Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов - Андрэ Нортон

— Но, может, они не подумают, что вы так глупы, чтобы показываться здесь…

Она покачала головой.

— Именно так они и подумают, миледи. Ведь они считают меня глупой крестьянской девушкой, которая не может позаботиться о себе… Что я, оказавшись в беде, побегу к отцу за помощью. Нет, нельзя. Когда мы окажемся в безопасности, я им напишу, очень осторожно, потому что за почтой тоже будут следить. Но есть слова, которыми я могу воспользоваться, и никто не поймёт, от кого письмо. И тогда они не будут горевать обо мне, не подумают, что я мертва… или гнию в таком месте, как Валленштейн, — глаза ее сверкнули, рот искривился. — Они будут знать, даже если не смогут пожелать мне добра, но будут знать… в глубине сердца. И сообщат семейству Кристофера… Но сначала нужно обрести безопасность.

Так я и не увидела гостиницу, которую с такой гордостью описывала Труда. Мы проехали заброшенное, заросшее кустами поле, в углу которого нашли старый навес. Туда мужчины и затащили нашу повозку, забросав её заплесневевшей соломой.

Ночью началась последняя часть нашего пути по Гессе–ну. Я волновалась, прислушивалась к каждому звуку в сгущавшихся сумерках. Как будто какая–то тень нависла над нами, сделав ночь ещё темней, нёрная туча быстро надвигалась на дружелюбные звёзды. Дни путешествия прошли слишком легко. Неужели под самый конец мы попадём в ловушку? Я не понимала, откуда у меня такие мысли, но опасения всё усиливались…

Кристофер шёл впереди. Он проявил завидную уверенность и, очевидно, гораздо лучше знал тропы контрабандистов, чем признавался раньше. Когда мы вошли в небольшой лес, он пошёл медленнее и часто останавливался и прислушивался, потом, тень среди теней, оглядывался, ища знакомые ориентиры.

Мы шли пешком, ведя на поводу двух лошадей, на которых нагрузили своё имущество: одеяла, кастрюли, смену одежды. Ночью мы надели тёмные плащи, несмотря на тепло; они ещё лучше скроют нас, хотя лес не проезжая дорога, и мне казалось, что на мили вокруг никого нет.

Впереди нас ждало одно тяжёлое место, о чём Кристофер заранее нас предупредил. Граница проходит по ручью, который нам предстояло перейти вброд. А брод этот широко известен. Ночь была лунная, хотя под деревьями свет луны не доставал до нас. Зато переправа хорошо видна.

Будь мы на самом деле контрабандистами, какими представлялись, нам не нужно было бы соблюдать осторожность, потому что у них есть свои шпионы и способы предупреждения. Брод был известен и пограничному патрулю, но из разговора Кристофера с полковником я поняла, что существует взаимовыгодное соглашение между солдатами и теми, кто пользуется тайными путями. Беда в том, что для нас это не так. Если появится патруль, у нас с ним взаимопонимания не установится.

Наконец мы вышли на опушку и некоторое время постояли, глядя на воду, посеребрённую луной, и на местность за ней. Преследователи тоже могут перейти границу, никто не станет слушать наши протесты, что нас незаконно захватили за пределами Гессена.

Земля впереди казалась очень мирной. Я слышала крик ночной птицы, тихое монотонное журчание текущей воды. Полковник сделал быстрый жест, и Кристофер двинулся вправо и тут же растаял в ночи. Я догадалась, что его послали на разведку. Труда стояла рядом со мной, держа меня за руку, сжимая её пальцами. Я даже слышала её ускоренное дыхание. Неужели её тоже посетило предчувствие, которое у меня становилось всё сильнее на последних шагах нашего путешествия? Я тогда поверила в это.

Слишком всё легко получалось! Я каким–то образом чувствовала это. Что–то нехорошее и угрожающее ждало нас впереди. Но пока вокруг царили мир и спокойствие. Я услышала слабый шорох и вздрогнула. Но это лишь откуда–то вынырнул Кристофер.

— Всё чисто, — донёсся до нас его шёпот.

Но полковник не торопился. Я видела смутное белое пятно его лица, заросшего бородой. Он по–прежнему смотрел вперёд. Наконец кивнул и дал знак выступать. Я заметила, что у него в руке не только шпага, которую мы нашли в разрушенном доме, но и нож, принесённый из Валленштейна.

Он шагнул в сторону, пропуская нас вперёд. Кристофер шагал первым, мы, женщины, ведя лошадей на поводу, за ним. Теперь мы шли быстро, рысью, лошади фыркали и жаловались, когда мы нетерпеливо дёргали их за повод. В эти моменты я чувствовала себя совершенно открытой и беспомощной.

Кристофер вошёл прямо в воду. Не останавливаясь, чтобы подогнуть юбки или снять обувь, мы заплескались за ним. Дно было твёрдое, несмотря на течение. Как будто кто–то вымостил его под водой, дорога гладкая, обкатанная. Вода поднялась нам по колени, пришлось сражаться с тяжестью промокшего платья, но мы беспрепятственно выбрались на противоположный берег, хотя я на каждом шагу ожидала, что нас окликнут. Казалось, все разделяли мои опасения, потому что мы не остановились, чтобы выжать воду или вылить её из обуви. Напротив, пошли быстрее, таща за собой лошадей.

Недалеко от брода располагалась гостиница, хорошо знакомая Кристоферу, где не задают путникам лишних вопросов по вечерам конечно, если у них есть чем заплатить. Она служила нашей целью. От брода к этому сомнительному убежищу даже шла неровная дорога. Мы потрусили по ней, снова под сенью деревьев.

В ночи мигнул огонь. Кристофер негромко сказал:

— Это Грошавк…

Гостиница! Я так обрадовалась, увидев свет, что чуть не вскрикнула вслух. Мы справились! Может быть, предчувствия будут терзать меня, пока мы не окажемся в безопасности на борту корабля. Но теперь мы в Гановере, и те, кто хотел нас схватить, не могли больше этого сделать.

Гостиница оказалась тёмным приземистым зданием. Лампа, привлекающая ночных путников, была единственным огнём, который мы видели. Стояла тишина, но полковник знаком велел нам остановиться. Впервые Кристофер усомнился в его решении.

— Так здесь всегда, сэр. Только кажется, что закрыто. Обычно те, кто пользуется гостиницей, даже не заходят в главное здание. Мы заночуем в конюшне слева. Там есть человек… чтобы получать плату… но в остальном нас никто не увидит, никто с нами не заговорит.

Но темнота в доме вернула мои страхи. Слова Кристофера имели смысл. Однако его аргументы не уменьшили моего беспокойства. И полковник был не очень доволен. Наконец он покачал головой.

— Мне это не нравится. Тут что–то есть… Я бы предложил идти дальше.

— Куда? — спросил Кристофер. Мне показалось, что он недоволен сомнениями полковника в его суждениях.

— Что ты знаешь о соседях? — спросил в ответ полковник. — Кто тут ближайший землевладелец?

— Граф фон Маннихен, сэр. Он много раз приезжал к моему отцу, когда охотился. Для охоты нет границ, — неожиданно ответила Труда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});