Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доев сардинки, мы с Лелей удалились под веселый смех и шутки гостей.
И с тех пор мы два месяца не садились вместе со взрослыми.
А спустя два месяца мы с Лелей стали упрашивать нашего отца, чтоб он нам снова разрешил ужинать со взрослыми. И наш отец, который был в тот день в прекрасном настроении, сказал:
— Хорошо, я вам это разрешу, но только я категорически запрещаю вам что-либо говорить за столом. Одно ваше слово, сказанное вслух, — и более вы за стол не сядете.
И вот, в один прекрасный день, мы снова за столом — ужинаем со взрослыми.
На этот раз мы сидим тихо и молчаливо. Мы знаем папин характер. Мы знаем, что если мы скажем хоть полслова, наш отец никогда более не разрешит нам сесть со взрослыми.
Но от этого запрещения говорить мы с Лелей пока не очень страдаем. Мы с Лелей едим за четверых и между собой пересмеиваемся. Мы считаем, что взрослые даже прогадали, не позволив нам говорить. Наши рты, свободные от разговоров, целиком заняты едой.
Мы с Лелей съели все, что возможно, и перешли на сладкое.
Съев сладкое и выпив чай, мы с Лелей решили пройтись по второму кругу — решили повторить еду с самого начала, тем более что наша мать, увидев, что на столе почти что чисто, принесла новую еду.
Я взял булку и отрезал кусок масла. А масло было совершенно замерзшее — его только что вынули из-за окна.
Это замерзшее масло я хотел намазать на булку. Но мне это не удавалось сделать. Оно было как каменное.
И тогда я положил масло на кончик ножа и стал его греть над чаем.
А так как свой чай я давно выпил, то я стал греть это масло над стаканом папиного начальника, с которым я сидел рядом.
Папин начальник что-то рассказывал и не обращал на меня внимания.
Между тем нож согрелся над чаем. Масло немножко подтаяло. Я хотел его намазать на булку и уже стал отводить руку от стакана. Но тут мое масло неожиданно соскользнуло с ножа и упало прямо в чай.
Я обмер от страха.
Я вытаращенными глазами смотрел на масло, которое плюхнулось в горячий чай.
Потом я оглянулся по сторонам. Но никто из гостей не заметил происшествия.
Только одна Леля увидела, что случилось.
Она стала смеяться, поглядывая то на меня, то на стакан с чаем.
Но она еще больше засмеялась, когда папин начальник, что-то рассказывая, стал ложечкой помешивать свой чай.
Он мешал его долго, так что все масло растаяло без остатка. И теперь чай был похож на куриный бульон.
Папин начальник взял стакан в руку и стал подносить его к своему рту.
И хотя Леля была чрезвычайно заинтересована, что произойдет дальше и что будет делать папин начальник, когда он глотнет эту бурду, но все-таки она немножко испугалась. И даже уже раскрыла рот, чтобы крикнуть папиному начальнику: «Не пейте!»
Но, посмотрев на папу и вспомнив, что нельзя говорить, смолчала.
И я тоже ничего не сказал. Я только взмахнул руками и не отрываясь стал смотреть в рот папиному начальнику.
Между тем папин начальник поднес стакан к своему рту и сделал большой глоток.
Но тут глаза его стали круглые от удивления. Он охнул, подпрыгнул на своем стуле, открыл рот и, схватив салфетку, стал кашлять и плеваться.
Наши родители спросили его:
— Что с вами произошло?
Папин начальник от испуга не мог ничего произнести.
Он показывал пальцами на свой рот, мычал и не без страха поглядывал на свой стакан.
Тут все присутствующие стали с интересом рассматривать чай, оставшийся в стакане.
Мама, попробовав этот чай, сказала:
— Не бойтесь, тут плавает обыкновенное сливочное масло, которое растопилось в горячем чае.
Папа сказал:
— Да, но интересно знать, как оно попало в чай. Ну-ка, дети, поделитесь с нами вашими наблюдениями.
Получив разрешение говорить, Леля сказала:
— Минька грел масло над стаканом, и оно упало.
Тут Леля, не выдержав, громко засмеялась.
Некоторые из гостей тоже засмеялись. А некоторые с серьезным и озабоченным видом стали рассматривать свои стаканы.
Папин начальник сказал:
— Еще спасибо, что они мне в чай масло положили. Они могли бы дегтю влить. Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы это был деготь. Ну, эти дети доведут меня до сумасшествия.
Один из гостей сказал:
— Меня другое интересует. Дети видели, что масло упало в чай. Тем не менее они никому не сказали об этом. И допустили выпить такой чай. И вот в чем их главное преступление.
Услышав эти слова, папин начальник воскликнул:
— Ах, в самом деле, гадкие дети, — почему вы мне ничего не сказали. Я бы тогда не стал пить этот чай…
Леля, перестав смеяться, сказала:
— Нам папа не велел за столом говорить. Вот поэтому мы ничего и не сказали.
Я, вытерев слезы, пробормотал:
— Ни одного слова нам папа не велел произносить. А то бы мы что-нибудь сказали.
Папа, улыбнувшись, сказал:
— Это не гадкие дети, а глупые. Конечно, с одной стороны хорошо, что они беспрекословно исполняют приказания. Надо и впредь так же поступать — исполнять приказания и придерживаться правил, которые существуют. Но все это надо делать с умом. Если б ничего не случилось — у вас была священная обязанность молчать. Масло попало в чай или бабушка забыла закрыть кран у самовара — вам надо крикнуть. И вместо наказания вы получили бы благодарность. Все надо делать с учетом изменившейся обстановки. И эти слова вам надо золотыми буквами записать в своем сердце. Иначе получится абсурд.
Мама сказала:
— Или, например, я не велю вам выходить из квартиры. Вдруг пожар. Что же вы, дурацкие дети, так и будете торчать в квартире, пока не сгорите? Наоборот, вам надо выскочить из квартиры и поднять переполох.
Бабушка сказала:
— Или, например, я всем налила по второму стакану чаю. А Леле я не налила. Значит, я поступила правильно.
Тут все, кроме Лели, засмеялись. А папа сказал бабушке:
— Вы не совсем правильно поступили, потому что обстановка снова изменилась. Выяснилось, что дети не виноваты. А если и виноваты, то в глупости… Попросим вас, бабушка, налить Леле чаю.
Все гости засмеялись. А мы с Лелей зааплодировали.
Но папины слова я, пожалуй, не сразу понял.
Зато впоследствии я понял и оценил эти золотые слова.
И этих слов, уважаемые дети, я всегда придерживался во всех случаях жизни. И в личных своих делах. И на войне. И даже, представьте себе, в моей работе.
В моей работе я, например, учился у старых великолепных мастеров. И у меня был большой соблазн писать по тем правилам, по которым они писали.
Но я увидел, что обстановка изменилась. Жизнь и публика уже не те, что были при них. И поэтому я не стал подражать их правилам.
И, может быть, поэтому я людям принес не так уж много огорчений. И был до некоторой степени счастливым.
Впрочем, еще в древние времена один мудрый человек (которого вели на казнь) сказал: «Никого нельзя назвать счастливым раньше его смерти».
Это были тоже золотые слова.
Рассказы о Ленине
1. Графин
Когда Ленину было восемь лет, с ним случилась одна маленькая история, о которой впоследствии, много лет спустя, рассказала его старшая сестра Анна Ильинична.
Анна Ильинична говорила про своего брата, что он был большой шалун. Но вместе с тем он был очень правдивый мальчик. Он никогда не врал и всегда признавался в своих шалостях.
Но однажды с ним случилось такое происшествие.
Вместе с отцом и со своими сестрами маленький Володя поехал в Казань.
Там, в Казани, проживала их родственница, тетя Аня.
И вот они к ней поехали.
А у тети Ани тоже были дети — двоюродные братья и двоюродные сестры Ленина.
Встреча была интересная.
Дети много шалили, бегали, играли в разные игры.
И однажды до того расшалились, что опрокинули на пол графин, который стоял на столике.
Это у них была какая-то веселая игра. Они друг от друга бегали. И Володя, бегая по комнате, наткнулся на этот столик. Столик покачнулся, красивый хрустальный графин упал на пол и разбился вдребезги.
Дети даже не заметили, кто именно разбил графин.
Все бегали и все носились по комнате.
И только когда разбился графин, дети присмирели.
Вдруг открывается дверь, и в комнату входит тетя Аня.
Тетя Аня услышала звон и шум и вот пришла посмотреть, что случилось.
И, увидев на полу разбитый графин, тетя Аня спросила:
— Дети, кто из вас разбил этот графин?
И все дети стали говорить: это не я.
И маленький Володя тоже сказал: это не я.
И сказал он это так тихо, что еле можно было услышать его.
Он сказал неправду, потому что он в первый момент испугался. Все-таки чужой дом, чужая квартира, мало знакомая тетя Аня. И, кроме того, он из всех был самый маленький. И тут у него не повернулся язычок сказать: это я.
- Собрание сочинений. Том 5. Голубая книга - Михаил Михайлович Зощенко - Советская классическая проза
- Собрание сочинений. Том 3. Сентиментальные повести - Михаил Михайлович Зощенко - Советская классическая проза
- Собрание избранных рассказов и повестей в одном томе - Михаил Михайлович Зощенко - Разное / Советская классическая проза
- Том 3. Сентиментальные повести - Михаил Зощенко - Советская классическая проза
- Товарищ Кисляков(Три пары шёлковых чулков) - Пантелеймон Романов - Советская классическая проза
- Территория - Олег Михайлович Куваев - Историческая проза / Советская классическая проза
- Собрание сочинений в 4 томах. Том 1 - Николай Погодин - Советская классическая проза
- Собрание сочинений в пяти томах. Том первый. Научно-фантастические рассказы - Иван Ефремов - Советская классическая проза
- Разные судьбы - Михаил Фёдорович Колягин - Советская классическая проза
- Лесные дали - Шевцов Иван Михайлович - Советская классическая проза