Невский романс - Ольга Свириденкова

«Ага! Как говорится, на ловца и зверь бежит», — радостно подумала Полина.

— Да как тебе сказать? — промолвила она будто в раздумье. — Это смотря что понимать под выражением «приличный кавалер».

— Да известно что: приятную внешность, галантность, деньги… Главным образом деньги.

— Деньги? Нет, богатых соседей у нас, к сожалению, нет. Только несколько скучнейших отцов семейства, от которых уж точно не дождешься галантных ухаживаний и щедрых подарков. Хотя постой… — Полина оживилась и азартно хлопнула себя по коленке. — Есть же один: вдовец, богач, щедрый, как Крез, и к тому же отменный весельчак. Но вряд ли он тебе понравится, он для тебя староват.

— Что значит «староват»? Сколько ему?

— Сорок шесть, если не ошибаюсь, может, чуть больше.

— И это ты называешь «староват»? — Элеонора бросила на нее негодующий взгляд. — Ну, знаешь ли! Да это же мужчина в самом соку! Что там скрывать, мне ведь уже и самой не семнадцать… Ну же, расскажи мне о нем скорее! Кто такой, насколько богат?

— Да это же Крутобоев, Самсон Львович, наш ближайший сосед! Имение большое, незаложенное, полторы тысячи душ. (Для пущего эффекта Полина слегка приврала.)

— А наследники?

— Одна дочь, восемнадцати лет, помолвлена с богатым князем. Да! Самсон Львович как-то обмолвился, что жених согласился взять ее без приданого. — Полина многозначительно взглянула на золовку. — Вроде бы эта Наденька поставила ему такое условие: мол, бери без приданого, если любишь, а папенька пусть женится второй раз. Ну а так как этот князь не особо нуждается в приданом, он и согласился.

— Ах, Боже мой! — Графиня Лисовская засуетилась. — Так вот, оказывается, какая рыбешка водится в этом застойном болоте! А сразу ведь и не подумаешь… Ну-ну, так что же он, этот Крутобоев?

— В смысле, красив ли?

— Да какое, к черту, красив! Стану я о такой чепухе печалиться! Ты мне лучше расскажи, насколько он щедр. Вспомни: дарил ли он кому-то из ваших соседей дорогие подарки, давал ли деньги в долг?

— Насчет денег не знаю, а вот подарки…

Полина выразительно посмотрела на свою руку, выставив ее чуть вперед. Глаза Элеоноры тут же зажглись алчным огоньком. На запястье Полины красовался изящный браслет из жемчужных нитей, в золотую застежку которого был вставлен небольшой квадратный сапфир.

— Его? — прошептала графиня, возбужденно дыша.

— Да, Крутобоева, — подтвердила Полина, — подарок на восемнадцать лет.

— Ничего себе! Тысячи на три потянет, не меньше! И часто он раздает такие презенты?

— Не то чтобы часто, но случается.

— Просто отлично! А есть у него кто-нибудь на примете?

— Чтобы жениться? Да нет, вроде бы, не слыхала. Он, конечно, мужчина веселый и общительный, но где же ему тут невесту найти? У нас в округе все женщины старше двадцати замужем, а моложе за него не пойдут. Может, и пошли бы, да он не хочет. Говорит: вот выдам дочку замуж и поеду в Москву искать себе вдовушку.

— Вот дурак! Что ж, — Элеонора бодро встряхнула головой, словно боевая лошадка, заслышавшая звук трубы, — будем брать этого Самсонушку в оборот! Итак, когда ты его мне представишь?

— Да хоть завтра! Вечером пошлю записку и приглашу завтра на обед.

— Нет-нет, чуть раньше! Скажем, не к пяти, а к двум часам. Чтобы я могла пообщаться с ним без помех.

— Договорились. Да, только имей в виду: Юлий Карлович не будет в восторге от визита Крутобоева, они друг друга недолюбливают.

— Ерунда! Напротив, мне будет даже приятно лишний раз досадить братцу… Ну что ж, я иду к себе. Нужно заранее подготовить платье и все такое, чтобы завтра не забивать голову посторонним мыслями.

Простившись с Элеонорой, Полина направилась в свой флигель.

— Итак, выражаясь на жаргоне моей разлюбезной золовки, рыбка заглотила наживку, — удовлетворенно пробормотала она себе под нос. — Теперь нужно описать Самсону Львовичу ситуацию и попросить, чтобы он мне подыграл. А уж как действовать, он и без меня сообразит.

«В любом случае, сегодня мне хоть будет, чем занять мысли, — подумала она вслед за тем, грустно вздыхая. — А то, сколько же можно думать о Владимире и предаваться бесполезным сожалениям?»

* * *

— Это я во всем виноват. И не пытайся меня переубеждать: это бесполезно. Да, только я один виноват, что все так ужасно сложилось!

Покружив немного по комнате, Владимир остановился и хмуро посмотрел на Зорича.

— Я не должен был отступать тогда, в феврале. Нужно было заставить Полину выйти за меня! Конечно, первые недели нашего супружества превратились бы в сущий ад, но зато потом все было бы хорошо. Она смирилась бы со своей участью, как только узнала бы меня поближе. Жаль только, что я понял это слишком поздно.

— Но что же ты мог сделать, когда она так решительно отказала тебе? Выкрасть ее из дома и венчаться насильно?

— Помилуй, да зачем такие сложности? — Владимир сардонически усмехнулся. — Мне нужно было всего лишь пойти к ее отцу. Неужели ты думаешь, что Вельский не предпочел бы меня Вульфу? Исключено! Особенно если бы я рассказал ему про Вульфа несколько любопытных вещей. Ты можешь возразить, что это было бы не слишком благородно. Пусть так, я не спорю. Но о каком честном соперничестве может идти речь, когда имеешь дело с проходимцем? Одно служит мне оправданием: я не знал, что счастливый избранник Полины именно он.

— А дуэль с ее братом?

Владимир поморщился.

— Вот еще одна совершенная мною глупость. Не в том смысле, что я дрался с молодым Вельским, а в том, что скрыл от Полины мотивы своего поступка. А все глупое самолюбие! Меня, видите ли, коробило от мысли, что она выйдет за меня из благодарности. Из-за этого проклятого самолюбия я, собственно, и не признался ей тогда в любви. Ну и остался с самолюбием, а Полину потерял!

Александр сочувственно вздохнул.

— Однако что же теперь можно изменить? Полина — законная жена Вульфа, а развод дело почти невозможное. Если только найти какую-нибудь формальную зацепку…

— Есть одна зацепка, да только не знаю, получится ли у меня ею воспользоваться. — Владимир озадаченно нахмурился. — Видишь ли, дружище… У меня сложилось впечатление, что с замужеством Полины не все чисто. Не возьму в толк, каким образом Вульф умудрился заплатить долги ее отца. Я точно знаю, что у него не было таких денег. Может, он как-то договорился с Марасевичем? Хотя ради чего тот бы стал ему помогать? Марасевич — хладнокровный, расчетливый игрок, он и шагу не сделает без выгоды.

— Да и денежки он слишком любит, чтобы согласиться на отсрочку, — глубокомысленно заметил Зорич.