Во все тяжкие - Станислав Николаевич Минин

и он, уставились на меня.

— Пей! — я протянул Денису приготовленный стакан с препаратом.

Команда была выполнена.

— Денис, наркотики — это смерть! Тебе от них очень плохо! Ты больше никогда в жизни не будешь употреблять наркотики! — я не сомневался, что это «пожелание» станет для него «безусловным рефлексом». — Повтори!

Он повторил.

— Всё, больше он не будет употреблять. — сказал я его родителям. — Могу я увидеть деньги?

Коломейцева достала из кармана кофты доллары и положила на столик.

— Вы свободны! Удачи! — я махнул рукой в сторону выхода и «свернул» ауру.

Всех «отпустило», в том числе и меня. Мир вокруг вновь стал прежним, очертания людей и предметов виделись четко, без «марева» аур. Но я чувствовал, что стоит мне захотеть, и простым волевым усилием я вернусь в это состояние «изменённого сознания».

После моих слов Денис буквально бросился в прихожую, его мать, крестясь и что-то бормоча, направилась вслед за ним. Коломейцев-старший задержался.

— Ты, это, Алексей, извини нас… — сказал он, не глядя мне в глаза.

Не дождавшись от меня ответа, он вышел из гостиной.

Когда за «гостями» закрылась дверь, в гостиную вернулась мама.

— Лёша, что это было?.. — спросила она.

— Валера, расскажи, как это началось, а то я не помню… — обратился я к охраннику.

Надо отметить, что Валера, сидевший в кресле, выглядел до сих пор напряженным.

— Сначала зашли в гостиную родители этого Дениса, потом в дверном проёме появился он сам. Ты спокойно сидел на диване и смотрел на него. А потом… — Валера сглотнул и поёжился, — от тебя чем-то повеяло… страшным… Меня аж до печёнок пробрало… И этот Денис падать начал… Его мать кинулась к нему, а отец — к тебе, еле перехватить успел! А ты как сидел, так и продолжал сидеть, пока Коломейцев орать не начал. Потом ты как очнулся что ли… Оглядел нас мутным взглядом и сказал успокоится. И так сразу хорошо стало… А когда сказал мне отпустить этого мужика, возникло такое чувство, что не подчиниться — значит умереть… Да и когда ты Денису про наркотики говорил, у меня мурашки бегали… — он опять сглотнул. — Нас на службе многому учили, кроме того, у меня внушаемость низкая, но ты… — он выразительно на меня посмотрел. — Как это у тебя получилось, чёрт возьми?

Я лишь махнул рукой. И спросил у мамы:

— А у тебя как?

— Точь в точь, как Валерий описал… За исключением того, что я только зашла на кухню, встретив Коломейцевых, как вдруг стало очень страшно и упало что-то в прихожей… Я выглянула, а там Денис лежит, а его мать над ним хлопочет… Я же тебе говорила тогда, ну помнишь, про хабалку эту, Нину… А ты отмахнулся…

Вспомнил я и продавщиц из мехового магазина…

— Что за Нина? — заинтересовался Валера.

Мама его кратко просветила.

Честно говоря, чувствовал я себя хреново, голова кружилась, меня подташнивало. Да и разговаривать особого желания не было.

— Мам, скоро следующие придут, если тебе не трудно, приготовь препарат, пожалуйста!

— Хорошо. — она взяла со стола стакан и направилась на кухню.

— Валер, можно я немного отдохну?

— Молчу. — ответил он.

Я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, попытавшись расслабится. Минуты через три я почувствовал себя гораздо легче.

В дверь позвонили.

«Соберись, тряпка!» — мысленно приказал я себе и открыл глаза.

Мама открыла дверь и впустила следующую семью, Галактионовых.

— Заходите, присаживайтесь. — сказал я им после взаимных приветствий.

Увидев Валеру, Галактионовы напряглись, но, видя, что он спокойно сидит в кресле и не делает попыток подняться, дошли до стульев и уселись на них. Галактионов-младший, Николай, так же, как и Денис Коломейцев, на меня не смотрел и уставился в пол.

Волевым усилием я вошёл в «состояние изменённого сознания», но на этот раз моё внимание было сосредоточено только на Коле. Я хорошо почувствовал эмоции моего одноклассника, эмоции окружающих меня людей остались на заднем фоне.

«Да, ты не такое гомно, как Коломейцев!» — подумал я, ощущая не только вполне понятный страх Николая, но и сожаление и раскаянье.

— Коля, посмотри на меня!

Он поднял голову и уставился на меня пустыми глазами. Его родители напряглись и, как будто, подались вперёд.

— Коля, наркотики — это смерть! Тебе от них очень плохо! Ты больше никогда в жизни не будешь употреблять наркотики! — выдумывать я не стал и повторил то, что говорил Коломейцеву. — Повтори!

Он повторил.

— Пей! — я протянул ему принесённый мамой стакан с препаратом.

Он послушно выпил.

Я вышел обратно из своего «состояния изменённого сознания» и сразу обратил внимание на глаза Николая, которые вновь стали осмысленными и живыми.

— Всё, больше он не будет употреблять. — сказал я его родителям. — Сеанс окончен. Могу я увидеть деньги?

Проводив Галактионовых, я вернулся в гостиную.

— Валера, а как было сейчас? — я устало опустился на диван.

Он прекрасно понял, о чём я, и начал с главного:

— Что-то такое чувствуется сразу… — было видно, что Валера с трудом подбирает слова. — Задевает краем… Становится не по себе… И когда заканчивается, тоже понимаешь… Научи, а?.. — он с горящими глазами вскочил с кресла.

Я грустно усмехнулся и ответил:

— Да я сам не понимаю, как это происходит, а ты — «научи»!

Последующие шесть «сеансов» прошли как под копирку этого. Единственное, последний, с семьёй Климовых, я провёл из последних сил.

— Лёш, ты совсем бледный… — сказала мама, глядя на меня с тревогой.

— Мам, всё нормально, я просто устал и мне очень хочется спать. — попытался я успокоить маму. — Валера, спасибо огромное, что поприсутствовал, возьми, пожалуйста, и не смей отказываться. — я пододвинул ему по столу пятьсот долларов, оставленных Климовыми. — Если бы ты не задержал тогда Коломейцева, не знаю, чем бы там всё закончилось….

Валера долго на меня смотрел, но потом всё же взял деньги.

— Вы как хотите, а я спать. — с трудом поднявшись, я поковылял в сторону своей комнаты. — Валера, пока!

— Я останусь, пока ты не придёшь в себя. — сказал он мне в спину.

Мне было наплевать, скорей бы добраться до койки…

Пробуждение было хреновым…

Физически всё было в норме, было тяжело морально. Ничего не хотелось, абсолютно ничего… На всё и на всех было наплевать, мыслей не было, в голове царила звенящая пустота. Я накрылся с головой одеялом и продолжил лежать.

— Лёшенька, просыпайся, скоро люди придут… — голос мамы вернул меня из счастливого ничегонемыслия.

— Уже встаю, мам.

— Как ты себя чувствуешь? — с тревогой в голосе поинтересовалась мама.

— Нормально, не переживай! — я сделал над собой усилие и улыбнулся.

— Ну, и Слава