоть немного точно не помешало бы.

– Осиротели мы, – загрустил Падре, когда закончилась громкая развеселая свадьба, на которой гуляла вся Гвардейская улица. – Что ж теперь начнется-то? Мы в «Антиграв», а Мал – домой. Мал домой, а мы – в «Антиграв». Одни!

– Минус один – плюс один, – изрек Риттер, старательно казавшийся лишь слегка пьяным, – надо Суслика пить учить. Тогда все сойдется.

– Ни хрена себе арифметика, – опасливо прокомментировал Тир и отступил к Блуднице, – отставить учить Суслика! Лучше подумайте, как мы без Мала неделю летать будем. Ему же отпуск дали.

– Не женись! – хором сказали друг другу Риттер и Падре.

И оба изумленно примолкли.

История пятая

ФОРМУЛА ЛЮБВИ

ГЛАВА 1

А бабы – последнее дело!

Светлана Покатилова

На фоне общего повышения романтичности, которое (повышение) Тир считал тихим помешательством, он и не уследил за Шагратом.

Тот некоторое время назад стал пользоваться успехом у человеческих женщин. Осознав сей вопиющий факт, Тир чуть было не поставил крест на своей способности понимать людей. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что некоторых женщин просто-напросто тянет на экзотику, а дикий лесной парень Шаграт, хоть и зеленый и страшный, в делах амурных, по слухам, отличался, во-первых, выносливостью, во-вторых, первобытной звероватой непосредственностью.

Тир с некоторым страхом ждал, что Шаграт заведет долгосрочный роман, потому что не представлял, как будет объяснять себе этот случай. Но пока что обходилось. Даже самые страстные любительницы экзотики не способны были выдержать орка дольше месяца.

Еще Шаграт выучился читать про себя, почти не шевеля губами, и малость на это дело подсел. Он как и прежде на первое место ставил полеты, на второе – кабак, а на третье, питая страстную любовь к фильмам, – записи передачи «В гостях у сказки», специально для него сделанные Тиром на мнемографе, но где-то месте на пятом или седьмом, почти сразу вслед за женщинами, расположил книги. Читал преимущественно сказки, верил в них безоговорочно и иногда озадачивал вопросами, на которые просто не существовало ответов.

После свадьбы Мала прошел примерно месяц, когда Шаграт подкатился с вопросом:

– Суслик, а зачем люди женятся?

– А орки зачем? – машинально среагировал Тир.

На что надеялся? На то, что зеленый шовинист примет предложенную аналогию? Дурак наивный.

– Орки, – сказал Шаграт, – это орки. Ты нас с людьми не равняй. У нас все по уму. Если красивая, если кормить можешь, пошел к ее матери, сказал: хочу, чтобы моя была. Мать у нее спросит, согласная, нет? Если согласная – в свой дом берешь. Другую красивую увидел, кормить можешь – опять к матери идешь. Теперь две жены – обе твои. Ты их кормишь, они по хозяйству, ну и красивые, ясен хрен, всем завидно.

– И так N раз? – предположил Тир.

– Сколько получается, столько и раз, – отрезал Шаграт.

Тир заподозрил, что говорят они о разном, но уточнять не стал.

Орочьих женщин он видел в Хорне и знал, что у своей среднестатистической соотечественницы Шаграт легко пройдет под грудью. С учетом этого рассуждения о красавицах и их количестве превращались в чистой воды теорию.

Пожав плечами, Тир сообщил, что у людей примерно так же, только по обычаям Вальдена или Радзимы в жены можно взять лишь одну женщину.

За это разумное и терпеливое объяснение он удостоился взгляда, полного глубокой жалости.

– Суслик, – протянул Шаграт, – ты загнался. Ты сам посчитай, раз математику любишь, насколько все больше, чем одна?