Проклятый (СИ) - Лимасов Александр

На расстоянии дня пешего пути до Цареграда войско Волчонка остановилось, разбив большой лагерь. Множество шатров запестрели на каменной равнине, ровно просо, рассыпанное нерадивой хозяйкой. Волчонок, Выбейглаз и Рудо в сопровождении полусотни отборных воинов отправились дальше к вратам Цареграда.

Когда город появился на виднокрае, Волчонок развязал бережно хранимую ладанку, вынул на свет вечернего солнца локон седых волос и, в разведённом Рудо костре, за мгновение сжег их. Поднявшийся ветерок пощекотал лицо юноши и понёс весть своему повелителю, что его армия прибыла.

- Всё, что мы должны были сделать, мы сделали – теперь очередь за ним. – Рудо потемневшими от дум глазами разглядывал, казавшийся с такого расстояния крохотным, город. Переспросил, наверное в сотый раз – Он действительно великий воин?

- Один из величайших. Мне иногда в кошмарах снится то трёхтысячное войско хазар. Ты помнишь, Выбейглаз? – Волчонок, вскочивший на белоснежного коня – верного друга, ещё с киевской службы, не спешил поворачивать к становищу войска.

- Ещё бы не помнить. У меня в бороде седых волос тогда прибавилось, да, прибавилось. Поехали к войску – здесь нам больше делать нечего.

Трое всадников, скрываемые пылевой вуалью скрылись из виду Царя городов, оставив лишь прогоревшее кострище и следы копыт. На нагретую солнцем скалу забралась юркая, песчаного цвета ящерица, недоверчиво прислушалась к удаляющемуся топоту, что спугнул её с такого уютного местечка и вновь принялась греться в лучах заходящего солнца.

Демоник, занятый обдумыванием плана действий, как он объяснил Димитрию, а на самом деле дремавший, почувствовал резкий укол. Дуновение ветра донесло до чутких ноздрей запах сгоревшего волоса и юношеское нетерпение, выдавшее обладателя.

- Волчонок, - осклабился оборотень в довольной улыбке, - всё-таки добрался парнишка. Димитрий! Оксана! Мы уезжаем – резкий крик спугнул милующуюся кошачью пару и маленькую служанку, торопливо ступавшую по коридору с кувшином вина.

Едва ночь зажгла первые светочи звезд, как трое всадников, провожаемые пустыми взглядами зачарованных стражей, покинули огромный человеческий муравейник. Ночные охотники, выли, завораживая и приманивая свои жертвы, переговариваясь между собой, насекомые выводили любовные трели – эта мешанина звуков скрывала цокот копыт выбивающих частую дробь рыси. Оксана, намотав поводья кобылки на седло Бэра, устроилась как можно удобнее и тихонько засопела уснув. Димитрий, успевший выспаться днём, разглядывал звезды, а новые мечи мерно покачивались за его спиной.

Всё шло как в любой из ночей, если не выходить на дорогу из тёплой избы: прогретый за день воздух напитался свежими дуновениями, всадники чувствовали себя вполне безопасно. Оборотень, немного погрузившись в мир духов, велел демонам, примкнувшим к его борьбе следить за дорогой не допуская ни людей ни животных и теперь его спутники могли не думать о том, как бы не умереть в эту ночь.

- Димитрий, ты договорился с твоим инженером?

- Да, метательные орудия будут доставлены к указанному тобой месту вместе с запасом снарядов через три дня. Обслуга для них прибудет на четвёртый.

- Он не донесёт?

- Ни за что, я попросил наших друзей из клана Аслана проследить за этим, поставив инженера в известность о слежке. Я сильно сомневаюсь, что он рискнёт своей жизнью лишь бы донести о покупке десятка-другого катапульт и баллист. Кстати, - решился бывший монах задать терзающий его вопрос - почему мы не заказали стенобитные устройства?

- Мне нужно разнести в пух и прах город , а не его стены.

Восход начал отсвечивать белым светом, а перед всадниками открылся вид на долину с тысячами огней, Димитрий невольно присвистнул.

- Это же целая армия! Несколько легионов!

- И все отборные воины, Димитрий. Все!

Глава 22

Тысячи ног поднимали вихрящиеся клубы пыли. Конское ржание и грохот сотен и сотен копыт заглушали любые звуки, войско шло уже третий день, но никто не чувствовал усталости. Каждого наполняла непривычная лёгкость. Шестеро всадников, возглавляющих, как и подобает предводителям, воинство, обсуждали предстоящую битву.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Я поведу только оборотней, Волчонок, и не спорь! Это твои воины, они шли сюда за тобой и они готовы умереть за тебя. Многие обо мне слышали, но знают меня лишь те две стони, что ты поставил командовать войском.

- Нет, Бэр, оборотней поведёт Рудо, я поведу людей, но ты приказываешь нам обоим. Это твоя война и тебе принадлежит право вести всех! – волчонок, не сводя с оборотня обожающих глаз, всё же спорил, убеждая, упрашивая, ругаясь.

- Мальчик прав, Бэр. Ты всегда был главным и наши решения на поле брани никогда не могли сравниться с твоими. Ты можешь отбрыкиваться от этого всем, чем хочешь, но ты был рождён повелевать!

- И я проклят за это! Я всегда был воином, а не предводителем. Да, я могу отдавать приказы, но для меня в этом нет никакой радости.

- Если бы все правители так же не жаждали власти, наш мир был бы намного справедливее. Именно из-за твоего отвращения к руководству, ты должен им заниматься. – Выбейглаз добил железными доводами возражения оборотня. – Нам остался день пути до места встречи с инженером.

Неприметная зелёная долина, словно выскользнувшая из девичьих грёз о первой любви: сверкающие крылышки насекомых, журчание ледяного ключа, дающего начало небольшому ручейку, впадающему в крохотное озерцо. Этот нетронутый зноем уголок укрывали от ветра высокие скалы, войти и выйти можно лишь по извилистой расселине в нагромождении каменных круч. Только теперь зелёная трава примята, а то и вырвана с корнем, нетронутая земля перепахана грубыми колёсами и копытами тягловых быков.

На земле воплощённых грёз невинных красавиц стоят огромные крытые повозки, быки выдирают из земли и поедают с корнем сочную траву, набивая прожорливые брюха. А в повозках, этому нет и не будет места в мечтаниях девиц, в повозках составные части для самых совершенных орудий войны, гениальному воплощению инженерной мысли цареградских мастеров: части для катапульт, баллист, требушетов, несчётное количество реактивов для приготовления зажигательных и взрывных смесей, даже несколько особо сохраняемых емкостей с жидкостью, способной за мгновение сожрать любой металл, кроме золота или отделить мясо человека от костей и растворить в себе без следа и то и другое.

Человек, представленный Бэру как Инвар, не без гордости рассказывал, какие разрушения способны учинить его произведения и сколько жизней они могут оборвать.

- Особо обратите внимание, о Владыка, на Греческий огонь. Его невозможно ни сбить, ни погасить, он прожигает плоть и даже кости, те, кому не повезло выжить после такого сами вскрывают себе вены, лишь бы прекратить нестерпимую боль от ожогов. – инженер являл собой полноватого, напоминающего пропорциями грушу, уже не молодого, но далеко и не старого мужчину. Он казался обычным обывателем, каких в любом городе сто штук за медяк. Просто невозможно было бы предположить, в нём мозг такой мощи, что способен без труда удерживать в памяти множество чертежей военных машин и размеры их деталей с точностью до макового зернышка. А также рецепты всех горючих составов для этих машин использующихся.

- Со мной прибыло двадцать учеников, о Владыка, они прекрасно подготовлены и могут самостоятельно производить сборку орудий и вести стрельбу. Теперь поговорим об оплате?

- Я слушаю. – оборотня совершенно не интересовала сумма, та убийственная мощь, которую представляли эти орудия военного дела стоила любых денег.

- Двенадцать тысяч монет за машины и три за обслуживание.

- Пятнадцать тысяч? Возьмёшь камнями?

- Чем будет угодно, господину.

Оборотень отвязал от поясного ремня мешочек, больше напоминающий формой тыкву, чем кошелёк, взвесил в руке, прикидывая стоимость содержимого. Запустив в кошель пальцы, скорее принадлежащие музыканту, нежели воину, выудил пять сияющих солнечными бликами бриллиантов размером с каштан. Во время пути по морю он впервые попробовал повелевать водой и ему удалось с её помощью найти затонувшее Цареградское судно и поднять часть перевозимого груза, который эти камни и составляли.