Ты - Моё Море - Яна Войнова

подходя ближе к Рыжику, которая теперь уже даже дышать перестала.

— Она ― Лора. Че надо, мужик? — отрезал Вадик, наблюдая за тем, как Рыжик вжала голову в плечи. Ее взгляд стал отрешенным, и Северов понял: Лора опять не здесь. Снова улетела в свою альтернативную реальность.

— Да, Лариса, — высокое интеллигентное пугало с надменным видом осмотрел Севера, будто тот музейный экспонат, и презрительно ухмыльнулся. — Что я могу сказать? — спросил он, разводя руки в стороны. — Много лет прошло, однако ты так и не изменилась. Я всегда знал, что из тебя ничего путного и достойного не выйдет, однако даже не предполагал, что ты настолько низко падешь, общаясь с форменным… быдлом и падалью.

— Че? — Вадик аж офигел от наглости этого интеллигентного урода и резко подскочил из-за стола. Рыжик, увидя его реакцию на прямое оскорбление этого будущего инвалида первой группы, вмиг возвратилась из своей альтернативной реальности в мир живых людей.

— Вадик, спокойно. Не надо. Пожалуйста. Я прошу тебя. Оставь его, — умоляюще затараторила она.

— Лора, ты его знаешь? — когда Рыжик молчаливо кивнула, он спросил: — Кто это? — Вадик не сводил глаз с немолодого козла. Надо отдать ему должное. Он не сдвинулся с места. Лишь презрительно ухмыльнулся. Казалось, что ему отчаянно хочется помыться, так как его чистое незапятнанное величество снизошло до грязной челяди, коей он, несомненно, считал Вадика.

— Анатолий Ткач, — прошептала Лора.

— Опаньки. Вот так встреча! На ловца и зверь бежит! Ну, здорово, папаша! — рыкнул Север, встал вплотную перед хреновым интеллигентом и со всей силы треснул его с головы. Мужик бодро упал. В нокаут. С одного удара. Хлипкое долбое*ское чмо. Вадик хотел было добить, но тут сидящие в ресторане женщины взвизгнули, мужчины подскочили со своих стульев. Прибежали официанты, послышались предложения вызвать милицию. Ладно. Сегодня конченному п. дору повезло. Убивать Север его будет после. Не при свидетелях. Долго и с наслаждением.

Лора остолбенело уставилась на лежачее отцовское тело.

— Вадик, он…

— Да не боись ты, оклемается, — Север еле сдерживался, чтобы не добить падлу с ноги.

— Вадик, давай уйдем, пожалуйста! — Лора вцепилась в его руку мертвой хваткой и с испуганными глазами умоляла Вадика, тряся за рукав.

— Поужинали, называется, — буркнул Северов и повел Лору на выход. Да, со свиданиями у них как-то с самого начала не заладилось…

Лора не ожидала. Она совершенно не была готова к встрече с Анатолием Ткачом. Попыталась вновь при виде его воспользоваться своим излюбленным рабочим способом и мысленно оказаться на берегу моря. Только у нее не вышло. Точнее, Вадик не позволил. Он… ЗАЩИТИЛ ее! От отца! За Лору вступался, наверное, только Егор, обычно только словесно. Однако перед диктаторским напором Анатолия Валерьевича Лаврентьев сжимался и пятился назад. Отец Лоры обладал каким-то магическим действием на людей. Его боялись все. Он мог ничего не говорить, просто молчать, но от его вида у людей начинали трястись поджилки.

А Северов… Всю дорогу домой Лора пребывала в немом шоке. Ее никто не защищал. Никогда. Физически тем более. Стыдно признать, но она уже была готова к очередному избиению, только чтобы он ее оставил в покое на следующие десять лет. Приучил все же ее Анатолий Ткач, как безропотную собачку Павлова. Идиотская реакция ее идиотской психики на его надменный до печенок и пробирающий до костей голос, на его жесткий взгляд полного превосходства, которые обещали адские муки, на его худые жилистые руки, словно отбойный молоток, наносящие точечные мощные удары. Если бы не Вадик, Лора бы… вновь стерпела. Молчала, стойко сносила бы жестокие побои и терпела. Даже не пыталась бы вырваться, потому как знала ― бесполезно.

Бетонно-непробиваемый Северов во второй раз ее защитил. Вадик сделал это так естественно, будто само собой разумеющееся! Она смотрела на лежащее на полу светило медицинских наук с разбитым кровоточащим носом и думала о том, что против Северова этот ранее казавшийся страшным человек, выглядел настолько жалким и беспомощным. Обманчивое чувство. Нельзя поддаваться.

— Он отомстит, Вадик, — сказала Лора, нарушая тяжелое молчание в машине. ― Он не простит тебе своего унижения. Он очень злопамятный и коварный. Я его хорошо изучила. Он обязательно отомстит.

— П..здец, я уже трясусь! — возмутился Северов. — Ты реально думаешь, я испугаюсь какого-то сраного докторишку?

— Он не доктор, он — ученый… — уточнила Лора.

— Он — покойник, — решительно заявил он.

— Ты не убьешь его! ― взвизгнула обеспокоенная Лора, — Вадик… не убивай его! Бог ему судья. Но не убивай его, пожалуйста. Мама не переживет. Я… он мой отец, Вадик. У меня другого нет…

— Как ты меня достала, Рыжик, со своей христианской херью: этого не убивай, того не бей, сюда не тронь! П. здец, просто! Тоже мне, нашла всепрощающего Христа! — ругался Вадик, выходя из машины. Он обогнул ее и открыл Лоре дверь. Только поставив ногу на землю и оперевшись на поданную ей руку, Лора скривилась от невыносимой боли в колене. Все-таки каблуки ― не ее вариант. — Что такое?

— Мне нельзя долго на каблуках. Травма. Болит сильно.

— Так какого хрена нацепила тогда? — рявкнул на нее Северов.

— Тебе понравиться хотела! У нас же типо свиданье! — зло выкрикнула Лора. Как же он ее бесит! Что он на нее вечно орет?! Северов молча уставился на нее как тупой олень, пока она, прихрамывая, пыталась доковылять на высоких каблуках до входной двери. А потом, чертыхнулся сквозь зубы и поднял ее на руки. Лора снова ошалело уставилась на его хмурое недовольное лицо. На руках Лору не носили. Никто. Никогда. Кроме Вадика. Поднимает ее в легкую, как мешок картошки, и тащит в свою пещеру. Она была уверена: если бы мог, на цепь посадил.

Северов принес ее в гостиную и усадил на диван. Потом присел на корточки перед ней и стал расстегивать сапоги. Сняв с нее обувь, отшвырнул в сторону.

— Выкинь эту бабскую хрень из головы! Еще раз увижу тебя на каблуках, придушу, Лора, я серьезно! — ругался Вадик. Потом Северов принес мазь, которую прописал Кирилл для ее больной ноги. Выдавил из тюбика часть и стал бережно втирать бесцветную жижу в травмированное колено. Лора же, не мигая, таращилась на него и не могла произнести