Миклухо-Маклай - Михаил Колесников

Николаю Николаевичу стало тоскливо. Его окружали большие дети, которые не могли понять, за что на них свалилась такая беда. Разве они не выполняли всех указаний Маклая? И чем утешить их? Многих нет в живых, других увезли на чужбину, отдали в рабство.

— Маклай, не уходи! Оставайся навсегда с нами. Защити нас. Мы принесем тебе все коренья, все самые лучшие орехи. Где тебе построить хижину?…

От большой деревни Горенду осталось всего лишь две хижины. Все заросло до неузнаваемости. Чтобы скрыть нахлынувшие слезы, Николай Николаевич вышел к морю и отправился на корвет. Туй, бедный Туй… Даже роскошные подарки не произвели на туземцев должного впечатления.

Вот оно и произошло, то неизбежное столкновение «цивилизованных» негодяев с беззащитными людьми каменного века… Может быть, это и порадует расистов-изуверов…

«Маклай гена! (Маклай пришел!)» — эта весть всколыхнула побережье. Толпы туземцев вышли к морю.

— О Маклай! О Маклай! Друг! Отец!..

Люди протягивали руки к корвету, утлые, переполненные до краев пироги прыгали на волнах.

— Эме-ме! Э-аба! Гена!

Маклай посетил остров Били-Били, встретил здесь своих друзей Каина, Гассана и Маравая. Женщины и дети вернулись в деревни.

Николай Николаевич убеждал Копытова остаться в бухте на несколько дней, но контр-адмирал был непреклонен.

Папуасы повсюду следовали за Маклаем и уговаривали его остаться.

— Хорошо, — сказал он. — Я вернусь, но согласны ли вы отдать мне остров Маласпена, где я хочу поселиться с моими русскими братьями?

Островок был совершенно необитаем и для туземцев не представлял никакой ценности.

— Бери его! Он твой! — заревела толпа. — Только не уходи…

— Я вернусь. Ждите…

Корвет «Скобелев» покинул берег Маклая. Не мог знать Николай Николаевич, что это его последняя встреча с друзьями.

ОСТРОВ М.

Вернувшись (через Филиппины, Гонконг, Порт-Дарвин и порты Восточной Австралии) в Сидней, Миклухо-Маклай был огорошен здесь новостью: коттедж, в котором он хранил большую часть коллекций, препаратов и записей, сгорел дотла. Беда не приходит одна: Джон Робертсон недвусмысленно сказал ученому, что не желает больше видеть его в Кловли-хаус.

Многочисленная родня Маргариты Робертсон, все ее друзья в один голос заявили, что нищий русский барон Маклай ей не пара. Особенно противился браку дочери престарелый сэр Джон: «Я ввел его в свой дом!.. И чем же отплатил мне этот субъект? Или, может быть, вы, дочь моя, решили покинуть Кловли-хаус и поселиться с ним в лачуге Ватсон-бай или же отправиться к людоедам на Новую Гвинею?»

— Я пойду за ним куда угодно! Я дала согласие.

Сэр Джон знал характер дочери, а потому решил расстроить предстоящую свадьбу более тонким ходом.

— Вы протестантка, а он неведомо кто. Во всяком случае, я не приметил, чтобы он питал пристрастие к какому-нибудь богу.

— Какое это имеет значение?

— Очень большое, дитя мое. Церковь может не признать ваш брак действительным, а отсюда все последствия. Вот если бы друг наш Маклай получил разрешение на этот брак своего государя-императора, тогда другое дело. Я не стал бы противиться. Ведь Маклаю могут не разрешить жениться на протестантке и по протестантскому обряду. Ваш старый отец желает вам только добра…

Вот так всегда! Миллионы людей женятся, выходят замуж, и никому не требуется для этого высочайшего разрешения. Только злополучный Маклай должен по всякому поводу сдвигать горы, брать неприступные вершины.

«Рита бедная не знает, кого слушаться, меня или отца своего, которого она очень любит и который не особенно дружественно смотрит на нашу свадьбу, которая должна состояться в декабре, — написал Николай Николаевич брату Михаилу. — Я не думал никогда, что такое простое на вид дело, как взять жену, сопряжено будет для меня с такою кучею хлопот, неудобств и помех разного рода».

«Гофмаршалу князю В. С. Оболенскому

(телеграмма)

Сидней. 28 ноября 1883 г.

Требуется разрешение государя для моей женитьбы на протестантке по протестантскому обряду.

Маклай»

К изумлению сэра Джона, разрешение не замедлило прийти. Александр III, узнав о предполагаемой женитьбе Маклая, сказал: «Пусть его женится хоть по папуанскому обычаю, только бы не мозолил глаза». Нашлись люди, которые, наконец, объяснили царю смысл научных открытий Миклухо-Маклая.

Свадьба состоялась 27 февраля 1884 года. Это событие было отмечено в газете «Сидней морнинг геральд».

В одном из писем Николай Николаевич заметил по поводу своей женитьбы: «Я искренне надеюсь, что наука от этого не пострадает».

Маклай обзавелся семьей. Появились на свет Александр-Нильс и Владимир-Оллан. «Папаша Маклай!» — так стали называть знакомые Николая Николаевича.

Казалось бы, тут ему и угомониться, заняться подготовкой своих трудов к изданию, закончить капитальное исследование по сравнительной анатомии мозга.

Но Миклухо-Маклай теперь понимал, что антропология не может существовать сама по себе, изолированно и в отрыве от общественной жизни. Антропология — наука о человеке, а человек — это не только биология. Биологии и антропологии не под силу объяснить весь процесс антропогенеза, так как в развитии человечества играют роль не только биологические, но и главным образом социальные факторы.

Жизнь настоятельно требовала вмешательства Миклухо-Маклая в политические дела Океании. Австралийский журналист Фрэнк Гриноп не без оснований указывает, что Миклухо-Маклай был в то время самой крупной политической фигурой во всей Океании. Он стоял во главе «антирабовладельческого» движения.

Защищая берег Маклая и острова Океании от аннексии иностранных держав, Миклухо-Маклай вел большую политическую игру: он стремился столкнуть лбами империалистических хищников, использовать противоречия между ними. В этом отношении характерны его письма к Бисмарку, Гладстону и Дерби.

Находясь в сердце Австралии, он помешал австралийскому правительству аннексировать берег Маклая. Когда же Англия объявила об аннексии южной и северо-восточной части Новой Гвинеи (включая берег Маклая), он обратился к германскому правительству, и Англия вынуждена была отказаться от своих притязаний.

Узнав, что американец Мак-Ивер намеревается захватить берег Маклая и уже обещал каждому «акционеру-колонисту» по тысяче акров земли, Маклай обращается за помощью к правительству Англии, и американцам пришлось отложить разбойную экспедицию. Он обращался и к русскому правительству с запросом: не предполагает ли русское правительство заручиться занятием острова или порта в Тихом океане ввиду той стремительности, с которой другие морские державы захватывают там незанятые еще земли? Ему, подобно Архимеду, нужна была точка опоры. Он сознавал, что только личного авторитета, увы, недостаточно, чтобы сдержать бешеный натиск экспансии. Он предлагал русскому правительству признать самостоятельность берега Маклая, принять этот берег под свое покровительство и, возможно, даже учредить военно-морскую станцию в одном из портов. Однако предложения эти были встречены с полнейшим равнодушием. «Какое нам дело до Океании?…» — рассуждали правительственные чиновники. И только русско-японская война 1904 — 1905 годов показала, насколько прозорлив был Маклай. Еще в 1878 году он, получив отказ русского правительства, с горечью писал: «Причина отрицательного решения высшей инстанции была «отдаленность страны и отсутствие в ней связи с русскими интересами». Замечу на это, что «отдаленных» стран уже теперь почти не существует, а тем более в будущем; что, кроме русских, есть еще общечеловеческие интересы…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});