Америка, Австралия и Океания - Диего Ланда

Высших богов связывало происхождение из хаоса, предшествовавшего всякому бытию, их называли рожденными ночью. Впоследствии в их круг попадали полубоги и герои, даже люди высокого происхождения.

Это много способствует затемнению полинезийской мифологии. Именно эти, возвысившиеся позднее, имели большое значение в царстве богов, хотя только местное. Более глубокая связь с космогонией, напротив, в высшей мере свойственна только одному: Тангароа под именем Тароа и Каналоа пользовался почитанием и на более дальних островах. Сказания на Райатее в величественном виде изображают его власть, оказывающую действие на все: сперва, облаченный в яйцеобразную раковину, он носился в темном воздушном пространстве, утомленный однообразным движением, простер руку, поднял ее, и повсюду тотчас же стало светло. Он взглянул на песок берега и сказал: «Поди ко мне». Песок ответил: «Я не могу лететь в небо». Тогда он сказал скалам: «Пойдите ко мне». Они ответили: «Мы крепко сидим на земле и не можем прыгнуть к тебе в высоту». Тогда бог спустился к ним, бросил свою раковину и прибавил ее к земной массе, которая вследствие того стала больше. Из осколков раковины образовались острова. Тогда он произвел людей из своей спины и сам превратился в лодку. Когда он плыл в бурю, пространство наполнилось его кровью, которая дала цвет морю. С моря она распространилась по воздуху, и от нее светятся утренние и вечерние облака. Наконец, его остов, лежа на земле спинным хребтом кверху, послужил жилищем для всех богов и, наконец, прообразом храма. Тангароа сделался небом.

По другим преданиям, он выступает в качестве Нептуна полинезийцев. Его почитали также как покровителя плавающих в выдолбленных лодках. Наконец, он, давши образ храма, сделался покровителем художников. Морскому народу свойственно считать морского бога отцом и первым из богов. Между тем, как под его верховной властью творение восходит от растений и червей к человеку, последний с помощью бога Найо становится более утонченным и более близким к богам. Этот Найо, установивший движение солнца и неподвижность земли, примыкает в конце концов к новозеландскому Мауи. Вследствие этого прибавления второстепенных богов или помощников с течением времени положение его стало неясным. Его называли несозданным, живущим от времен мрака, и воспевали следующим образом:

Таароа, основание корней,Нижнее основание скал,Таароа, морской песок,Таароа находится повсюду,Таароа пробивается, как свет,Таароа управляет внутри…

Официально поклонение воздавалось ему в немногих местах. В качестве создателя мира Тангароа со своей женой, от которой у него были сын и дочь, имевшие, в свою очередь, двух сыновей, является первым вышедшим из «по» и породившим вследствие объятий со скалистой почвой сушу и море. Когда предвестники дня, темное и светлое голубое небо, пришли к нему и просили у него души для земли, он поручил своему сыну Райтуне исполнить его волю. Этот последний создал, взглянув только на небо и землю, все, что только находится на небе, на земле и в море.

Уже в громадной творческой силе Тангароа, из которой исходит безразлично доброе и злое, лежит корень превращения его в злое начало. На Тонге оно заменяет солнце и луну, а на Гавайях среди четырех главных божеств является злым духом. На Фиджи именем Тагалоа называется трупный запах.

Другой божественный образ представляет в связи с Тангароа человеческая сторона его сознания: во многих преданиях отцом человеческого рода называется Тии. Рожденный Тангароа от объятия берегового песка, он сам создал свою жену, дети его были родоначальниками людей. Поэтому два Тии, земной и морской, приняли на Опоа человеческие тела и заселили острова, обитавшиеся до тех пор только богами. Но существовало также воззрение, что Тии и Тангароа — одно и то же существо, как дневное и ночное солнце. Некоторые уверяли как относительно Тангароа, так и Тии, что он был первым человеком, который, продолжая жить после смерти, носил это имя, то же название получили впоследствии и души умерших. Это сказание кажется распространенным вариантом господствующего во всей Полинезии представления о Тангароа, творце людей. Его заставляют вместе с женою постепенно обитать на всех островах и заселять их. Тии неоднократно играл роль благодетеля человеческого рода, подняв небо над землею, ослабив бога землетрясения, принеся огонь на землю и создав людей. Поэтому он тесно примыкает к Мауи и, соответственно тому, выступает на островах Товарищества в качестве бога света, рожденного солнцем и луною.

Таким образом, из космогонии развилась мифология. И здесь она обязана своим существованием смутной потребности знания. Той же цели содействовало и стремление привести в порядок представления загробного мира. Понадобились властители неба и ада. Так вечно отражающееся антропоморфическое стремление к созданию образов поднимает человеческие образы в виде носителей творческих и разрушительных сил природы, в увеличениях и искажениях, в глубокое сияющее небо и помещает их на дальнем горизонте своего островного отечества. Там действуют и чувствуют настоящие полинезийцы, но в исполинском виде. Стремление к господству и власти, ревнивое притязание на почести и богатство, беспощадная месть в случае неудачи свойственны всем им. Нравственные преимущества, выдающаяся мудрость и щедрая доброта не украшают ни одного из них. Преступления всякого рода находят прообраз и поощрение в мире духов. Таким образом, очеловечивающий политеизм даже и высшие существа сводит на землю. Только в начале творчества деятельно проявляется стремление выразить в образе предугадывание общего происхождения и связи существ. Творчество начинается в величайшей метафизической глубине. Здесь мифология приближается к происхождению науки. Поэзия и сказания стремятся затем к разъяснению мировой загадки. И напрасно: это навсегда останется блестящим свидетельством умственной силы полинезийцев. Они были бы выдающимся народом, если бы развитие их направилось в другие области. В самой основе их существования среди широкого морского горизонта чувствуется теснота, ограниченная островной жизнью. И космогоническое начало следовало ходу естественного развития: средоточие мира произошло поднятием суши с первоначального дна, острова, открытые позже, были выловлены героями. Вообще повсюду проходит воззрение, что первичные силы природы, которые в божественных воплощениях выделили из себя мир явлений, после органического замкнутого процесса развития опять стремились поглотить их.

Хотя боги имеют начало, но у них нет конца: так говорится на Тонге. Земля, небо — все само по себе также божественно, поэтому «по», ночь, помещается в начале вещей. Из кругов по от первой до десятой ночи произошел, наконец, Кака, бывший отцом брата и сестры Ранги и Папы, которые дали жизнь Тане и его восьми братьям. Ночи имели особые названия, которые глубокомысленно истолковывались жрецами. У маорисов ночь также предшествует творению. После бесчисленных периодов пробуждается желание, затем стремление и ощущение. За первым биением жизни следует мысль и затем действие духа. Тогда рождается желание, направленное к священной тайне или великой загадке жизни. Позднее из материальной, производительной силы любви развивается привязанность к существованию, проникнутая радостным ощущением. Под конец Атеа, мировое целое в пространстве, расщепляется развитием полов на Ранги и Папу, небо и землю, и тогда начинаются отдельные творения на земле и небе. Ввиду этих громоздящихся друг на друга идей Бастиан спрашивает: «Не переселился ли сюда переодетый Анаксимандр или Пифагор?» Отношение к космогониям азиатцев и американцев видно, так сказать, в каждом предложении. Нет надобности даже напоминать о Ру и Буто, солнце и ночи египтян: каждая космогоническая мысль океанийцев имеет кровных родственников на востоке и западе океана.

Папа, земля, и Ранги, или Ру, небо, брат и сестра, лежали плотно прижатыми друг к другу. Между тем как поэзия старалась объяснить их разлучение и поднятие неба над землею, отсюда возникла целая божественная легенда, в одном виде на Таити, в другом — на Тонге и в третьем — на Самоа. От Ру-Ронго, небесного бога, к Тангароа приводит только местное изменение. Кака, брат Папы, земли, заменил по отношению к ней небо, или свет, и в Гавайи является под именем Вакеа и мужа Папы, который производит вместе с нею целое поколение богов, в особенности ряды братьев Мауи. Погрузившись в глубины моря, он соединился с морской богиней, и, когда вернулся на сушу, птицы моа (ныряющие морские птицы), рожденные от этого союза, спустились ему на плечи.

Метафизические толкования того, что было раньше создания земли, мыслимы только при большой общности установленных преданий у полинезийцев, обладавших особым сословием жрецов на островах Гавайских, Товарищества или Новой Зеландии. Там, где учение передавалось смешанными обществами тайных союзов, история творения заключается вполне в сказочном или легендарном мифе. Основные черты, правда, просвечивают, и некоторые имена повторяются в нем, но идейное содержание в частностях сделалось совершенно иным. Так, нам кажется хорошо знакомым, когда плотники и художественные мастера на Мортлоке почитают средину неба как настоящего покровительствующего бога под именем Аагейланга, по своей сущности это — Ранги. Еще ближе знакомо нам распространяющееся с востока до Джильбертовых островов воззрение, будто небо — плотно прилегающая к земле круглая чаша, которую один из героев более приблизил к богам. Его сестра помогала ему в виде каракатицы. И в других формах брат и сестра выступают при создании мира как представители мужского и женского начала — например, на Марианских, Каролинских, Палауских и других островах.