Две недели и дальше. Берегите бороду. [Книга первая] - Александра Лосева

Насмешливые лица кружились, кружились и кружились в бесконечном хороводе, и менялись, и Зулин уже перестал быть похожим на Зулина, и Стив перестал быть Стивом, и марево вокруг Иефы заговорило и зашептало на разные голоса. Иефа превратилась в лесную грустную птицу и полетела над верхушками деревьев, задевая крыльями мягкие зеленые маковки, и была ночь, и луна смотрела ей в спину, и от этого лес был уже не зеленым, а черным, изрезанным серебристыми полосами света. Луна летела вслед за Иефой и никак не могла догнать, и от этого бесконечного, ненасытного преследования становилось очень жутко. Иефа махнула крылом и ринулась вниз, прячась от луны, и теперь летела медленно, уворачиваясь от черных цепких веток. Стало немного легче, не так страшно, и запахло водой. Иефа опустилась на четыре серые лапы и потрусила на запах, поглядывая по сторонам, а ночь кричала тысячью голосов, и где-то среди них слышался один главный голос – пронзительный и звучный голос волчьего голода. Иефа втянула носом сырой воздух и вздыбила шерсть на загривке. Впереди больше не пахло водой. Вернее, нет, не так. Вода впереди больше не пахла, как должна пахнуть вода. Теперь у нее был запах жадности и смерти. Плохая вода. Иефа попятилась и даже заскулила, поддавшись тоскливому ужасу этого запаха, и тут лес за ее спиной вспыхнул, и ненавистное желтое, как Иефины глаза, пламя опалило шерсть. Иефа шарахнулась в сторону и вспорхнула вверх, спеша подняться выше деревьев, но ветки превращались в руки, хватали ее за крылья и швыряли вниз, и едва хватало сил, чтобы спружинить на четырех лапах, прыгнуть и снова взлететь. Огонь гнал ее вперед, к страшному запаху, воздух раскалился, едкий дым забивался в горло, щипал глаза. Иефа закашлялась, упала, разодрала коленку и ладонь, и еще успела подумать, что играть теперь сможет нескоро, когда слева и сзади стали валиться пылающие деревья. Оставалось только сгруппироваться и последним отчаянным прыжком одолеть расстояние между буераком и спасительной пустошью. Иефа прыгнула, трансформируясь на лету, поскользнулась на жухлой траве и с диким криком свалилась в воду, и вода поглотила ее. И уже опускаясь на дно, чувствуя на горле стальные жадные пальцы, Иефа отчаянно дернулась, оскалила волчью пасть, забила слабеющими крыльями и тогда увидела перед собой безумные-безумные глаза мертвого озера.

На рассвете Стив проснулся, чувствуя, как по хребту галопом скачет озноб. Дварф открыл глаза и прислушался, пытаясь понять, откуда доносятся так напугавшие его звуки. Где-то совсем близко. Стив сел, повернулся на звук и оторопел. Иефа, дугой выгнувшись в бессильной муке, надсадно кашляла и по-звериному скалилась, словно норовя укусить кого-то. Стив схватил топор, глянул на него, досадливо плюнул, отбросил в сторону и на четвереньках подобрался к полуэльфке, настороженно следя за каждым ее движением. Иефа замерла на мгновение и вдруг пронзительно взвыла, как волк, попавший в капкан. Проснулся и подскочил Зулин, задремавший на часах, вскинулся Ааронн. Иефа забилась, захрипела, пытаясь оторвать от горла невидимые пальцы, и начала задыхаться.

– Буди! – не своим голосом закричал Ааронн. Стив вздрогнул, схватил барда за плечи и сильно встряхнул несколько раз, зовя по имени. Подлетел бледный эльф, плеснул полуэльфке в лицо водой, схватил ее руки и начал растирать их, бормоча себе под нос что-то непонятное. Стив тряс Иефу и отворачивался, потому что не мог смотреть, как ее голова безвольно мотается на неожиданно худой белой шее, как синие тени все четче проступают под ее глазами. Ааронн перестал растирать руки Иефы, прижал ее ладонь к своему лбу и крепко зажмурился. На бледном эльфийском виске выступил пот и вздулась вена. Ааронн заскрипел зубами и весь подался назад, увлекая за собой тело девушки, и Стив готов был поклясться, что невидимая сила несколько секунд удерживала барда, а потом Иефа дернулась, распахнула круглые от ужаса глаза и закричала:

– Вода! Вода!

Ааронн выдохнул и обмяк, опершись рукой о землю. Стив схватил плащ, укутал трясущуюся полуэльфку и посмотрел на Зулина. Планар наблюдал за сценой с видимым интересом, но на помощь не спешил, и вообще, выражение лица у него было такое, что дварфу немедленно захотелось стукнуть его по голове чем-то тяжелым. Из-под локтя планара высунул недовольную морду Зверь, фыркнул и подергал усами, явно не одобряя всю эту суету.

– Чего смотришь, маг недоделанный! – рявкнул Стив, отчего полуэльфка затряслась с удвоенной силой. – Тебе тут не балаган! Подай одеяло, не сиди пень пнем! Вытаращился, итить твою налево!

Зулин вздрогнул, моргнул и снова стал похож на себя. Он засуетился, принес одеяло, начал бестолково совать ошалевшей Иефе флягу. Полуэльфка брыкалась, отпихивая его руки, и в панике пыталась отползти. Стив почувствовал, что звереет, вырвал у Зулина флягу, отшвырнул ее подальше и снова встряхнул барда, да так, что челюсти клацнули громко и неприятно. Иефа ойкнула и затихла.

– А теперь объясни, если можешь, что произошло, – устало сказал Ааронн и пристально посмотрел на барда.

– Они взяли след, – хрипло сказала Иефа и зябко передернула плечами. – Но даже если бы не взяли, я знаю, куда мы должны идти. Как раз туда, куда идти совсем не надо.

– Что за бред? – строго спросил Зулин. – Иефа, ты уверена, что уже пришла в себя?

– Плохая вода, – пробормотала полуэльфка и подняла на планара перепуганные глаза. – И я теперь боюсь спать.

Зулин промолчал, а про себя подумал, что более провальной операции еще не видел. Конечно, чего ожидать от партии, которая состоит сплошь из неудачников, дураков и сумасшедших… Он уже почти додумал эту печальную мысль до конца, когда с северо-востока ветер донес заунывный вой вышедшей на охоту волчьей стаи. Ааронн вскочил на ноги.

– Они взяли след, – сказал он дрогнувшим голосом и повторил почти шепотом: – Они взяли след.

Глава 11

Болото было серым и жадным. Оно хватало за ноги и тянуло вниз, внутрь себя, боролось изо всех сил и, в конце концов, отпускало с хлюпающим вздохом разочарования, а потом снова хватало. Дождь лил почти сутки, и казалось, что небо намертво пришито к земле холодными мокрыми нитками, и не будет этому тоскливому вышиванию конца, а только одна сплошная беспросветная середина. И становилось яснее ясного, что лето – это сущие выдумки, что август – пусть и его последние дни – всего лишь нелепое сочетание звуков, а существуют на самом деле только этот дождь, пронизывающая сырость, струйки, текущие за ворот и жадное серое болото под ногами. Иефу, трясущуюся под мокрым плащом, преследовало ощущение, что кто-то все время половинит ее жизнь на "до" и "после", причем половинит не очень умело. Путешествие до памятного рассвета с волками казалось теперь барду абрикосовым пудингом с розочками из сливочного крема. Солнце, ленивые свары со Стивом, нелепые тренировки в четыре часа утра… Все это было так давно, так невероятно давно… Целых два дня назад.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});