От сердца к сердцу - Кэтрин Стоун

– Но может, оно не сможет разбиться еще раз, – заметил Джеффри.

– Да нет, как раз сможет, – возразила Дайана. – Правда, скорее всего оно разорвется в другом месте, потому что старый шрам больше не разойдется. Но ведь сердце состоит из тысяч мельчайших частиц…

«Так что, Джеффри Лоуренс, – подумала она, – когда ты наконец излечишься от боли, которая мучает тебя сейчас, ты сможешь полюбить снова. Однако это не означает, что ты больше не будешь чувствовать боли».

Дайана понимала, что они затронули весьма щекотливую и даже опасную тему. И все же она решилась задать еще один, очень личный, вопрос:

– Может, расскажешь, в чем дело, Джеффри? Я не могу считать себя экспертом, но кое-какой опыт у меня есть.

– А ты пообедаешь со мной завтра вечером? – ответил вопросом на вопрос Джеффри, хотя ответ был очевиден: «Да, я все расскажу тебе». Он не сказал этих слов вслух, потому что все еще не верил себе. Но скотч уже перестал действовать на него, хотя усталость и не покинула тела, и Джеффри по-прежнему хотелось доверить тайну своего разбитого сердца искушенной Королеве Сердец.

На следующий вечер, обедая в «Тант-Клере», они поведали друг другу самое сокровенное о потерянной любви и потерянных дочерях.

– Но ведь ты же не веришь до конца в то, что твоей семейной жизни пришел конец, ведь правда, Джеффри? – спросила Дайана после того, как все секреты были открыты.

– Джулия сказала, что ей не следовало выходить за меня, Дайана.

– Она была сердита. В гневе люди часто говорят то, чего не думают.

– Или думают, – возразил Джеффри.

– Может, в тот момент Джулия и пожалела о том, что вышла за тебя замуж. Но ведь десять лет назад она решилась стать твоей женой, Джеффри. И, – тихо добавила Дайана, – судя по твоим словам, эти десять лет были наполнены большой любовью.

– Мне так казалось, Дайана. Я и правда верил в силу нашей любви, несмотря на тайну Джулии.

– Похоже, что так оно и было, во всяком случае, по твоим словам выходит именно так. – Описывая свою любовь к Джулии, Джеффри говорил спокойно, но глаза его при этом затуманились, а голос стал чуть теплее. – Ты ведь поговоришь с ней, правда?

– Я должен это сделать. Только бы достало сил выслушать все, что она мне скажет! Может, если Джулия сообщит мне какие-нибудь болезненные для меня подробности, мне станет легче возненавидеть ее.

– Я бы не стала полагаться на это, – заметила Дайана.

– Ты же не испытываешь ненависти к Сэму.

– Ты хочешь сказать, к Чейзу.

– Нет, я имею в виду Сэма.

– Сэм – это старая история, Джеффри.

Так же как Дайана уловила в голосе Джеффри отзвук любви к Джулии, так и Джеффри сразу понял по ее тону, что она все еще любит Сэма. Правда, ее сердце было недавно разбито Чейзом, но эта рана быстро затянется жестким и прочным шрамом. И, судя по тому, как теплели ее глаза, когда она говорила о Сэме, было понятно: любовь к нему не оставила в ее сердце шрама.

– Мне почему-то кажется, что ты по-прежнему любишь Сэма.

– А тебе когда-нибудь говорили, Джеффри, что ты неисправимый романтик?

– Да, Джулия говорила.

– Извини. Но, как бы то ни было, с Сэмом у меня все кончено. Признаюсь, что недооценивала его отца – я видела немало жертв насилия в приемном отделении. Впечатление было удручающим. Но даже если Сэм ушел от меня из-за отца, то, заметим, этот психопат умер уже десять лет назад. Сэм сто раз мог вернуться ко мне, но он предпочел остаться в стороне. Так что конец истории этой любви.

– Но ты ведь не испытываешь к нему ненависти.

– Я пыталась возненавидеть его. Но в чем виноват Сэм? В том, что не мог любить меня вечно? А вам-то, Джеффри Лоуренс, должно быть известно, куда заводят подобные аргументы.

– Да уж. – Разумеется, все было ему известно. Потому что, как и Дайана, Джеффри был критичным и требовательным человеком. И, как и Дайана, в первую очередь был требователен к себе. Джеффри не винил Джулию, он во всем обвинял себя. Это он не сумел завоевать ее сердце, а не она не смогла любить его. – Но, Дайана…

– Да?

Джеффри задумался. Этим вечером они с Дайаной настолько много доверили друг другу, с таким пониманием выслушали взаимные признания. Теперь Джеффри хотел, чтобы слова, которые он собирается сказать ей, не обидели ее и она поняла бы, что идут они от чистого сердца. А то ведь был уже случай, когда она обиделась на его предложение о помощи.

Правда, это случилось еще до того, как они оказались связанными тайнами своих сердец.

– Что, Джеффри?

– Если ты хочешь провести остаток жизни, уверенная в том, что Сэм недостаточно любил тебя по твоей вине, – что ж, пусть будет так.

– О’кей. – «Непременно».

– Но пожалуйста, перестань винить себя в смерти Дженни.

– Джеффри…

– Настало время простить себя, снять с себя вину, Дайана.

– Пожалуй, я лучше поеду домой, дорогая, – сказала Джулия Мерри в восемь часов утра в воскресенье.

Они находились в своем номере, соседствующем с номером Спенсеров, в отеле «Плаза». Накануне вечером они впятером были на представлении в театре «Империал», обедали в ресторане. Этим утром собирались позавтракать в саду отеля, покататься в карете по Центральному парку, а потом пойти на балет. На следующий день, как и большинство туристов в Нью-Йорке, хотели посетить Центр международной торговли, подняться на статую Свободы и побывать на Эмпайр-Стейт-билдинг. Вечером намеревались вернуться в Саутгемптон, чтобы как следует отдохнуть перед выступлением девочек на манеже и празднествами, посвященными дню рождения Мерри.

– Я поеду с тобой, мамочка.

– Нет, Мерри. Ты останешься здесь и будешь развлекаться со Спенсерами. А я просто хочу лечь и поспать. Мне хочется выздороветь и набраться сил к тому времени, как вы послезавтра вернетесь домой.

«У меня все будет в порядке, все будет хорошо, потому что я увижусь с Джеффри, наша любовь вспыхнет снова».

Джулия ласково улыбнулась дочери. Мерри была вчера весь день такой веселой, но порой Джулия замечала, как уныло девочка опускала голову и на мгновение задумывалась. Ей было бы лучше, если бы ее папа был с ними…

«Папочка непременно будет с нами в следующий раз, дорогая, – про себя пообещала Джулия Мерри. – Должен быть».

– Я уверена, что это обычный грипп, Пейдж, – через пятнадцать минут сказала Джулия своей подруге.

– Ты еще вчера заболела, Джулия? То-то мне показалось, что у тебя неважный вид.

– Да, думаю, вчера. Но сегодня мне что-то стало хуже. Я поеду в Бельведер, отключу телефон и постараюсь отоспаться. Можно я оставлю Мерри с вами?

– Разумеется. Но, Джулия, может, нам всем стоит вернуться?

– Нет, одной мне будет лучше, – возразила Джулия.