Миры Роджера Желязны. Том 11 - Роджер Желязны

— Неумышленного?! О черт! Это случилось на моих глазах! Он вбил ей кол в сердце! — У Мура сорвался голос.

— Все не так просто. Видите ли, этот случай не имеет прецедента. Вопрос стоял так: либо Юнгеру будет вынесен приговор сейчас, с учетом сегодняшних обстоятельств, либо он пролежит в «бункере» до операции, после которой причиненный им вред получит окончательную оценку. Мистер Юнгер дал добровольное согласие на второй вариант, и, следовательно, вопрос снят. Он будет спать до тех пор, пока хирургическая техника не усовершенствуется настолько…

— Какая еще техника? — Впервые после Рождества мозг Мура пробудился полностью. Он понял, что сейчас услышит.

Эндрюс поерзал на стуле.

— Видите ли, у мистера Юнгера… э-э… своеобразное, я бы сказал, поэтическое представление о том, где у человека сердце. Чистая случайность, что он задел левый желудочек. Но врачи утверждают, что это поправимо. Плохо другое: будучи направлено под углом, острие колышка задело позвоночник. Два позвонка разбиты, еще несколько треснули, поврежден спинной мозг.

Мур снова впал в прострацию. Конечно же, Леота не умерла. Но она и не жива. Она спит «холодным сном». Искорка жизни будет теплиться в ней до самого пробуждения. Тогда, и только тогда она умрет. Если…

— …Осложняется ее беременностью и тем, что для разогрева тела до температуры, при которой возможна операция, необходимо время, — говорил Эндрюс.

— Когда ее будут оперировать?

— Сейчас этого нельзя сказать наверняка. Видите ли, методика еще не проверена на практике. Уже сегодня врачи способны устранить по одному все негативные факторы, но в совокупности и в предельно сжатый срок… Надо исцелить сердце, позвоночник, спасти ребенка, причем с помощью экспериментальной техники…

— Когда? — настаивал Мур. Эндрюс пожал плечами:

— Врачи этого пока не говорят. Может, через месяц, а может, и через несколько лет. Пока ваша жена в «бункере», ей ничто не грозит…

Мур не слишком вежливо попросил адвоката уйти.

На другой день он встал с кровати, несмотря на головокружение, и сказал врачу, что не ляжет, пока не повидает Юнгера.

— Но ведь он в тюрьме, — возразил врач.

— Неправда! Адвокат сказал, что он здесь. Через полчаса Муру разрешили посетить Юнгера.

Его сопровождали Эндрюс и два санитара.

— Боитесь, что символическое наказание не удержит меня от убийства? — ухмыльнулся Мур.

Эндрюс промолчал.

— Не бойтесь. Я слишком слаб. К тому же у меня нет молотка.

Эндрюс постучал в дверь, и они вошли.

Юнгер в белом тюрбане из бинтов восседал на подушке. На стеганом покрывале перед ним лежала закрытая книга. Он смотрел за окно, в сад.

— Доброе утро, сукин ты сын. Юнгер обернулся:

— Прошу.

Мур вложил в приветствие всю злобу, накопившуюся в душе, и теперь не знал, что еще сказать. Он уселся на стул возле кровати, достал трубку и, вспомнив, что не захватил табак, принялся ковырять в чашечке ногтем. Эндрюс и санитары делали вид, будто не смотрят на него.

Мур сунул в рот пустую трубку и поднял глаза.

— Мне очень жаль, — сказал Юнгер. — Ты способен в это поверить?

— Нет.

— Она — это будущее. Я вбил в ее сердце кол, но все же она не мертва. Врачи говорят, она выздоровеет. И будет красивей, чем прежде. — Он вздрогнул и потупился. — Если для тебя это послужит утешением, знай, что я страдаю и буду страдать всю жизнь. Нет на свете гавани для моего «Летучего голландца». Я буду плыть на нем, пока не умру среди чужих людей. — Жалко улыбаясь, он посмотрел на Мура. — Ее спасут! Она будет спать, пока врачи не подготовятся к операции. Потом вы соединитесь навеки, а я… я буду скитаться. И уже никогда не окажусь на твоем пути. Желаю счастья. И не прошу прощения.

Мур встал.

— Сейчас нам с тобой говорить не о чем. Но когда-нибудь мы вернемся к этой теме.

Возвращаясь в свою палату, он подумал, что так ничего и не высказал Юнгеру.

— Перед Кругом стоит этический вопрос, и отвечать на него придется мне, — заявила Мэри Мод. — К сожалению, он поставлен правительственными юристами, поэтому, в отличие от многих других этических вопросов, от него нельзя уклониться.

— Он касается Мура и Юнгера? — спросил Эндрюс.

— Не только. Он касается всего Крута, хотя возник в результате этого конфликта.

Она указала на журнал, лежащий перед ней на столе. Эндрюс кивнул.

— «Вот, агнец Божий», — прочитала она заголовок редакционной статьи, рассматривая фотографию члена Круга, распростертого на полу в церкви. — Нас обвиняют, будто мы плодим психопатов всех мастей, вплоть до некрофилов. Тут есть еще один снимок. Здесь, на третьей странице.

— Я видел.

— От нас требуют гарантий, что впредь член Круга, покидая стены Обители навсегда, не утратит свойственной ему фривольности и не впадет в глупую патетику.

— Но ведь это случилось впервые.

— Разумеется. — Дуэнья улыбнулась. — Обычно нашим бывшим питомцам хватает такта потерпеть несколько недель, прежде чем их поведение становится антиобщественным. Все они отличаются полной неприспособленностью к окружающему миру. На первых порах она не так дает себя знать благодаря их богатству. Но этот случай, — она снова показала на журнал, — позволил недоброжелателям упрекнуть нас, что мы либо выбираем не тех людей, либо недостаточно хорошо проверяем состояние их здоровья, прежде чем расстаться с ними. И то и другое — нелепо. Первое — потому, что собеседования провожу я, а второе — потому, что нельзя ожидать от человека, сброшенного с небес на землю, что он сохранит свое обаяние и душевное равновесие. Это невозможно, как бы мы его ни натаскивали.

Но Юнгер и Мур были вполне нормальны и никогда не водили между собой тесного знакомства. Правда, после того как их эпоха ушла в историю, они встречались немного чаще, и оба были очень чувствительны к переменам.

Эндрюс промолчал.

— Я пытаюсь подвести тебя к мысли, что этот инцидент — обычная ссора на почве ревности. Я не могла его предвидеть, поскольку любовь женщины непредсказуема. Переменчивый век тут ни при чем. Или я не права?

Эндрюс упорно хранил молчание.

— Следовательно, проблемы как таковой не существует, — продолжала Дуэнья. — Мы не выгоняем за порог наших домочадцев. Мы просто переселяем в будущее здоровых, одаренных, обладающих вкусом людей нескольких поколений. Единственная наша ошибка в том, что мы не учли извечной проблемы любовного треугольника. Между двумя мужчинами, увлеченными красивой женщиной, всегда возникает антагонизм. Ты согласен?

— Он верил, что умирает на самом деле, — сказал Эндрюс. — У меня не выходит из головы, что он не имел никакого представления о Всемирном Кодексе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});