Сказки народов Африки, Австралии и Океании - Константин Поздняков

— Что же нам делать с ним? — спросил кто-то.

— Укройте его корой, — повелел деревенский знахарь. — Не надо смотреть на его лицо, и тогда добрые духи помогут раскрыть тайну и подскажут, как нам вести себя.

Потребовалось много коры, чтобы укрыть тело, но в конце концов дело было сделано.

Добрые духи помогли. Когда наутро подняли кору, там не оказалось и следов тела мальчика. Оно исчезло.

Отбросили последний кусок коры, и тут крошечное четвероногое существо с длинным хвостом побежало по камням и спряталось между ними.

С тех пор в этой деревне и в других селениях распространились ящерицы, их так много, что на них перестали обращать внимание. Только деревенский колдун догадывался, что появление их связано с мальчиком Ниоткуда.

Девушка, которая плела сумки

В обработке А. Маршалла.

Перевод И. Архангельской

  краю, где горные утесы и море — братья и где деревья стройны и высоки, жила молодая девушка по имени Лована, которая дичилась людей.

Она любила покой и тишину.

Глаза у нее были темные и робкие, но, когда она бродила по лесу, они сияли от восторга и удивления.

Жила Лована одна в хижине, сделанной из коры, и плела сумки для всех, кто бы у нее ни попросил. Пальцы у нее были длинные, они быстро и ловко переплетали полоски лыка, и потому она делала сумок больше, чем другие женщины.

Оттого что Лована была такая тихая, никто не разговаривал с ней подолгу. Юноши ее племени проходили мимо ее хижины, когда шли на охоту, — не умела она пошутить с ними и приветить их ласковым словом. А она печально смотрела им вслед, потому что шел среди них один юноша, и, когда они скрывались за деревьями, Лована чувствовала себя еще более одинокой, чем прежде.

Звали этого юношу Яади.

Однажды все племена отправились далеко от стойбища на праздник. Дети с криками бегали по лужайкам и прятались меж деревьев. Самых маленьких женщины несли на плечах и смеялись вместе с ними.

За спиной у женщин висели сумки, те самые сумки, которые сплела им Лована. Женщины взяли с собой много ямса, а мужчины копья и воммеры, и все племена вместе отправились в путь. Люди шли друг за другом на расстоянии вытянутой руки, и, когда их вожаки уже скрылись из виду, по стойбищу все еще тянулась вереница людей.

Вскоре в стойбище осталась только одна Лована, потому что никому не пришло в голову сказать ей: «Пойдем с нами на праздник». Все забыли о ней. И ее мать, и отец, и все сородичи ушли и даже не вспомнили о ней. Она была слишком тихая, и среди веселья и шума никто не заметил, что ее нет.

Много дней шли по лесу разные племена, и там, где они проходили, не оставалось никакой дичи — ведь сколько надо было прокормить народу!

Через десять дней Яади, шагавший во главе, повернул назад и прошел вдоль вереницы людей до последней старухи и последнего отставшего ребенка. И тогда он крикнул, чтобы все люди остановились. И спросил:

— Где Лована?

Но никто не мог ему ответить.

От старухи, которая плелась в самом хвосте, до мужчин, которые прокладывали путь, люди передавали друг другу три слова:

— Ее тут нет.

Вот весть эта дошла до Яади, и, услышав ее, он содрогнулся.

— Я вернусь за ней, — сказал он. — Ей, наверное, нечего есть.

Взял он свой каменный топор, копье и воммеру, свой щит и налла-налла и ушел от всех. Яади возвращался тем путем, по которому прошли племена и где уже не было никакой дичи, так что ему пришлось отойти далеко в сторону и охотиться в глухом дальнем лесу. Он прорубал тропы в зарослях и всю добычу нес за спиной. Он отыскивал пчелиные гнезда в дуплах и каждый день шел с раннего утра и до той поры, пока не спускалась ночь.

И чем ближе Яади подходил к хижине Лованы, тем больше приходилось ему петлять по лесу, хотя он и так уже шатался под тяжестью добычи, которую нес девушке.

С того дня как племя покинуло стойбище, Лована сидела в хижине и плела сумки. Еда, которую она собирала, не утоляла ее голода. На охоту она не могла пойти, потому что у нее не было копий. Она ела ямс и корни водяных лилий и собирала крабов на берегу.

Но вдруг наступил такой миг, когда лыко, из которого она плела сумку, стало рваться. Лована все время путала петли, и пальцы у нее дрожали.

Она устыдилась своей неловкости и обеспокоилась. Она старалась плести как можно осторожней и не дергать полоски лыка.

Лована знала, почему дрожат ее пальцы и почему она все поглядывает в сторону, где затихли в ожидании высокие деревья.

Кто-то подходил все ближе, и ближе, и ближе.

Лована слышала, как колотится ее сердце. Она склонила голову, чтобы ничего не видеть, кроме сумки, которую плела.

Кто-то подходил все ближе и ближе.

Она сжала сумку онемевшими пальцами.

Кто-то подходил все ближе.

Она не подняла головы.

И вот тень Яади упала на девушку, и она взглянула на него.

Лована увидела над собой его лицо, и закрыла глаза, и упала на землю, и лежала тихо-тихо.

Яади опустился на колени и взял ее голову в ладони. Он смотрел на ее лицо и молчал.

Потом Лована открыла глаза и взглянула на него, и не было в ее глазах страха.

— Что с тобой? — спросил Яади.

— Зачем ты пришел?

— Я пришел за тобой.

— Почему ты сделал это?

— Потому что уже давным-давно твои отец и мать обещали отдать тебя мне в жены. Вот я и пришел.

Она не сводила с него глаз.

— Хочешь есть? — спросил Яади.

— Да, — ответила Лована.

Он отдал ей еду, которую принес, и все смотрел на нее, пока она ела.

— А теперь в путь, — сказал Яади, когда девушка поела. — Пойдем к нашему племени.

— Пойдем, — прошептала Лована.

Он пошел вперед, а она следом. Девушка оставила свою хижину и все сумки и ни разу не оглянулась назад.

Она смотрела только на того, кто шел впереди.

Сказки народов Океании

Шагающее дерево

Перевод Г. Пермякова

 днажды на берегу близ деревни Онгари играл маленький мальчик. Вдруг он увидел, что к деревне медленно движется огромное дерево[49]. Оно выглядело очень грозно. Мальчик испугался и с криком бросился в деревню.

Собрались мужчины. Они посоветовались и решили срубить дерево прежде, чем оно дойдет до Онгари и раздавит дома, убьет людей, свиней и собак. На помощь позвали мужчин из соседних деревень. Взяли они каменные топоры и пошли рубить корни дерева.

Мужчины трудились изо всех сил два дня и еще один день[50]. За это время дерево подошло почти к самой деревне. Наконец могучий ствол покачнулся и со страшным шумом повалился на землю.

Пока дерево раскачивалось туда и сюда, с него осыпались плоды. Те, что упали в море, стали первыми морскими рыбами. А те, что попали в реку, превратились в первых речных рыб.

Так была спасена деревня Онгари, и так возникли рыбы. Если бы маленький мальчик вовремя не заметил шагающего дерева, не было бы сейчас Онгари и никто не мог бы ловить и есть рыбу.

Мибу и кокосовый орех

Перевод И. и О. Федоровых

 авным-давно жил человек по имени Мибу. Была у него на ноге язва. Вот однажды покинул он свой дом в Даудаи и отправился жить в Саибаи. Но когда он пришел туда, то увидел, что деревня пуста. Остались только следы на земле да срезанные ветви кокосовых пальм, а в домах никого не было.

Мибу проголодался после долгого путешествия и потому принялся искать еду. Но в деревне ничего не осталось, кроме нескольких кокосов на верхушке самой высокой пальмы.

С земли дотянуться до них он не мог — орехи висели слишком высоко, а взобраться наверх по стволу ему не позволяла больная нога. Тогда Мибу решил убедить один орех свалиться на землю.

— Падай сюда, вниз! — позвал он его.

Кокосовый орех не шелохнулся.

— Орешек, милый орешек, падай вниз! — упрашивал Мибу.

Кокос притворился, будто ничего не слышит.

— Ты такой сладкий! — льстиво уговаривал Мибу. — Падай ко мне!

Но эти красивые слова на орех не подействовали.

— Если я свалюсь вниз, ты же меня съешь! — ответил наконец кокос.

Тогда Мибу решил перейти от слов к делу. Он стал искать длинную палку, чтобы сбить орех, и вскоре нашел забытую кем-то острогу с тремя остриями. Вот теперь он мог достать орех! Мибу метнул острогу, она сразу продырявила скорлупу кокоса, и он свалился на землю.

Теперь ты знаешь, почему каждый орех кокосовой пальмы имеет три углубления. Это ведь следы от удара трехзубой остроги. Их оставил Мибу, человек, который пришел из Даудаи, чтобы обосноваться в деревне Саибаи.