Монах - Евгений Щепетнов

Наконец открылась широкая двустворчатая дверь и появилась процессия — во главе граф с графиней, за ними толпа прихлебателей, прислуги и всевозможной челяди.

Андрею подумалось — вот куда идут деньги с таможни! А также с крестьян…

Одна только цепь на шее графа, на которой висел какой-то медальон, вроде как графский знак или что-то подобное, стоила больше, чем доход нескольких деревень за год напряженной работы. Два раба с боков несли опахала, которыми обмахивали важных господ, — о том, что это рабы, Андрей догадался по ошейникам.

Граф был одет в белоснежный костюм — не такой пышный, как на картинках о земном Средневековье, а вполне элегантный, напоминающий мундир капитана какого-нибудь круизного лайнера, его жена была в бирюзовом платье, не оставлявшем сомнений в том, что у нее имеются грудь, зад, ноги и… остальные соблазнительные части тела. Ее довольно объемистая при небольших габаритах фигуры грудь, чуть не вываливалась из лифа, еле прикрывающего соски. Наперсницы хозяйки были одеты соответствующим образом — только украшения на платьях были поскромнее.

Спин этих дам Андрей не видел, но подозревал, что там все так же откровенно, как и спереди.

Хозяин замка — невысокий мужчина с красными прожилками на носу (Андрей подумал — выпивает, не иначе!), худощавый и больше похожий на мелкого клерка, чем на могущественного властителя сотен квадратных километров земли, прошел к креслам, усадил в то, что слева, графиню, в другое, с высокой спинкой, украшенной, видимо, графским гербом, сел сам и важно воззрился на Андрея, всем своим видом показывая, что он готов к справедливому и неподкупному суду, желая не мести, а справедливости… нет, вот так — СПРАВЕДЛИВОСТИ!

Это прямо-таки было написано на его узком прыщавом лбу с морщинами, образовавшимися от того, что он слишком много думал, как развлечь себя тусклыми серыми днями и скучными ночами.

Графиня оказалась миловидной молодой женщиной — если бы не антураж в виде замка, охранников с саблями и мечами и всей окружающей действительности, ее легко было принять за модельку легкого поведения, оказавшуюся на вилле у состоятельного папика.

Она весело глядела на подсудимого, благодарная ему за то, что он вырвал ее из скучного ничегонеделания и отвлек от мыслей — чем заняться до завтрашнего празднества, если все развлечения уже приелись, а новые поступят лишь завтрашним утром.

Графиня окинула Андрея с головы до ног, задержавшись взглядом на средней части его фигуры, облизнула губы, и подсудимому показалось, что его уже раздели и изнасиловали.

Граф тихо сказал что-то своему мажордому, и тот зычным голосом крикнул:

— Подведите к его сиятельству подсудимого!

Конвоир легко подтолкнул Андрея вперед, шепнув:

— Остановись на расстоянии пяти шагов и не шевелись, а то подстрелят! — и указал на стены вокруг площадки, усыпанные стрелками с арбалетами и луками. Они были готовы истыкать стрелами любого, кто замыслит акт агрессии против сиятельного господина.

Андрей медленно подошел к креслам, встал, как ему было сказано, и замер в ожидании дальнейших действий судей.

Граф опять сказал что-то мажордому, и тот стал громко зачитывать список прегрешений подсудимого, в которых его обвиняли. Андрей узнал, что он напал на почтенного дворянина по имени Карнак и злодейски лишил его жизни.

Стиль изложения был таким витиеватым, архаичным, что Андрей вскоре потерял нить повествования о своих жутких преступлениях и заскучал, результатом чего был его зевок, не очень умело скрытый приложенной ко рту рукой.

Граф прервал мажордома, досадливо бросив:

— Хватит нести эту чушь, даже обвиняемого вогнал в дремоту! А он должен убояться, а не спать на графском суде! — Затем граф грозно спросил: — Ты признаешь себя виновным, о негодный, в своих тяжких преступлениях?!

— Извините, ваше сиятельство, из всего перечня ужасающих деяний уловил лишь, что я убил Карнака, остальное ускользнуло от моего внимания по причине витиеватости и сложности для понимания. Но я понял, насколько я ужасен и гадок. Если хотите, задавайте мне вопросы, я на них отвечу с полной искренностью. — Андрей улыбнулся широкой, располагающей к себе улыбкой, обнажая безупречно белые, здоровые зубы, и графиня не выдержала и улыбнулась ему в ответ.

Граф слегка растерялся и буркнул под нос:

— Сто раз говорил, чтобы излагали нормальным человеческим языком! Ну на кой демон мне все эти ваши выверты — «коим», «коий», «вестимо» и «паки»?! Даже преступники над нами уже смеются! Ты смеешься над нами, преступник? — неожиданно спросил он, наклоняясь вперед и глядя черными, слегка безумными глазами в лицо Андрею.

Андрей подумал: «Опа! А граф-то слегка не в себе… этакий психопат — может башку снять, а может наградить, он непредсказуем, как беременная женщина, капризен и с сумасшедшинкой… впрочем, это обнадеживает».

— Как я могу, ваше сиятельство?! И в мыслях не было! Я сам согласился прийти на ваш суд, так как знаю вашу честность, справедливость и душевную щедрость! — «Немножко лести не помешает», — подумал Андрей.

— Точно? Без боя сдался? — приподнял брови граф и нашел глазами капитана наемников.

— Точно, ваше сиятельство, без боя! Сдал оружие и приехал с нами. Попытки бежать не делал.

— Хм… интересно. Ну ладно. Почему ты убил моего брата Карнака, негодяй?! — сдвинув брови, грозно спросил граф.

— Потому, что этого хотел сам убитый, — невозмутимо ответил Андрей.

— Это как так? — неподдельно удивился граф. — Чего это, он тебя просил убить его, что ли?

— Да, ваше сиятельство! Он сказал, что будем биться на дуэли до смерти, я и счел, что он хочет умереть! Ведь всякий, кто выходит против меня на дуэль, должен знать, что это чистое самоубийство! Все равно что он бросается на свою саблю грудью. Вот и выходит, что Карнак сам себя убил.

Толпа зашумела, а граф захохотал, хлопая себя по ляжкам и запрокидывая голову.

— Ну каков наглец! Ты только посмотри, дорогая, что он несет!

Графиня улыбалась и пристально рассматривала подсудимого, а потом вполголоса сказала графу — Андрей это слышал четко, острый слух оборотня позволял ему слышать звуки на гораздо большем расстоянии, чем обычным людям:

— Твой братец был настоящим козлом! Он даже в постели ничего не мог, слабосильный придурок! Этому парню награду надо дать за то, что лишил нас такого источника беспокойства — вечные скандалы, вечные траты, а платил-то ты! Одни упреки, претензии, требования… надоел!

— Заткнись, — сдавленно прошипел граф, — он убил моего брата, а кто убивает моих родственников — мой враг! Он должен понести наказание! Этак мы потеряем уважение при дворе, если каждый встречный будет убивать мою родню!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});