Феномен СССР: Слово Пацана - Тимур Сытников

когда на пороге в здание возник паренек, лет пятнадцати, в широкой для него кожаной куртке нараспашку, в сапогах и замшевой кепке, я точно так же сходу определил, что он так же отличается от остальных, как и все пацаны с моего района. В нем тоже был тот внутренний стержень, тот же наглый и дерзкий взгляд, уверенная походка. Зайдя в центр, он сдвинул кепку и оглядел зал, уткнувшись в итоге в наших ребят, после чего усмехнулся и сплюнул на пол спичку, которую держал во рту. Затем он развернулся и вышел на улицу. Мне его поведение показалось странным, но я не стал придавать этому значения. Мало ли, может просто случайно забрел в зал дома культуры, всякое бывает. Не обратили на него внимания и наши ребята.

Я подошел к вахтерше, которая поняв, что я сейчас буду доставать ее вопросами, уже заранее тяжело вздохнула и приготовилась отвечать. Но спросить что-либо, я не успел. Сзади раздался грохот и громкий крик. Обернувшись, я увидел, как с улицы забегает толпа ребят, возраст у них у всех был разный, от четырнадцати и до двадцати лет. Рядом с выходом стояло двое ребят, лет по четырнадцать, их тут же сбили с ног, просто обрушив град ударов. Но на них дело не остановилось, ворвавшаяся толпа, а точнее ее основная масса, хлынула в тот угол, где были наши пацаны.

Рядом со мной пронзительно завизжала вахтерша, чем привлекла внимание двух напавших, которые оторвались от основной группы. Один из них подскочил ближе и в прыжке пнул стол, за которым сидела вахтерша. Стол перевернулся, вместе с вахтершей, которая растянувшись на полу, продолжила визжать. Второй парень подскочил к нам с Клином. Ему было лет четырнадцать на вид, лицо было перекошено от злости. Он схватил меня за пиджак, а затем резко развернув, отбросил к аквариумам.

Я упал на пол, больно ударившись коленкой, следом рядом упал Клин, который еще к тому же несколько раз перекувырнулся по полу. Я хотел вскочить, но боль в колене не позволила мне этого сделать. Переведя взгляд в сторону столов, я увидел, что наши ребята определенно проигрывают в драке, просто по той причине, что наших было чуть ли не в два раза меньше. Причем, доставалось не только нашим, но и всем, кто случайно оказался в зале.

Да, били без разбору всех, при этом, часть нападавших, переключилась с драки на обычный погром. Рядом со мною пролетел брошенный кем-то стул, который угодил в аквариум. Раздался глухой звук бьющегося стекла, а следом на меня хлынул поток воды, вперемешку со стеклом и рыбками. Я хотел встать и отбежать в сторону, но нападавшим видимо понравилось бить аквариумы, а потому над нами полетели стулья и я поспешно прижался к полу, после чего пополз в стороны колонны, рассчитывая спрятаться за нее. Аквариумы начали лопаться, заливая водой все вокруг себя, в том числе и нас с Клином, который полз рядом. Сверху на нас сыпались стекла, рыбки, какие-то камешки.

Из кабинетов, на шум, выбегали новые люди и тут же оказывались в драке, которая и не думала останавливаться. Мы же добрались до колонны и смогли поднять на ноги. Мысли о том, чтобы принять участие в драке и помочь нашим ребятам, у нас не было, поскольку все соперники были гораздо старше нас и любой из них легко бы справился и с нами тремя одновременно. Подумав про троих, я тут же вспомнил про Рината и обернулся в сторону кабинета, куда он зашел перед дракой.

Дверь оказалась заваленной стеллажом, на котором раньше стоял аквариум. Дверь лишь слегка приоткрывалась и я видел, как оттуда выглядывает Ринат и какой-то мужчина. Открыть дверь у них не получалось, поскольку уголок от стеллажа клинил дверь. Можно было попробовать отодвинуть стеллаж и спрятаться внутри, я уже даже сделал пару шагов, как перед нами выскочил один из нападавших. Видимо он счел нас равными соперниками, поскольку тут же кинулся в драку.

Я стоял к нему ближе, а потому первым получил удар в грудь. От удара я отлетел на пол, где морщась от боли, принялся глотать воздух. На моего обидчика тут же кинулся Клин, попытался обхватить его за туловище, чтобы сбить с ног, но безуспешно. Нападавший был намного сильнее, а потому легко оторвал от себя Клина, а затем ухватив за куртку, принялся бить его, не давая вырваться.

Понимая, что нужно хоть как-то помочь другу, я стиснув зубы от боли в груди поднялся, а затем мне на глаза попался кусок разбитого стекла. Он был треугольной формы, одна его часть была сглажена и не была острой, отчего кусок можно было взять в руку не боясь порезаться. Я быстро подхватил этот кусок и бросился на обидчика. Замахнувшись, я ударил не глядя, даже не задумываясь, куда могу попасть.

Нападавший парнишка успел среагировать, подставив под удар руку, отчего стекло рассекло ему кожу на руке. Парнишка взвыл от боли, отпустил Клина, а затем ухватился за свою руку. Крови было много, но разглядывать подробнее я не стал, быстро подхватив Клина за руку, я бросился в обратную от дверей сторону, рассчитывая пробежать к лестнице и подняться на второй этаж. Тут нас ждал сюрприз, как оказалось, наши ребята еще держались, сбившись в кучу, зажатые в угол, они еще отбивались от нападавших.

Впрочем, последние уже не особо налегали, поскольку впереди всех стояли дядя Миша и Жгут. Дядя Миша ловко валил всех, кто пытался к нему подступить, отчего противники принялись закидывать наших парней всем, что только попадалось под руку. Наши парни не терялись и тут же отправляли снаряды обратно. Сложилась патовая ситуация, которую прервал шум свистка с улицы.

— Сваливаем! Шухер! Менты!

После этого на улицу побежали все, как нападавшие, так и наши парни, в общем все, кто еще мог стоять на ногах и бежать. Через несколько секунд зал опустел, остались лишь те, кто либо был без сознания, либо те, кто прятался по углам, как мы с Клином. Остался еще и Жгут, который утешал неизвестно откуда взявшуюся Наталью, которая плакала навзрыд, наблюдая творившийся в фойе разгром. Дядя Миша, который помог подняться вахтерше, которую порядком потоптали во время сутолоки и которая теперь громко стонала, прижимая руки к голове, с которой лилась кровь.

Я же стоял посреди фойе и пытался понять, что произошло. Кто на нас напал, зачем и для чего, все это было непонятно. Оставалось лишь гадать и надеяться, что