Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи - Борис Шапталов

Однако вряд ли кто из русских согласится с такой трактовкой своих правителей. Хотя бы потому, что обидно. Может, поэтому никто не замечает странности в поведении правителей России и напрашивающиеся аналогии. Какие?

Что, например, Путин оказался в роли Николая I. Оба в конце царствования остались без союзников, даже самых верных. Причем они много сделали в прошлом для своих противников. Царь спас Австрийскую империю от революционного распада в 1849 году, а постсоветская Россия много поспособствовала процветанию западных держав, перекачивая туда свои капиталы, отправляя ученых, поставляя сырье в обмен на промышленные товары и держа «лишние» деньги в американских и европейских облигациях. А что говорить о ближних соседях… И вот вместо благодарности — конфронтация! И в этом не было ничего нового.

Можно выиграть бой, но проиграть кампанию. Можно выиграть войну, но проиграть мир. Россия в своей истории не раз испытала это на себе. В 1812 году народ и армия выиграли войну с Наполеоном, но царь проиграл мир. Россия получила на свою шею Польшу, которой тут же даровали широкую автономию в виде Царства Польского, что не помогло, и она на 100 лет стала занозой в теле государства и источником ненависти поляков к «поработителям». Никаких других приобретений за свой вклад в победу не последовало.

В 1849 году армия по приказу царя подавила восстание в Венгрии и спасла Австрийскую империю, которая затем стала врагом.

В 1877 году была выиграна война с Османской империей, но на Берлинском конгрессе российские дипломаты проиграли мир. В Болгарии с согласия царя утвердилась немецкая династия, и освобожденная русскими солдатами Болгария на долгое время стала противником России.

В 1914 году Николай II ради Сербии бросил неготовое к большой войне государство в костер мировой войны.

Сталин помог Польше и Литве получить нужные им территории. Затем Советский Союз много помогал Китаю и десяткам других государств, расходуя огромные средства.

Правда, в случае с Польшей это говорится не в укор Сталину (у него другие грехи). Тогда потенциально опасным противником виделась Германия, ее и старался обезопасить. Кто же знал, что с умным врагом легче найти взаимопонимание, чем со вздорными «братьями»?

В Донбассе выиграли бои, а кампания закончилась «вничью» — территории Донецкой и Луганской областей были поделены в пропорции — треть Новоросским республикам, две трети Киеву. Мир же Новороссия с подачи Кремля проиграла.

Уметь выигрывать бой — войну — мир — большое искусство. Освоить его для правителей России оказывается слишком часто не под силу. И никак не удается осмыслить причину этой вековой «традиции».

Псевдоциклы России

Немощь правящего класса в многонациональном государстве рождает сепаратизм. В периферийных центрах появляются люди, доказывающие, что если данная территория отделится, то они смогут лучше решать свои проблемы. В СССР Киев, наряду с Тбилиси, Ереваном, Вильнюсом, Таллином, не стал исключением. Правда, вскоре выяснилось, что по уровню качества управления украинская власть ничем не лучше прежней, если не хуже. Но свое г… почитается за удобрение. Иное мнение возникло в периферийных центрах уже самого Украинского государства — Симферополе, Севастополе, Донецке, Луганске, Харькове. Так возник сепаратизм уже в Украине.

В утешение украинским националистам стоит отметить, что Россия также неоднократно была в подвешенном состоянии. К концу XIX века дворянство не знало, что ему делать с собой как сословием, со своими имениями и с огромной страной. В результате, когда империя столкнулась с Японией, то проиграла ей все сражения — на суше и на море. Такого не было со времен Батыя.

Историки и публицисты любят говорить и писать о высоких темпах экономического роста в России накануне Первой мировой войны. Да, они были высокими. Оно и понятно: если имеется один завод и строится второй, то прирост составляет 100 процентов. При постройке третьего процент прироста уменьшается, но все равно составляет 30 процентов роста. И все прекрасно, если только у соседнего государства не построено к тому времени пятьдесят первоклассных заводов. И когда царская империя столкнулась с Германией, то государство рухнуло, продержавшись всего лишь два с половиной года. Могло рухнуть и быстрее, но большая часть германской армии воевала во Франции, и половину Восточного фронта держали более слабые австрийские и турецкие дивизии. Царско-дворянское сословие так и не смогло найти себя в индустриальную эпоху и сошло с исторической дистанции, потащив в пропасть и страну.

В конце брежневской эпохи аналогичное положение сложилось с правящей комбюрократией СССР. Не найдя выхода, сама комбюрократия демонтировала Советский Союз.

В 2000-х годах на Россию обрушился золотой дождь от устремившихся ввысь цен на сырье, и вдруг выяснилось, что верхи не знают, что делать с этими деньгами, а по сути — со страной. То ли потратить их на социальные нужды, то ли сложить в кубышку… И это в государстве с гигантской территорией, мощной, доставшейся от пассионариев промышленностью и научно-конструкторскими коллективами, которые для продолжения функционирования остро нуждались в инвестициях!

В 1929 году после ожесточенных споров между «левой» и «правой» оппозициями был взят курс, по выражению Сталина, на «обложение деревни феодальной данью». Других крупных источников образования капиталов тогда не было. И через десять лет СССР стал великой промышленной державой, а еще через пять лет — сверхдержавой, остановить которую смогли только не разоренные войной Соединенные Штаты. А тут сотни миллиардов валюты — и незнание, как использовать их с умом! Спасибо тогдашнему министру финансов Кудрину — нашел выход. Вложили деньги в американские гособлигации. Оставшиеся бросили на престижные стройки, вроде Олимпиады, а также футбол (клубы «Зенит», «Анжи» и пр.), хоккей и прочие «древнеримские» зрелища («нефти и зрелищ»!). В СССР тоже уделяли много внимания всем этим вещам, но в качестве довеска к культу индустриальной мощи и науки, а не вместо них. Нет, кое-что в 2000-х годах попало и в промышленность, и в науку, и даже перепало сельскому хозяйству. Но таким уровнем инвестиций может похвастаться и Бразилия с Индией. Недаром некогда великую державу официально включили в группу БРИК (Бразилия, Индия, Россия, Китай). Причем КНР больше для авторитета, ибо она уже практически вошла в мировую премьер-лигу (по ВВП догнала США). А вот Россия останется с Бразилией, а давно ли мы смеялись над шутками в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя»: «Бразилия — это страна, где много диких обезьян». Вопрос: а не сравнялись ли мы с этой прекрасной страной по их количеству? В любом случае пассионарная нацеленность советских времен — ныне недостижимый идеал, потому Сталин превратился в популярную историческую фигуру.

Остается констатировать: Россия потеряла Украину из-за потери ею лидерских качеств. И что дальше?

Россия — «Европа» или «Азия»?

Начавшаяся конфронтация между Украиной и Россией имеет большее значение, чем просто столкновение между двумя государствами. Это «этнический развод», подобно тому как он произошел между сербами, хорватами и боснийцами, некогда составлявшими единое целое. В обоих случаях причиной разрыва стал цивилизационный спор. Одни заявили о «европейском выборе», другие — о «самобытном пути», боснийцы — об исламском. (Как бы и России спустя несколько десятилетий не пришлось столкнуться с исламским выбором, уж больно ходко идет переселение южных народов с их колоссальной рождаемостью.) И хотя экономические системы Украины и России однотипны, вся украинская (равно как и грузинская и прибалтийская) пропаганда основана на посыле о «европейском выборе» в отличие от «азиатской России». Выходит, что изжить конфронтацию между Украиной и Россией (а также с Грузией, Молдовой и т. д.) можно лишь одним способом — если Россия сможет найти алгоритм развития, характерный для всех успешных стран — от Германии до Японии и Китая. Но для этого надо понять эту модель, а главное, иметь силы перенять ее. Для этого руководству России нужно произвести внутриэлитную революцию: отказаться от компрадорской психологии и услуг компрадоров, а также теоретиков экономической пассивности. Необходимо, чтобы создаваемые внутри страны капиталы направлялись на развитие России. Нужны не отдельные успехи на отдельных направлениях, а системная работа, приводимая к общенациональном прорыву.

Реально это? — вопрос более чем открытый. Развиваться можно, когда правящей элите это очень хочется. А когда в этом нет особой надобности, ибо и так хорошо, тогда как?

В постсоветское время игра шла по принципу товарищеского матча по футболу: «Мы проиграем вам, но вы много не забивайте, ведь главное — это дружба». После введения санкций в верхах вроде бы поняли, что в экономике главное совсем другое. Но понять — одно, а выработать правильную политику и подобрать кадры, способные ее реализовать, — совсем иное.