Холодная весна - Кэрол Тауненд

— Я получил известие, что в Бордо меня дожидается большая партия вина. Нужно послать один из кораблей на юг, чтобы забрать его. По пути он и подвезет вас. Если Фавелл не будет возражать, доплывете до Бордо по морю, а оттуда остаток пути верхом.

— Мне так хочется прокатиться по морю, папа!

— Ладно. Я позабочусь, чтобы к приезду Фавелла все было готово.

— Папочка, можно я возьму с собой Клеменсию? В дороге мне будет нужна служанка.

— Клеменсию? А, эту монашенку? Ну что же, забирай.

— Благодарю тебя, папочка!

Франсуа показал дочери жестом на дверь.

— Ты будешь скучать по мне? — на прощание спросила Арлетта.

— Да полно, ступай, дочь, займись сборами.

Семья Анны имела дома небольшую ручную мельницу. Это было незаконно, так как держа для личных нужд меленку, они могли ничего не платить своему господину за помол, тем самым лишая жадного хозяина того, что он по праву считал своим.

Анна обычно молола муку по вечерам, чтобы сразу замесить ее и поставить тесто, которое пекли уже утром. Квашню оставляли под мокрой рогожкой на ночь, чтобы дать тесту подняться.

Семейный очаг располагался посреди простенького домика в одну комнатку; по утрам мать Анны, Мархарид, раздувала пламя и выпекала хлебы в маленьких глиняных горшочках, которые ставила в горячую золу.

Последние несколько недель Мархарид пристально наблюдала за своей дочерью. Однажды вечером, ожидая, пока Хуберт, ее муж, вернется с поля, она заговорила с ней об этом.

Анна только что вошла со двора, где стирала в большом деревянном чане белье. Она сняла горшочек с медом с полки, и, вытащив кухонный нож из-за пояса, придвинула трехногую табуретку вплотную к матери.

— Как вкусно пахнет этот хлеб! — воскликнула молодая девушка. — Я так проголодалась!

— Это для отца на ужин, — сказала Мархарид и, потряся перевернутым горшком над краюхой, отложила намазанный медом хлеб в сторону. — А к тебе, дочь, как видно, вернулся аппетит?

Анна покраснела и отвернулась от стола.

Мархарид вздохнула:

— Бесполезно скрывать от матери, дочка. Я все знаю.

Анна встрепенулась.

— Все знаешь? О чем ты?

— Ох, Анна, Анна. Я же мать, и люблю тебя. Я знаю, что ты брюхата.

Руки дочери затряслись так сильно, что она чуть не уронила горшок с медом на пол. Она закрыла глаза.

— Я… думала, что еще не заметно, — прошептала она.

Мархарид сжала ее руку.

— Ну-ка, рассказывай, девочка. В последние два месяца ты часто чувствовала по утрам головокружение? Не хотела есть…

— Ни вчера, ни сегодня этого не было, матушка.

— И не будет. Это время прошло. Когда по твоим расчетам будут роды? — В ее глазах светилось участие.

Карие глаза Анны наполнились слезами.

— Ты не сердишься на меня, матушка? — робко спросила она.

— Рано или поздно это должно было случиться. Когда ты ждешь ребенка?

— В ноябре, матушка, в канун дня святого Андрея.

— День святого Андрея… У нас еще есть время, чтобы все уладить. Не смотри так печально, милая. Я пошлю отца к Самсону, он поговорит с его родителями…

— Господи, только не это! — Анна горько зарыдала. — Не говори отцу, пожалуйста, не говори! Он спустит с меня шкуру…

Мархарид нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что не Самсон отец твоего ребенка?

— Нет, не Самсон, — всхлипывала Анна.

— Кто же тогда?

Анна затрясла головой и заплакала еще громче.

— Я не могу сказать этого…

— Ну же, дочка, будь умницей.

— Не могу, матушка! Я обещала! Даже если ты будешь ругать меня, а отец — бить, я не выдам его.

— Значит, он никогда не возьмет тебя замуж, — с горечью предположила Мархарид. — Родишь бастарда, щенка…

Плач перешел в рыдания.

— Ну-ну, успокойся. Самсон паренек добрый, покладистый, — принялась утешать мать. — Он давно поглядывает на тебя. Клянусь, мы уговорим его взять тебя в жены.

— Я не пойду за Самсона!

— Будь умницей, Анна. Что скажет твой отец? Ты ведь знаешь его характер. Он просто выставит тебя за дверь, как только узнает о бастарде в твоей утробе.

Анна затравленно оглянулась.

— Мамочка, но ты же не скажешь ему об этом, ведь правда?

Мархарид смотрела на дочкин живот.

— Шила в мешке не утаишь. Скоро он и сам все заметит…

— Пожалуйста, не говори ему!

— Ладно, не скажу, по крайней мере, пока. Но тебе, доченька, нужно хорошенько все это обдумать. Я советую, чтобы ты получше присмотрелась к Самсону.

— Я ни за что не пойду за Самсона!

— Посмотрим, — мрачно ответила мать. — Часто молодые девушки по прошествии некоторого времени меняют свое мнение на противоположное.

— Этого никогда не будет! — всхлипнула Анна.

Она все еще рыдала и не видела, как мать, сутулясь, вышла из комнаты.

Немного успокоившись, Анна начала осознавать, что до сих пор она вела себя как слепой новорожденный котенок, надеясь, что все проблемы решатся сами собой. Если отец узнает о ее беременности, дело может обернуться плохо. Так или иначе, ей срочно необходимо послать весточку Раймонду в Хуэльгастель.

Часть вторая

ТЁМНАЯ БАШНЯ

«Всевышнего избрал ты прибежищем твоим.

Не приключится тебе зло,

и язва не приблизится к жилищу твоему»

(Псалом 90, 9-10)

Глава двенадцатая

Солнечным июльским утром того же 1186 года, через пару дней после прибытия Луи Фавелла в Хуэльгастель, Гвионн Леклерк и сэр Ральф Варден скакали в замок, зная, что граф Франсуа с нетерпением ждет их возвращения.

Жеребчик сэра Ральфа по кличке Арес был гнедой масти, в то время как Гвионн, уговоривший Обри выдать ему лошадь получше, скакал на превосходном вороном мерине.

Высоко в небе порхали ласточки. Стрелой проносясь над головами всадников, пищали стрижи, гоняясь в безоблачном поднебесье за невидимыми глазу насекомыми, а еще выше, у самого солнца черным пятнышком на голубом фоне лениво кружил чеглок, мелкая хищная птица из породы соколов, высматривая добычу и нежась в лучах теплого утреннего солнца.

— Где тебя черти носят, Ральф? — грубо приветствовал прибывших граф, вышедший навстречу. — У меня к тебе неотложное дело.

— Приношу мои извинения, монсеньёр, — Ральф легко спрыгнул из седла и бросил поводья Гвионну. — Я не думал, что срочно вам понадоблюсь. Я просто решил поразмять Ареса, а Леклерк опробовал Звездочку.

Обри без особых раздумий окрестил вороного мерина Звездочкой из-за белого пятна на лбу. Правда, Гвионн скорее предпочел бы жеребца, так как верховая езда была одним из его любимых занятий и он решил не упускать случая удивить сэра Ральфа своим мастерством. Тем не менее, на этот раз Гвионн не имел поводов быть недовольным лошадью. Это оказался резвый, немножко нервный скакун, однако он скоро понял, чего от него хочет всадник, а Гвионн отметил для себя, что мерин был при всей своей горячности животным послушным, и не имел привычки нестись сломя голову. Сэр Ральф, в свою очередь, увидев, насколько искусным наездником оказался его управляющий, решил при случае использовать это умение. Памятуя, что Рим не за один день строился, Гвионн решил, что сделал неплохое начало.