Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

— Да, понял, — серьезно кивнул он.

Зоэ закрыла за собой дверь и хрипло выдохнула. Прислонившись к двери, она прижала ладони к гладкому прохладному дереву.

Господи, неужели это возможно?!

Несмотря на слова поддержки, обращенные к себе самой и всем остальным, Зоэ до конца не верила, что Робин очнется. Усталая и опустошенная, она поняла, что сейчас не сможет отдыхать. Ей нужна долгая прогулка и время, чтобы подумать.

Зоэ заторопилась за своей шалью. Она вошла в спальню, следом появилась Труди со стопкой выстиранного белья.

— Я собираюсь прогуляться к скалам до сумерек, — сообщила Зоэ после рассказа о глазах Робина. — Не знаю, насколько я задержусь, так что обедай, Тру, и вечером ты свободна.

— Хорошо, но будьте осторожны, мисс. — Труди, улыбнувшись, начала убирать одежду. — На скалы даже не ступайте.

— Я такой глупости не сделаю, Тру. Спасибо.

Накинув на плечи шаль, Зоэ пошла по коридору к главному холлу. На площадке лестницы резко потянуло сквозняком. Глянув поверх балюстрады, Зоэ увидела, что массивные двери открыты. Лакеи выносили корзины и свертки и загружали их в легкий фаэтон.

Под великолепным портиком сникший Амхерст разговаривал с Уэром и доктором Бевинсом. Даже с лестницы Зоэ видела, что их лица преисполнены печали. Заторопившись вниз, она оказалась у дверей, когда оба визитера начали спускаться с крыльца. Внизу ждал кабриолет доктор Бевинса. Лучи угасающего солнца бросали вокруг последние блики.

Зоэ заколебалась, положив руку на дубовую дверную раму. — Извините. Что-то случилось?

— Ах, Зоэ, моя дорогая! — Амхерст встряхнулся, словно сбрасывая оцепенение. — Да, жена мистера Фитча скончалась.

Зоэ почувствовала удар внезапного горя.

— О Господи! Это в том доме к западу от фермы? — пробормотала она. — Арабелла мне его показывала.

Амхерст грустно улыбнулся:

— Да, кругом горе. У Фитча четверо детей, и все младше четырнадцати лет. Я поеду навестить семью вместо Стюарта. Может быть, чем-то сумею помочь.

Зоэ колебалась лишь мгновение, потом шагнула на крыльцо.

— Вам лишняя пара рук не нужна? — спросила она. — Я… у меня неотложных дел нет.

Амхерст вздрогнул.

— Это тяжелое дело, Зоэ. Семья просто сломлена. Скрестив на груди руки, Зоэ кивнула в сторону ждущего фаэтона.

— Есть ли еда в корзинах? — спросила она. — Я, по крайней мере, могу проследить, чтобы дети поели, пока вы будете разговаривать с мистером Фитчем.

Амхерст улыбнулся и подал ей руку.

— Буду рад твоему обществу. Скоро они уже ехали по сельским дорогам, которые стали для Зоэ знакомыми.

— Спасибо, что взяли меня с собой, — поблагодарила она через несколько миль. — Я в эти дни как неприкаянная. — Потом она пересказала слова няни о глазах Робина.

— Слава Богу! — едва слышно произнес Амхерст. — Возможно, со временем из всего этого получится что-то хорошее.

Зоэ взглянула на него с кислой улыбкой.

— Я не могу понять, что именно, — честно сказала она. — Робин покалечен и будет страдать от сильной боли.

Амхерст пожал плечами.

— Иногда Господь испытывает нашу силу, Зоэ, — спокойно ответил он. — Как ни трудно нам это постичь, он порой видит необходимость бросить нас в горнило страданий подобно куску закаленной стали. И подобно стали мы выходим из этого горнила более совершенными. Наши шрамы не изъян и уродство, а знак триумфа. Зоэ смотрела на проселочную дорогу с полоской травы посередине, обдумывая философию Амхерста. Даже ребенком она находила утешение в спокойной уверенности его суждений, и религиозных, и светских, и этот дар он, по-видимому, передал своему старшему пасынку. Действительно, Мерсер во многих отношениях больше походил на отчима, чем на мать. Коул Амхерст был прохладным бризом по сравнению с пламенем Джонет. Наверное, поэтому они так счастливы.

— Я уверена, сэр, что вы правы, — наконец сказала она. — Вы всегда правы. Мне только жаль, что у меня нет вашей веры.

— О, она у тебя есть, — мягко ответил Амхерст. — И я думаю, Зоэ, что ты сейчас обретаешь ее во всей полноте. Возможно, несчастье с Робином это и твое горнило?

Зоэ заморгала, отгоняя подступившие слезы.

— Пожалуйста, не надо, мистер Амхерст, — пробормотала она, глядя на живую изгородь. — Иначе, пока мы приедем к мистеру Фитчу, я превращусь в фонтан слез.

— Не буду, не буду, дитя. — Взяв поводья в одну руку, другой он обнял Зоэ за плечи и притянул к себе. — Прости. Все это так тяжело для тебя.

«Да, и я все это еще усугубила», — подумала она, позволив себе на мгновение прижаться к его плечу. Но она ничего не сказала. Через некоторое время Зоэ подняла го лову, и Амхерст отпустил ее, окинув любящим взглядом.

— Ты изменилась, Зоэ, — задумчиво произнес он. — Прежняя живость осталась, но появилось что-то еще… чего я не могу уловить.

Зоэ уставилась вдаль.

— Я стала взрослой, — глухо сказала она.

— О, надеюсь, нет, — широко улыбнулся Амхерст. Ничего подобного. Но ты стала более уравновешенной. Думаю, ты поняла, чего хочешь от жизни.

Да, она знала, чего хочет. Она хотела того, чего не могла иметь, и осознание этого превращало каждую мелочь в испытание и трагедию.

— Я научилась принимать жизнь такой, какая она есть, мистер Амхерст, — спокойно сказала Зоэ, — вместо того, чтобы бороться с ней, но моя наука очень дорого обошлась Робину.

— Это неправда, милая, — покачал головой Амхерст. — Неправда.

Но у них уже не было времени на разговоры. Показался дом Фитча. Скоро придется иметь дело с настоящей трагедией, более страшной, чем горести богатой девушки, упивавшейся жалостью к себе.

Зоэ быстро вытерла рукой глаза и повернулась за первой корзиной.

Мерсер напряженно сидел у постели брата, над Грейторпом опускались сумерки. Он любил это время суток, когда дневная работа закончена и человек может расслабиться в собственном доме, немного усталый, но все же уверенный, что всё в согласии с миром.

Но сейчас все далеко не так, хотя никто этого и не заметил бы. Сквозь открытое окно он слышал тихое воркование голубя, зовущего голубку. Протяжно мычали коровы вдали. Солнце в алом венце заката медленно опускалось за деревья, последние лучи падали на подоконник, когда Чарли пришел задвинуть шторы.

— Ты в порядке, дружище? — спросил он, проходя мимо.

Мерсер кивнул. Что на это можно сказать? Правду?

Чарли взглянул на ужин, к которому Мерсер едва притронулся.

— Я принесу виски? Мерсер покачал головой.

— Ну ладно. Позвони, если передумаешь.

Чарли забрал поднос и закрыл за собой дверь. Глухое эхо покатилось по затихавшему дому. Скоро стихли шаги слуг, и воркование голубя сменилось отдаленным уханьем совы в лесу. Луна поднялась ясная и почти полная.