Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович

– Харибда, Гестия, Афина, Паллада, Парвати, Помона, Дриада… – перебирал я в памяти имена женских персонажей из языческих эпосов.

Не так уж мало их всплывало в памяти. Мне нужны были слова из трёх слогов для именования судов, строящихся в Архангельске. Иван выпускал каждый год по две-три штуки. Вспомнились Деметра и Кибела, потом Ирида. Откуда они и за что отвечали, ума не приложу, но звучание запоминающееся. Геката, Ехидна, Химера.

– Юнона, Исида, Церера, – включилась в процесс генерации названий Миллисента.

– Гарпия, – вывела нашей левой рукой прямо на бумаге Софи.

– Апата, – помянула абсолютно незнакомое имя Милли. – Минерва, Венера. – Эти мне знакомы. – Грация, Фауна. – Это по какому же пантеону она шпарит?

Одним словом, список на несколько лет мы составили, вычеркнув из него Апату, потому что легко спутать с Агатой, от каковой мы и плясали с самого начала.

Собственно, это и было последнее письмо, написанное во временном лагере, откуда мы и ушли вниз по течению, не заворачивая в Нерчинск. Судёнышко с Лизой и Фёдором V отвернуло налево, в Шилку, подняв сигнал «Следую своим курсом», а наша немалая флотилия отправилась на восток с заходами в устья Биджана и Биры, где предполагалось разместить по одному стрелецкому полку, чтобы они наблюдали за вылазками манчжур, буде оные придут из Сунгари. Третий полк полагали расквартировать в Хабаровске, а четвёртый – Тобольский – уже в Албазине. В самом же нижнем течении Амура нам сколь-нибудь значительных сил пока не требовалось.

Глава 37. Стальные деньги

До Сомольска мы добрались не быстро: заходили в места расквартирования стрелецких полков, осматриваясь хозяйским глазом и раздавая указания практического содержания. В конечной же точке маршрута оказались только в начале осени: Амур – длинная река, даже если плывёшь по нему на моторе.

Жители в как бы столице занимались самым сейчас для нас важным – укладывали под навесы лес, подогнанный плотами. На что-то большее просто не хватало рабочих рук: основная часть населения уходила воевать. А тут целый флот прибыл! Кэти сразу же занялась устройством причалов для многочисленных двенадцатитонок, среди которых имелось много вовсе безмоторных, но и специальные буксиры с особенно большими гребными колёсами тоже встречались – как-то постепенно складывались оптимальные пропорции на речном хозяйстве.

Вскоре пришла «Горгона» под управлением Василия Жданова, который немедленно получил из рук Софи жалованную грамоту государя, дающую ему дворянское достоинство. Под ручку с Васенькой Софья проследовала в часовенку, где, забыв о своём безбожничестве, крестилась да тут же и повенчалась, не отходя от тумбы, кою, кажется, именуют алтарём. А потом вырубила меня надолго. Да я не в претензии: понимаю, что прежде всего волнует её дело молодое, а остальной мир подождёт. Реципиентке моей нынче всего девятнадцать. Или двадцать уже? Так ведь и не выяснил точную дату рождения.

Извлекали моё сознание на свет изредка и ненадолго, отчего сведениями располагаю неполными. Знаю, что прорубали просеки для санных путей и из нарубленного гнали скипидар. Что хлеб корейский доставили стрельцам, а то, что это был почти сплошной рис, не беда. Из Архангельска пришла свеженькая – считай, прямо со стапелей – «Наяда», привезла моторы и перегонные установки.

Когда реки замёрзли и выпал снег, по зимнему пути появился огромный обоз – прибыл князь Василий Васильевич Голицын. Не собственной персоной, а челядь его с большим хозяйством и мастеровыми, принявшимися срочно ставить просторный терем. Наши пятистенки, в которых обитает всё население Сомольска, чем-то не угодили старшему челядиняну. А ведь специально наставили их с запасом.

Так про поездку в Корею. Удобную для стоянки бухту Вася отыскал на восточном берегу полуострова рядом с городом Вонсан. Там, кроме корейцев, встречались и японцы, и китайцы. Не сказать, чтобы это был оживлённый торговый порт, но купцы отыскались. Местные власти приняли подношение и препятствий не чинили. Привезли мы в этот раз шкуры не только калана, но и морского котика. Почти всё это ушло в обмен на зерно и металл – железа и меди нам привезли, причём не издалека. А чуть погодя и чугун доставили. Про олово и свинец ничего не сказали, только руками развели. Пообещали разузнать и на следующий год…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Да, Василий пообещал, что снова сюда заглянет, когда в его северном краю растают льды. С центральной властью Кореи он даже не пытался связаться: не хотел привлекать внимания, потому что засылал лазутчиков в Китай – сына боярского Ермоху Житникова и нашего сомольского китайца по имени Бокин. Ермоха с трудом объяснялся по-китайски, как и Бокин по-русски, но друг друга они понимали. Оба пацаны ещё – лет по четырнадцать. Они пристроились к обозу, уходящему в сторону Пекина, который нынче называется Пежином.

Сама Корея, как выяснилось, платит дань Китаю и считается его вассалом. Но администрация здесь местная. Ещё Васе подсказали, что торговать европейцы предпочитают через Макао, которым нынче владеют португальцы. Однако чай, шёлк и фарфор китайцы продают только за серебро – товары, привезённые из Европы, их не интересуют. Это так официально считается, но мы-то знаем, что пушки они у голландцев берут. Одним словом, клубок из неясностей здесь знатный.

Так капитан Жданов наведался в Макао и выяснил, что мягкая рухлядь в качестве платы тоже принимается (он не всё распродал в Вонсане). А на обратном пути наведался в Японию, где выяснил, что местные умеют выделывать шёлковые ткани – Китай в этом деле оказался отнюдь не монополистом. А ещё японцы ратятся с айнами за самый северный из крупных островов своего архипелага – за Хоккайдо.

Я к чему про это рассказываю? Да к тому, что международная обстановка в этих далёких землях напряжённая и запутанная, разбираться в ней нужно пристально. И тут, как на заказ, приезжает в ссылку отъявленный дипломат и в остальном человек неглупый и замечательно образованный – князь Василий Васильевич Голицын. Почему я утверждаю, что в ссылку? Из-за царевны Софьи. Людская молва именно этого царедворца и вообще канцлера назначила в любовники старшей сестре Петра. Государь долго сдерживался, но после замужества Софьи Алексеевны понял, что напрасно он терпел неприятного ему вельможу, и отправил его на противоположный край своей необъятной страны.

С главой Стрелецкого приказа Шакловитым в точности та же история. И его полагали царевниным фаворитом. А им оказался Строганов. Я не удивлюсь, если выяснится, что в Орле-городке на Каме нынче живут и здравствуют старшие дети царевны: места эти от столицы удалённые, стараниями Строгановых благоустроены. Чужие там не ходят.

Ну а теперь промыслом затейницы-судьбы и по причине гневливости государя у нас с Софи сразу два столь нужных деятеля под рукой образовались – для военных хлопот и для посольских.

Фёдор-то Шакловитый попытался разок проявить неподчинение по отношению к адмиралу, но тут же получил кулаком в ухо. Софочка у нас девица рослая и мускулистая, обстановку чувствует тонко. Если нужно применить силу – применяет стремительно. Так что теперь Фёдор Леонтьевич исправно налаживает проезды сухопутные между местами расквартирования воинских контингентов, проверяет, исправно ли несётся дозорная служба, да снаряжает разведчиков в поиск на сопредельную территорию.

Василий же Голицын, едва прибыл, послушно явился на зов адмирала и выслушал подробные инструкции, мигом поняв, что предстоят ему труды великие по установлению связей не только с высокомерным Китаем, но и с непростой для общения Кореей, и с неприветливой Японией. Да и с неорганизованными анархистами айнами необходимо поладить, если выяснится, что на Хоккайдо имеется незамерзающий порт.

Почему я сомневаюсь в том, замерзает ли море около Хоккайдо? Потому что помню зимнюю олимпиаду в Саппоро. Но, с другой стороны, этот остров омывается Тихим океаном, в котором наличествуют всякие-разные течения. С третьей – помню замёрзший Ла-Манш. Собственными глазами не видел, но в ту особо суровую зиму об этом даже в газетах писали.