Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943 - Адольф фон Эрнстхаузен

Выделяя слово «вас», он отпустил явную шпильку в адрес двух других моих сослуживцев.

На той стороне я встретил Нитмана, который принял участие в контрударе, чтобы как можно скорее добраться до нас. Но мне едва ли пришелся по душе приказ, отданный нашему штабисту и мне: переговорить с румынским полковником. Присутствовать при этом должен был и уже подошедший майор Малтер.

Хотелось сразу использовать достигнутый успех. Егерский полк должен был пробиться к главной линии обороны, которая проходила по Лабине. Боевая группа штабиста должна была прикрывать продвижение егерей с флангов и после этого занять нашу группу строений, превратив ее в опорный пункт. Сам полковник хотел примкнуть к майору Малтеру и пока что оставаться на основной линии обороны. Поскольку егерский полк еще не был введен в бой и должен был сначала отдохнуть и пообедать, атака должна была начаться только через два часа. Я же должен был со своим штабом оставаться при боевой группе штабиста, но откомандировать при этом передового наблюдателя в егерский полк. В конце разговора полковник произнес:

– Полагаю, все ясно. Благодарю вас, господа.

Это было явное приглашение к прощанию. Я поднялся вместе со своими однополчанами.

– А с вами, господин майор фон Эрнстхаузен, – продолжал полковник, – я бы хотел поточнее обсудить артиллерийскую поддержку.

Когда остальные мои товарищи удалились, я спросил:

– Какие приказы господин полковник хочет отдать мне?

– Никаких, мой дорогой, совершенно никаких. Я же знаю, что вы все проделаете отличнейшим образом. Я бы хотел вам только кое-что предложить. Угодно бокал вина или жареного цыпленка?

– С вашего позволения – и того и другого, господин полковник.

– Превосходно. Цыпленок должен еще немного подрумяниться. Ну а с вина мы можем начать сразу же. – Он разлил вино по стаканам и поднял свой: – За победу союзных сил!

Перед тем как я собрался переговорить с Гердом Мейером о поддержке атаки, ко мне подошел командир 2-й батареи:

– Господин майор, я хотел бы использовать благоприятную возможность и отбить оба захваченных орудия взвода Людвига.

– Вы надеетесь сделать это с парой человек?

– Я переговорил с командиром роты саперов. У него осталось еще тринадцать человек, и он хочет мне помочь. Силы русских там малочисленны, и их бойцы сидят целыми днями в хате, готовя там пищу. В случае неожиданного нападения нам может улыбнуться удача.

– Ну, тогда с Богом и действуйте поумнее! А каковы общие потери в вашей батарее?

– Двадцать убитых, тринадцать раненых и двое пропавших без вести.

– Что ж, тогда вы будете в состоянии обслуживать эти орудия.

– Если мне удастся отбить все четыре орудия, то на них людей не хватит. Поэтому я хотел бы просить вас, господин майор, если мне придется тяжко, поделить людей между батареями поровну.

– Естественно, это будет сделано.

– Похоже на то, что и дивизии в целом приходится тяжело. Те, кого они прислали нам в помощь, наполовину детей из учебной роты и стариков из обоза, – это последнее, что они смогли наскрести.

В ходе точно в срок начавшейся атаки я с Гердом Мейером продвинулся так далеко вперед, насколько это позволило яростное сопротивление врага. Слева от нас сквозь артиллерийский и минометный огонь противника рвался вперед наш егерский полк. Когда мне удалось связаться по рации с действующим там передовым артиллерийским наблюдателем, я узнал, что только что погиб капитан Аббт. Он был серьезным, иногда угрюмым человеком и поэтому не пользовался особым расположением наших передовых наблюдателей. Но я знал, что он всегда нес тяжелый груз ответственности за своих людей.

Герд Мейер прервал наступившее молчание:

– У отважного офицера жизнь всегда коротка.

– Вы произнесли это как неопровержимую сентенцию. Если бы это в самом деле было так, то мы должны были бы стыдиться того, что хотим вернуться домой живыми и здоровыми. А мы все же на это надеемся.

– Надеемся? Да я уверен, что не переживу эту войну.

– Вы это уже однажды говорили, тогда, во время нашего броска на Пшехе. И я тогда вам возразил, сказав, что надо надеяться на свою счастливую звезду.

– А если человек не может надеяться?

– Осторожно!

Разрыв снаряда в непосредственной близости от нас прервал наш разговор и заставил вернуться к суровой действительности.

Активная и пассивная отвага

Вечером того же дня мы сидели в более просторной комнате дома, который теперь мой штаб делил с начальником отдела личного состава штаба дивизии. Кроме нас, присутствовали также оба майора, мой адъютант, Герд Мейер, Нитман, командир 2-й батареи и однорукий адъютант начальника отдела штаба дивизии. Все мы находились в приподнятом настроении, поскольку все поставленные на сегодня цели были достигнуты нашими подразделениями. Непосредственный доступ к основной линии обороны по Лабине был опять возможен, захваченные было орудия взвода Людвига были отбиты у неприятеля. (Еще одна местечковая победа перед взятием Красной армией Краснодара 12 февраля и бегством немцев и румын на Тамань. – Ред.)

Начальник отдела личного состава штаба дивизии отправил дозорную группу, которая должна была прояснить ситуацию на правой части нашего участка фронта, где в тылу нашей линии обороны еще появлялись, по крайней мере время от времени, русские разведгруппы. Кроме того, дозорной группе было поручено проложить линию связи к линии обороны и при необходимости по дороге доложить о прокладке этой линии. Эту проделанную ими работу командир группы, унтер-офицер, постарался преподнести во всех деталях, сделав себе рекламу. Почти десять минут он расписывал совершенный ими подвиг. Когда он, наконец, сообщил о взятии в плен русской разведгруппы, начальник отдела личного состава сказал:

– Это просто выдающийся унтер-офицер. Надо будет представить его к Железному кресту I класса.

Эта реплика стала прелюдией к теме орденов, тем более что этот начальник отдела лично оформлял представления о награждении того или иного военнослужащего дивизии.

– Я желал бы, – возразил я, – этому человеку получить Железный крест I класса, если бы я не знал наверняка, что все мои люди заслужили точно такую же награду. Все, о чем доложил этот унтер-офицер, не более чем повседневная рутина. По собственному опыту я знаю, как легко взять в плен пару русских, когда за ними не присматривают комиссары. (Автор опять увлекся фантазией о «смирных» и «управляемых» русских. Видимо, впечатления от общения с предателями-«хиви» он переносит на весь народ, который и сломил мощь Германии (как до этого Франции в 1812–1814 гг., Швеции в 1700–1721 гг., Польши в XVII в., Османской империи в XVIII–XIX вв. и т. д.). – Ред.) И когда я вижу, что ныне все больше и больше входит в моду переполнять боевые сводки самовосхвалениями, я задаю себе вопрос: что нынче происходит с принципом – больше быть, чем казаться! Больше делать и меньше выставлять это напоказ! Партийные методы поощрения, к сожалению, теперь все больше и больше становятся похожими на армейские обычаи. Когда кто-то добросовестно выполняет свой долг, он в конце концов представляется к ордену. Но когда я представил командира батареи к награждению Железным крестом I класса, потому что он своей выдающейся по точности и действенности стрельбой обеспечил успех боя, тут же задается вопрос: а где свидетельства его отваги?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});