Камень. Книга 9 - Станислав Николаевич Минин

последнего доклада.

Оперативную обстановку кратко обрисовал родитель, но, судя по его незначительным комментариям, касающимся в основном прилетевших сегодня Виндзоров и Гогенцоллернов, дед Николай был полностью в теме и подробные «сводки» получал ежедневно и не по разу.

— Есть еще пара моментов, государь, — заканчивал родитель, — но их следует обсудить отдельно.

— Хорошо, Саша, — кивнул дед, — по дороге обсудим. Молодые люди, — он посмотрел на нас с братьями, — есть что добавить?

— Нет, государь, — помотали мы головами.

— Дорогая, у тебя есть вопросы?

— Есть, дорогой, — бабка важно кивнула и стала высматривать кого-то в наших задних рядах. — Ванечка Кузьмин, подойди, пожалуйста.

Елейные интонации, как я чуял, полностью соответствовали настроению бабки, так что я без напряга стал наблюдать за развитием ситуации.

— Ванечка, мне Маша с Варей все уши прожужжали насчет подаренной тебе машины. Ты на ней в порт приехал?

— Да, государыня.

— Дорогой, — в голосе повернувшейся к деду бабки появились просящие нотки, — ты же не будешь против, если Ванечка отвезет нас с тобой в Монако на подарке внучек? А Сашу мы возьмем с собой, в машине с ним и поговорите…

— Почему бы и нет, дорогая, — хмыкнул дед. — Иван, ты же не будешь против?

— Государь, это честь для меня! — Кузьмин согнулся в глубоком поклоне.

— Отлично! Тогда выдвигаемся, — император опять хмыкнул, — а то я знаю моих царственных братьев, перепьются еще, а мне с ними еще важные международные дела обсуждать…

* * *

После того как император с императрицей и цесаревич уселись в «гелик» колдуна, меня к себе подозвал дед Владимир:

— Алексей, поедешь со мной и его святейшеством.

— Конечно, деда…

В «Майбахе» мне досталось место рядом с водителем, на заднем же сиденье с комфортом расположились патриарх с великим князем. Последний и начал беседу, как только мы тронулись с места:

— Давай, Свят, рассказывай, как там дела обстоят на бывшей даче Гагариных.

— Нормально обстоят, Вова, батюшки приходят в себя после таких радикальных изменений в своей жизни и адаптируются к новым условиям существования, — он покривился. — Волнуются за Алексея… и за Владимира с Василием, предполагая, что нападения продолжатся, но надеются, что великий князь все же справится со всеми угрозами, как справлялся и до этого. Ты же сдюжишь, Алексей?

— Куда я денусь, ваше святейшество, — кивнул я.

— Молодец, — кивнул Святослав в ответ, — не теряешь присутствия духа. — Он повернулся к брату императора. — Вова, что тебя еще интересует?

— Ты свои материалы по папе римскому собрал?

— Вся аналитика вчера была передана Коле. Он при мне отдал копии Пафнутьеву, Нарышкину и Воронцову. И еще, мы долго общались с Петей Романовым по телефону по поводу деятельности католических орденов на наших западных и южных границах, он обещал моими выводами дополнить уже свой доклад на высочайшее имя. Хочу сразу отметить, что с общей ситуацией государь, как и великий князь, знакомы, я лишь подсветил некоторые частности, так что…

— Все равно надо будет глянуть, — протянул Владимир. — К нам у тебя вопросы будут?

— Так меня Коля уже достаточно подробно проконсультировал, разве что к Алексею…

Разрешающий жест великого князя свидетельствовал, что он совсем не против.

— Слушаю, ваше святейшество.

Следующие десять минут я описывал свои ощущения от работы православных приходов в Монако и Ницце, говорил о настроениях прихожан и общем отношении к православию на Лазурном берегу. Причем я сразу признался патриарху, что к моему мнению надо относиться с большой долей скепсиса, ибо в Монако грешил как не в себя — погряз в праздном времяпрепровождении с пьянством, чревоугодием и ничегонеделанием, а не мониторил соответствующую обстановку.

Однако, судя по реакции, Святослав мое «признание» воспринял не так, как я себе представлял, он покивал и заявил:

— Наговариваешь на себя, сын мой. Ты в Монако пребываешь в качестве далеко не последнего представителя России-матушки, а значит, родине служишь. И служишь более чем хорошо, о чем свидетельствует весь этот положительный информационный шум по всей планете. Праздное же времяпрепровождение с пьянством, чревоугодием и показательным ничегонеделанием являются частью твоей службы. И вообще, было бы странно, если бы вы тут в Монако с иностранными принцами и принцессами посвящали все свободное время молитвам и укрощению плоти, — патриарх хитро улыбался. — Ладно, более или менее объективная информация у меня есть, братья работают по мере своих сил… Ты мне лучше про Владимира с Василием подробнее расскажи. Не озоруют?

— Пока ведут себя более чем прилично, — пожал плечами я, — претензий к ним нет.

— Более плотный личный контакт с ними установил?

— Притираемся к друг другу, но все эти приемы со встречами с иностранными принцами и принцессами не дают проверить батюшек по полной программе.

— Еще успеешь, когда на родину вернешься, — патриарх величаво махнул рукой, глянул в сторону деда Володи, опять повернулся ко мне и продолжил нейтральным тоном: — Отдашь мне батюшку Владимира на время моего пребывания в Монако?

Судя по реакции брата императора, вопрос со старшими Романовыми был согласован, но что-то меня напрягло:

— Ваше святейшество, а зачем вам Владимир?

— Помогать мне будет во время служб, которые я планирую провести на Лазурном берегу.

— Забирайте, — кивнул я, мысленно радуясь, что смогу наконец увидеть качественную работу церковных колдунов по их основному профилю. — Но мое присутствие на службах крайне желательно.

— Не желательно, сын мой, а обязательно, — улыбался Святослав. — И ближника своего, Кузьмина, с собой возьми, ему тоже будет интересно. Завтра утром я собираюсь посетить Сен-Тропе, там на весь день, вас же никто из Монако не отпустит, а вот в оставшиеся дни… — И без перехода продолжил серьезным тоном: — А что мне там дед твой говорил про черепа тех пяти злодеев, которых ты в Сен-Тропе зава… умертвил? Ладно на родине, Алексей, у нас до сих пор живы все эти языческие традиции, но вот за границей, особенно со стороны молодого человека твоего положения? Я ведь уже проводил с тобой беседу, видимо, ее было недостаточно. Приедем домой, явишься ко мне на исповедь — будем опять дурь у тебя из головы выбивать. И не надейся, одним посещением ты от меня не отделаешься.

— Никак невозможно, ваше святейшество, — я сделал вид, что мне стыдно, даже глаза опустил. — По прилете меня ждет кремлевская гауптвахта и подготовка к экзаменам, так что выбивание дури из головы откладывается на неопределенный срок.

— Ничего, — хмыкнул Святослав, — я к тебе на губу приезжать буду, хоть молодость вспомню. Вот с дружком своим и буду приходить, — он пихнул локтем деда Владимира. — Вова, будешь со мной к внуку ходить?

— Куда я денусь, — вздохнул тот и подмигнул мне. —