Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан - Николай Новиков

Данилов заскрипел зубами.

Как она смотрела на него, сколько отчаяния, боли, ужаса было в ее красивых черных глазах… Не злоба, не презрение — боль и отчаяние. Леночка, Лена!

Она ушла. Убежала, и теперь сил не было глядеть на этот мир. Даже злости на Марину в душе не осталось. Только глаза Лены, и ее боль, ее отчаяние владели его душой.

Его боль, его отчаяние…

Потом, когда смолкли истошные крики Марины за дверью, он закрылся в ванной, надеясь найти спасение в горячей воде, спасение хотя бы в забвении! Но нет, не было забвения, не было и спасения от удушливой мглы, сумрачной ночи. Сквозь шум льющейся воды он слышал, как звонил телефон, и только досадливо кривился. Кто бы там ни был — издатель, Ал или кто другой — его нет ни для кого в этом мире. А Лена не позвонит…

Выйдя из ванной, он долго сидел у телефона, обхватив голову ладонями, проклиная себя за то, что не позвонил ей раньше. Если она сама пришла, решилась на такое, то, позвони он за час до ее прихода — наверное, пригласила б к себе, и они были бы счастливы, никакая Марина не смогла бы им помешать. Счастливы, вместе, рядом — навсегда!

Если б он знал, что она не обижается на него, собирается прийти без звонка, если бы знал!

Он все же набрал ее номер, но услышал то, что и должен был услышать. Холодным, чужим голосом она сказала, что не желает больше видеть его.

Вчера он понял, наконец, как любит эту прекрасную, добрую, нежную, искреннюю женщину, эту волшебницу, пробудившую его ото сна. Понял, чего стоят его подозрения, сомнения, опасения. Гроша ломаного не стоят!

Но было уже поздно.

И ночь не принесла спасения. А он так старался поскорее уснуть, надеясь, что утром будет легче…

Данилов открыл глаза, встал с постели и пошел в ванную. Потом, набросив на голое тело халат, выпил чаю, чего-то пожевал и сел в кресло перед телефоном.

— Ну, так, — вслух сказал он себе. — Без Лены я не могу жить, это ясно. Даже если ей нужны мои деньги — пусть возьмет их, пусть возьмет все, что есть у меня, только будет рядом, — тоскливо усмехнулся, вспомнив, что именно так рассуждал Ал, и, наверное, теперь счастлив со своей Светланой. — Но ей не нужны мои деньги, она любит меня. Любит, но ей не нужен теперь и я — такой закомплексованный дурак. А она мне нужна. Если позвоню — не станет разговаривать, это ясно. Остается одно — пойти к ней. Пусть только дверь приоткроет, я встану на колени и буду умолять ее выслушать меня. Только выслушать мои объяснения! Нам нужно просто объясниться! И все! Она поймет, должна понять… Я же ни в чем не виноват перед ней. Или виноват?

Он решительно встал, оделся, сунул в карман рубашки деньги и пошел к двери.

— Леночка, ты на меня не обижаешься? — помятый, небритый Савин сидел на кухонном стуле и виновато смотрел на Лену.

Она встала намного раньше его, приготовила завтрак, постирала, убралась в комнате и теперь молча поставила перед ним тарелку с горячими бутербродами и чашку с кофе.

— Сама не знаю, почему не вытурила, тебя из квартиры, — сердито сказала она.

— Виноват, виноват, черт попутал… Такой был день ужасный, и у тебя, и у меня, что показалось… Прости. Кстати, у тебя, наверное, с деньгами проблема?

— Пока хватает.

— Если не возражаешь, я дам тебе двести долларов, разменяешь их… где у вас тут поблизости обменный пункт? И купишь продуктов, а то мне неловко объедать тебя.

— Возражаю, — хмуро сказала Лена.

— Но почему?

— Мне твои деньги не нужны. Извини, что разносолами тебя не потчую, но уж придется потерпеть. Или иди сам меняй свои доллары и покупай себе еду.

— Я не могу выйти из квартиры, Лена! Пока не могу, это опасно для нас обоих.

— А я не могу взять у тебя деньги.

— Зря, зря…

— Может быть, ты позвонишь Светлане? Вдруг тебе можно уже вернуться домой?

— Ни в коем случае! Мой домашний телефон может прослушиваться, они засекут, откуда я звоню. Ты не представляешь себе, Леночка, какую сейчас технику можно купить, если есть деньги. А у тех, кто за мной охотится, они есть.

— И долго ты намереваешься жить у меня?

— Возможно, это выяснится в ближайшие дни… — Савин глотнул горячий кофе и виновато развел руками, заметив недовольство на красивом, усталом лице хозяйки. — Я тебя клятвенно заверяю, Леночка, что вчерашнее безобразие не повторится.

— Не сомневаюсь. Иначе ты мигом вылетишь отсюда.

— Буду сидеть в комнате, которую ты мне любезно предоставила, и молчать как мышка.

Лена усмехнулась. Как же сильно меняются люди в зависимости от обстоятельств! То вальяжный барин, то перепуганный, дрожащий зверек, то пьяный дурак, возомнивший, что она уступит ему, то провинившийся школьник… А все один человек — директор банка Лев Савин.

— А ты не хочешь позвонить своей… любовнице? — спросила Лена. — Может быть, она приютит тебя?

— Нет, — печально вздохнул Савин. — Она тоже предала меня. Я заплачу тебе за неудобства, скажи, сколько. Тысячу долларов. Хватит? Если мало, скажи, я заплачу больше.

— Лева! Я согласилась принять тебя только потому, что меня попросила Светка. И никакие деньги мне не нужны, ясно? И вообще!.. Ешь быстрее, я уберу посуду и пойду к себе. Плохо спала, устала…

— А я спал как убитый, — виновато признался Савин, торопливо дожевывая бутерброд. — Ничего не помню.

Он поперхнулся, услышав долгий, требовательный звонок в прихожей. Лена подошла к кухонной двери, выглянула в темный коридор, двери во все комнаты были закрыты, потом вопросительно посмотрела на Савина. Откашлявшись, он замахал руками, зашипел:

— Не подходи!..

— А если это ко мне?

— Я пойду посмотрю… Дай что-нибудь тяжелое… Быстрее!

Лена пожала плечами, достала из ящика скалку, протянула Савину.

— Может, спрячешься, а я узнаю, кто пришел? — спросила она.

— Посмотрю, а там видно будет. — Савин сбросил под столом тапочки и в носках бесшумно пошел к входной двери.

Лена замерла, не в силах сдвинуться с места. Вдруг показалось, что этот звонок не имеет к Савину ни малейшего отношения, это к ней пришли… пришел… Но… что же делать, что сказать ему? Прогнать? Высказать в глаза все, что она думает о нем, и прогнать? А что она думает? Или не прогонять, послушать, что он скажет… Зачем он пришел?

Савин на цыпочках подкрался к двери, посмотрел в глазок. Какой-то чернявый парень в светлой клетчатой рубашке… Где-то он видел его, но вот где… У Лизуткина таких сотрудников не было. Наверное, Ленкин хахаль.

— Что надо? — спросил Савин.

Парень отшатнулся, уставился на дверь с таким видом, будто из глазка выглянуло дуло пистолета.

— Я хотел бы увидеть Лену.

— Зачем тебе Лена? — Савин перевел дух, почувствовал себя увереннее, приоткрыл дверь, не снимая предохранительной цепочки. — Ты кто такой?

— А ты кто? — сквозь зубы процедил Данилов. — Позови Лену.

— Я — сам видишь кто, а ты… A-а, тот, который звонил вчера поздно вечером ей? Ну так она же сказала, что не желает тебя видеть.

Лена услышала голос Максима, выбежала в прихожую.

— Максим! — крикнула она, пытаясь отодвинуть Савина от двери. — Максим… Ты зачем пришел?

Данилов опустил голову, до боли закусил губу. Да, это он вчера поздно вечером звонил ей. А этот мужик, значит, слышал, как Лена говорила с ним, вернее, как не хотела говорить… Он здесь ночевал, у нее, с нею!.. Быстро же она нашла средство от обиды!

— Да нет, извини… — пробормотал он, тоскливо усмехаясь. — Просто шел мимо, дай, думаю, зайду посмотрю, как там она… Я рад, что у тебя все хорошо…

— Пусти! — закричала Савину Лена.

— Нет, посторонних нам не нужно! — уперся Савин, оттесняя ее от двери. — Ты же сама сказала, что не желаешь его видеть. Пусть убирается!

— Максим, подожди! Я тебе сейчас все объясню… — Она вспомнила, что уже слышала эти слова, только говорил их он, Максим. Недавно, вчера. А она не захотела слушать!

— Что уж тут объяснять, — пожал плечами Данилов. — Извини, что пришел без предупреждения, потревожил… твой покой. В следующий раз позвоню, если надумаю зайти. Но — вряд ли!

Опустив голову, он пошел вниз по лестнице.

— Что ты наделал, дрянь, паразит! — Лена бросилась к Савину, принялась колотить его кулачками. — Кто тебя просил вмешиваться?! Немедленно открой дверь!

— Здесь не должно быть посторонних, это опасно.

— Тогда убирайся отсюда, сейчас же, немедленно! Убирайся, я кому сказала!

— Лена, я все понимаю, но… почему ты меня винишь? Вчера ты просто ненавидела его, плакала, проклинала, говорила, что…

— Я тебе это говорила? Какое тебе дело, с кем я разговариваю? Убирайся, или я немедленно звоню Светке, пусть приезжает и забирает тебя!

— Хорошо, хорошо… ты мне дашь пару часов на сборы, на решение м-м-м… необходимых вопросов? И я уйду. Извини, что так получилось. — Он отошел в сторону, внимательно наблюдая за ней.