Пересмешник - Алексей Пехов

– Все это я знаю и так, чэр эр’Дви, – ровно ответил я ему, понимая, что не слишком сильно заслужил его доверие.

– Ну вот и славно! – сказал он, вставая. – Старший инспектор!

Через минуту появился еще более угрюмый Фарбо:

– Ваш дом похож на кладбище, чэр. Столько Колпаков за раз не уничтожали даже наши карательные отряды.

– Рад служить городу, – ответил я. – Что касается кладбища, то вы ошибаетесь. Кладбище за оградой.

– Кстати, насчет Невинных душ, – оживился чэр эр’Дви. – Смогли кого-нибудь поймать?

– Нет, – прогудел Фарбо, снимая шляпу и приглаживая и без того прилизанные волосы. – Ушли. Дело-то нехитрое. Стянул с рожи колпак и вот уже ты приличный гражданин. Мы устроили облаву, похватали подозрительных прохожих, но вряд ли хоть что-то сможем доказать. Скоро придется всех отпустить, иначе газеты поднимут вой. Кстати, их давно уже пора заткнуть.

– С газетами следует сотрудничать, а не воевать, – наставительно произнес глава серого отдела. – Чэр эр’Картиа, прежде чем я уйду, могу попросить вас об услуге?

– Разумеется.

– Пообщайтесь с нашим художником. Возможно, мы сможем составить хотя бы приблизительные приметы этого изначального мага. Алому ведомству будет над чем поработать.

Их очень заинтересовал человек, выломавший мою входную дверь и обезвредивший стафию. Известие о том, что в запрещенной организации каким-то образом оказался преступник, знающий магию, Скваген-жольц совершенно не обрадовало.

– Какой в этом смысл? – я поворошил уголья в камине. – На нем был такой же колпак, как и на всех остальных. Могу лишь сказать, что одет он небрежно, роста среднего и худощавый.

Фарбо записал эту информацию в свой старый блокнот. И вновь начал расспрашивать меня о произошедшем. Ему доставляло большое удовольствие убивать мое бесценное время, так что, вне всякого сомнения, мой сегодняшний вечер был полностью и окончательно испорчен.

Глава 14

Яма

Как чувствует себя рыба, повстречавшаяся с рыбаком? Это странные ощущения. Ты не думаешь ни о чем плохом, собираешься съесть что-то вкусненькое, и вдруг это что-то хватает тебя, обжигает болью, а затем тащит, несмотря на твое отчаянное сопротивление и попытки освободиться. И вот уже рыбка лежит на земле, задыхающаяся и ослепленная солнечным светом.

В ночь неудачной встречи с чэром эр’Фавиа, когда я по своей глупости пришел на виллу «Черный журавль», мне «повезло» стать такой рыбой. В моей памяти мало что сохранилось после того, как я распахнул дверь кабинета.

Свет. Солнечный свет. Ослепительный до потери сознания. Он выжег мне глаза теплой оранжевой вспышкой, схватил горячими руками, рванул на себя, а затем, что есть силы, ударил об пол и оставил там, оглушенного, потерявшего зрение и корчащегося от боли.

Свет был вокруг меня, и от его присутствия, казалось, дымилась моя плоть. Я лежал, хватая ртом воздух, ощущая, как вокруг смердит кровью и смертью, слышал звон железа и чьи-то раздраженные и злые голоса. Я силился рассмотреть говоривших, но это было также бесполезно, как убедить тру-тру стать вегетарианцем.

Я лишь смог разобрать слова, сказанные не мужчиной и не женщиной:

– Слишком рано все началось!

А затем свет начал быстро меркнуть и, в конце концов, погас, погрузив меня во мрак забвения.

После мне частенько снилось это обжигающее солнце, неясные тени и их бормотание. Вначале кошмар приходил каждую ночь, и я просыпался в холодной одиночной камере «Сел и Вышел», а затем часами смотрел на темно-серые кирпичи, грязный, заросший, не чувствующий ничего, кроме пожирающей меня ненависти.

Затем, спустя дни, недели, месяцы и годы, кошмарный сон стал посещать меня все реже и реже. Возможно потому, что я понял: он не даст мне ответов на мучающие вопросы. Последние четыре месяца его не было вовсе, и вот я вновь ощутил на своей коже безжалостный свет.

– «Слишком рано все началось», – задумчиво произнес я в пространство.

– Прости? – откликнулся Стэфан.

– Ничего. Мысли вслух, – неохотно ответил я.

Я так и не узнал, что тогда происходило в кабинете, где позже меня нашли лежащим без сознания рядом с телом эр’Фавиа. Вид, как говорят, у меня был неприглядный – весь в чужой крови и с ножом в руке. Грею и Фарбо этого обстоятельства, а также показаний свидетелей было вполне достаточно, чтобы я был первым и единственным в списке подозреваемых.

– Кого ты хочешь обмануть, мой мальчик? – вздохнул амнис. – Думаешь, я не понимаю. Не пора ли отступиться и жить полноценной жизнью?

– Я хочу знать, «кто и почему», Стэфан. Я не смогу забыть случившееся. Освобождение от этого придет только, когда я решу загадку. Иначе не будет мне покоя до самого Изначального пламени.

– Ты внушил себе это, – мягко возразил мой собеседник.

Анхель, тут же «сообщила», что тот говорит чушь. Она понимала меня чуть лучше, и у них сразу же завязался очередной спор.

Я вышел из комнаты и направился на кухню под грохот строительных молотков. Мастера пытались привести мой дом в порядок. Не знаю, где их нашел Бласетт, но стройка началась с пяти утра – работники устанавливали новую входную дверь и стекла, пытались убрать следы пуль и крови.

Полли сегодня была в очень дурном настроении, гремя кастрюлями и сковородками сильнее обычного. Вчера на свою беду к ней на кухню заглянул один из бандитов. Моя четырехрукая кухарка сделала из него прекрасную отбивную, разве что специями не посыпала, но приготовленное ею коньячное безе оказалось безнадежно испорчено.

– Даже не думай меня утешать, – сказала одна из двух голов махорши. – Только Всеединый ведает, как я зла. Покуситься на дом чэра! Такого я не припомню. Что происходит в Рапгаре, и куда смотрят власти, если какие-то мерзавцы осмеливаются на такое?!

– Ты не видела Эстер? – спросил я вместо ответа.

Обычно стафия все свободное время проводила на кухне, возле большой печи. Но сейчас ее не было.

– Опомнился! – буркнула повариха, неодобрительно на меня покосившись, и швырнула на сковородку отбивную чуть сильнее, чем требовалось. – Давно пора с ней поговорить. Наверху она. В кладовке.

Громко ворча, Полли принялась за готовку, дав понять, что сегодня она никому не рада. Я убрался с ее кухни, на ходу стянув с тарелки один из тыквенных оладьев, и поднялся на последний этаж, где находились нежилые комнаты, вход на чердак и большая кладовка, заваленная пыльным и покрытым паутиной барахлом, доставшимся мне в наследство от предков.

Эстер облюбовала кладовку в качестве своей комнаты, хотя, по словам Стэфана, еще сто лет назад она предпочитала чердак, который был не таким пыльным и гораздо более просторным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});