Круги на воде - Сьюзен Виггз

– Потом, – ответила Юлиана. Глаза ее смеялись.

* * *

Стивен не ожидал, что согласится на сумасшедший план Юлианы. Сев на лошадь, он испытал неприятные ощущения в желудке при мысли о торжественном цыганском ритуале, который он собирался совершить. Все это снова напомнило ему о его языческой свадьбе. Хотя мораль и христианские принципы. убеждали его отказаться от ритуала, мистическая церемония неудержимо привлекала.

Когда Стивен выехал за ворота усадьбы, воспоминания нахлынули на него. Казалось, каждый закуток поместья напоминал о ней, о Юлиане.

Но почему? Она не была его настоящей женой. Ему следовало избавиться от чувства любви к ней, излечиться от этого. Он вообще не должен был думать о ней.

И все же Стивен ехал по склону холма и вспоминал, как она впервые появилась в поместье Лунакре. Он тогда думал, что эта нищенка будет поражена его богатством. Но Юлиана отнеслась ко всему с холодным презрением. Как будто поместье Лунакре было менее богатым, чем то, в котором ей приходилось жить раньше.

На северо-западе он видел шпили Мэлсбери. Всего несколько месяцев назад это было заброшенное полуразрушенное аббатство. Благодаря энергии Юлианы оно превратилось в процветающую прядильную фабрику.

Стивен проехал мимо земельного надела вдовы Шейн. Поля были аккуратно скошены, колосья собраны, земля подготовлена к осенней вспашке. И все это благодаря цыганам. Стивен представления не имел, как удалось Юлиане заставить цыган заниматься сельским трудом. Обычно они бегут от фермерского труда как черт от ладана.

Невероятно, но Юлиана стала неотъемлемой частью Лунакре. Следы ее деятельности останутся надолго. Стивен навсегда запомнит это яркое цыганское лето, подарившее ему надежду. Лето, когда он снова решился полюбить.

Приближаясь к цыганскому табору, он постарался отбросить эти мысли, но открывшаяся панорама вызвала новую волну воспоминаний.

Стивен согласился тогда на цыганскую свадьбу, потому что для него, истинного христианина, цыганский ритуал ничего не значил.

Но тогда свадьба стала для него сюрпризом. Она затронула тайные струны его души, о которых он и не подозревал. Стивен помнит эту свадьбу так, словно это было вчера, и свою покрытую вуалью невесту, которая, не колеблясь, окропила кровью кусочек хлеба. Девушка танцевала для Стивена так, будто никого, кроме него, на свете не было. Той ночью произошло что-то мистическое. Да, ритуал был языческим, но магия его реальна.

И именно поэтому, сказал он сам себе, въезжая в табор, он согласился на сегодняшнюю церемонию. Потому что и он, и Оливер нуждались в магии.

– Ты готов, гаджо? – спросил Ласло, когда Стивен спешился.

– Да. – Стивен бросил поводья подбежавшему мальчику. – Я должен был что-нибудь привезти с собой?

– Ничего, кроме своей плоти и крови. – Ласло сделал широкий жест в сторону толпившихся цыган. – Цыгане считают, что мужчина должен признать своего сына перед миром. Очень легко определить, кто мать ребенка, тут ошибки маловероятны. Но узнать, кто отец ребенка... – Ласло искоса взглянул на Стивена. – А это, мой друг, является актом доверия.

Внезапно холодная дрожь пронзила Стивена.

Узнать кто отец... акт доверия.

– Гаджо, – прервал Ласло его мысли, – ты бледен, как привидение.

Стивен прокашлялся.

– Приступим. Что я должен...

Он не закончил фразы так как, повернувшись, увидел поразительную картину: на краю табора стояли его друзья и домашняя прислуга.

Стивен не ожидал, что они придут сюда.

Но он не почувствовал неловкости из-за того, что опять принимает участие в цыганском ритуале и, усмехнувшись, направился к ним, приветствуя Джонатана, Кита и Элджернона.

– Я должен принести извинения, – обратился Стивен к Джонатану.

Джонатан почесал затылок:

– Извинения?

– Ты испытывал ко мне сочувствие, потому что у меня не было детей. И послал ко мне Кита, чтобы заполнить пустоту в моей жизни.

Джонатан сощурил глаза и бросил любящий взгляд на сына.

– Скорее всего, я послал его к тебе, потому что он доставлял массу хлопот.

Стивен благодарно улыбнулся Джонатану за то, что тот не осуждает его за обман.

– Я лгал тебе, хотя по природе я не лгун, и мне особенно неприятно лгать другу.

Джонатан Янгблад шумно выдохнул.

– Лучшего воспитателя для Кита не могло быть, – он хлопнул сына по спине. Кит в это время таращил глаза на красавицу Катриону и не понял, о чем идет речь.

– Я прав, Кит? – потребовал ответа отец.

– Э... да, сэр, что бы вы ни сказали.

Усмехнувшись, Джонатан подтолкнул юношу к Катрионе.

– Ты можешь на нее смотреть, но трогать нельзя. Для благородного джентльмена все женщины – леди.

– Да, сэр, – неуверенно ответил Кит.

Стивен почувствовал облегчение. Он опасался, что Кит обидится или будет ревновать его к Оливеру.

– Боже мой, Уимберлей, как, черт возьми, тебе удавалось держать это в тайне? – спросил Джонатан.

– Да, расскажи, – возбужденно произнес Элджернон, покачиваясь на каблуках. – Ты нас всех очень удивил.

– Когда он родился, мне сразу стало ясно, что у него то же заболевание, что и у моего первого сына Ричарда.

– Дик. Он умер на службе при дворе.

– Да, – Стивен закрыл глаза, и Дик вернулся к нему, словно поток солнечного света. Он вспомнил его золотые волосы, его чистый детский запах, худенькое тельце, огромные глаза, слишком выразительные для мальчика.

– Красивый был мальчик, – добавил Элджернон. – И так похож на Мэг.

– Я не мог позволить, чтобы та же судьба ожидала Оливера. И пусть простит меня бог, когда распространился ошибочный слух, я не стал опровергать его. Только Нэнси Харбут и ее дочь Кристина, да повивальная бабка знали правду. Я отправил Кристину ухаживать за Оливером. Его существование было тайной. Так, по крайней мере, я думал.

– Кто-то узнал о мальчике правду? – Джонатан сдвинул густые брови.

У Элджернона вырвался странный возглас, он стал внимательно изучать носок сапога.

– Об этом узнал король Генрих, – в голосе Стивена зазвучала горечь. – Именно поэтому я вынужден был жениться на Юлиане. Если бы я отказался, Генрих призвал бы Оливера на службу ко двору.

– Представляю, в какое возбуждение пришел наш король, узнав о существовании Оливера. Но как он узнал?

– Я уверен, Нэнси...

– Это не она, – тихо, но твердо сказал Элджернон.

Стивен изумленно уставился на своего соседа.

– Боже мой, Элджернон...

Хэвлок поднял умоляющие глаза на Стивена.

– Извини меня...

– Я знал, что ты любишь поболтать, – гнев охватил Стивена, он изо всей силы хлопнул кулаком одной руки в ладонь другой. – Я знал, что ты стремишься добиться признания двора, но я не думал, что ты станешь использовать больных детей для достижения своей цели.