Экспедиция в Лунные Горы - Марк Ходдер

— Зебра! Антилопа! Жираф! Цесарка! Лев! Перепелка! Четырехногая штуковина!

Потом он упал с мула и потерял сознание.

Его опять положили на носилки.

Преодолев тягучую красную долину и выйдя на более твердую, холмистую почву, они встретили людей из деревни Киранга-Ранга. Эти воины племени вазамаро гордо носили три длинных сморщенных шрама, проходивших через обе щеки от мочек уха к кончикам рта. Их волосы были покрыты бледно-желтым илом и закручены в двойные ряды узлов, окружавших голову. Набедренные повязки из неотбеленного хлопка закрывали бедра, на шее висели ожерелья из бусин и браслеты из бисера, так называемые мговеко. Запястья окружали кольца из твердой меди. Они были вооружены мушкетами, копьями, отравленными стрелами и длинными ножами.

И они были настроены совсем не дружески.

Они потребовали дань, долго торговались и, в конце концов, получили два доти тканей и дорогой бисер сами-сами.

Сафари пошло дальше, огибая плодородные поля с рисом, маисом и маниокой, пока опять не вошло в запутанные и буйные джунгли, через которые они все еще прорубались, когда начался дождь. Они начали спотыкаться, промокли до нитки, покрылись укусами клещей и, к тому же, обнаружили себя среди пышной растительности, из которой росли перекошенные манговые деревья; и в этом неприятном месте — Тамба Ихере — им пришлось остановиться и разбить лагерь.

В этот вечер, находясь в главном роути, Изабелла Мейсон объявила, что чувствует себя не в своей тарелке. Утром ее уже била малярия и она жаловалась, что хищные птицы пытаюсь выклевать ей глаза. Суинбёрн уступил ей свои носилки.

— Я боюсь горизонтального положения! — объявил он.

— Садись на мула, — сказал ему Бёртон, — и не перенапрягайся.

Исследователь приказал выходить.

— Квеча! Квеча! — закричали Саид бин Салим и его аскари. — Пакиа! Опа-опа! Собирайтесь. Берите тюки. Переход. Сегодня переход.

Так начался третий день экспедиции.

Покс улетела на восток и вернулась обратно с плохими новостями. Корабль привез в Мзизиму подкрепление, две тысячи пруссаков. Дочери аль-Манат разделились на две группы по девяносто человек: одна продолжила партизанскую войну против разраставшегося города, а вторая отправилась вслед за отрядом, преследовавшим экспедицию Бёртона, тревожа его внезапными атаками.

— Мы должны двигаться быстрее, — сказал королевский агент Саиду.

— Я сделаю все, что в моих силах, мистер Бертон, — как обычно вежливо пообещал рас кафилах, — остальное в руках аллаха.

Они шли через обработанные земли и спутанную растительность — аскари Саида подгоняли носильщиков везде, где только возможно — пока не оказались в большом лесу; с деревьев копайа капала смола, наполняя воздух сладковатым запахом. Здесь на них напали слепни. Пчела укусила Томаса Честона в левый глаз, и почти мгновенно вся левая сторона его лица раздулась как воздушный шар. Траунс почувствовал как его руки и ноги коченеют. Целый час в лесу кто-то оглушительно свистел. Они так никогда и не узнали, кто.

И продолжали идти.

Около полдня Бёртон, побежденный усыпляющей жарой и бессмысленно глядевший на затылок мула, внезапно проснулся, услышав пискливый голос Суинбёрна:

Темный, узкий проход, засорен и завален,Вверх крадется, змеясь, между ям и корнейНа унылую пустошь, где век бушевалиЗлые ветры, оставив лишь терны на ней.Годы милуют терн, уничтожив все розы,Не осталось земли, но торчат камни в ряд;Сорняки, что поломаны ветром, и грозыЗдесь царят.[25]

— Что? — промямлил Бёртон.

— Взвод керамики, — ответил Суинбёрн. — Ты помнишь Мэтью Келлера из Лидса? Когда это было? Кажется давным-давно, верно?

— Я потерял счет времени, — ответил Бёртон. — С тех пор, как мы ушли от Орфея. Я забываю ставить даты в моем дневнике. Не знаю почему. На меня не похоже.

Он прищурился из-за яркого света и только тут сообразил, лес остался позади; они пересекали широкие пашни. Он узнал место — он проходил здесь во время прошлой экспедиции.

— Мы приближаемся к деревне Мухогве. Его жители имеют плохую репутацию, но, когда я был здесь в последний раз, они скорее смеялись, чем угрожали.

Уильям Траунс прочистил горло и со словами:

— Прости, Ричард, — соскользнул на землю.

Еще один случай сезонной лихорадки.

— Мы сдаемся значительно быстрее, чем я ожидал, — сказал Бёртон сестре Рагхавендре, помогая положить детектива на носилки.

— Не беспокойтесь, — ответила она. — У этой болезни необычно длинный инкубационный период, но лекарство, которое я даю вам, сведет ее на нет. Благодаря нему лихорадка настанет быстрее и будет более сильной, но все пройдет за несколько часов, а не недель.

Бёртон поднял брови.

— Хотел бы я иметь его во время моей предыдущей экспедиции!

Они пришли в Мухогве. Никого.

— Или торговцы рабами забрали всех до единого, или все жители снялись с места и сбежали из-за страха перед работорговцами, — заметил Бёртон.

— Последнее, я надеюсь, — ответил Суинбёрн.

За деревней опять пошли джунгли, а за ними болото, где пришлось стрелять в воздух, чтобы отогнать стало гиппопотамов.

Небольшой подъем привел их на плато, где они нашли бома — огражденный крааль — и решили разбить лагерь. Как только они поставили последнюю палатку, собрались тучи и пошел дождь.

Все поели и отправились спать, кроме Бёртона, который, не обращая внимания на проливной ливень, проверил припасы. Оказалось, что еще два носильщика сбежали, и не хватало трех мешочков с деньгами.

Настала ночь. Все пытались уснуть, но воздух пах гнилью, москиты жалили не переставая, и все, в той или иной степени, заболели и чувствовали себя плохо.

Гиены кашляли, выли и жаловались из темноты вплоть до рассвета.

Так и пошло. Днем сафари ползло дальше, на вид со скоростью улитки, и пересекало малярийную равнину реки Кингани по направлению к плоскогорью Усагара. Каждый из белых заболел малярией, которая прошла с потрясающей скоростью. Бёртон не сомневался, что сестра Рагхавендра была настоящим волшебником, потому что очень хорошо помнил свою первую нильскую экспедицию, во время которой он и Джон Спик постоянно болели, в то время как сейчас болезнь была скорее исключением, чем правилом.

Каждый день он получал сообщения от Изабель. По следам экспедиции шел отряд из четырехсот человек. Дочери аль-Манат каждый день нападали на них, и пруссаки потеряли еще девять человек, но расстояние между двумя группами неумолимо сокращалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});