Все источники бездны - Мария Галина

— Я имею в виду, у ваших спецслужб. Они взяли ее с ребенком и увезли. Скорее всего там решили, что оставлять их на свободе, даже под наблюдением, очень опасно.

— И что с ними собираются делать?

— Пока ничего. Насколько я знаю, с ребенком пока ничего не случилось. Они все еще продолжают его исследовать, но если он перестанет представлять для них хоть какой-то интерес, они просто уберут обоих. Слишком далеко все зашло. А если их ожидания оправдаются… боюсь, результат будет аналогичным.

— Уберут? Почему? Ведь это же их Проект!

— Во-первых, это был наш Проект, — холодно возразил незнакомец. — Ваши просто согласились сотрудничать. За определенные услуги, естественно. Вплоть до того, что мы выполняли черную работу по устранению неугодных. Тех, на кого они укажут пальцем. Они-то хотели заиметь новые технологии, но на это мы не пошли.

— Не пошли? А у вас они есть — эти самые технологии?

— Не ваше дело. Тот биологический материал, который они получали на руки по ходу Проекта, сам по себе представляет достаточную ценность. Ну и потом, монополия на Контакт… Послушайте, это не важно… единственное, что сейчас имеет значение, — это судьба Паниной.

— Почему? Она же одна из многих.

— Вот тут-то вы ошибаетесь. Она — одна-единственная. Ваши-то ее скорее всего убьют. И ребенка тоже. А ведь возможно, что срок метаморфоза просто отодвинулся — на первом этапе эксперимента такие дети и года не проживали. Может быть, именно он тоже оказался тем, одним-единственным… Нашей удачей… Нужно вытащить их оттуда. И вы мне нужны, Лукин. Вам придется пойти со мной. Собственно… для того я и ждал вас.

— Почему именно я?

— Вы сумеете убедить ее. Вам она поверит.

— Она уже никому не поверит, — горько сказал Павел.

— Вы — единственный, кто еще не успел ее предать. И вы сумеете говорить убедительно, потому что вы сами там были. Вы видели «окно». И знаете, все, что я говорю, — правда.

— Правда? Вся правда?

Тот помолчал. Наконец ответил:

— Большей частью, да.

— Большей частью?

— Никто в этой истории не расскажет вам всей правды, Лукин. Но мне вы можете верить.

— До какого-то предела…

— Верно. До какого-то предела. Большего я бы на вашем месте требовать не стал. Потому что…

Он вдруг замолк и бесшумно, одним движением поднялся на ноги.

— Там, за дверью, кто-то есть, — вполголоса сказал он.

* * *

Павел прислушался. Действительно, на лестничной площадке слышалась какая-то возня — такая осторожная, что уже одно это невольно вызывало подозрения.

— Это… за нами? — спросил он шепотом.

— Похоже на то, — так же тихо ответил незнакомец. — Видимо, дежурный не вышел на контакт вовремя, вот они и забеспокоились. Послушайте, вы бы лучше не путались у меня под ногами. Встаньте вон там, за шкафом, что ли… и не лезьте на рожон.

— А вы?

— Я сам с ними разберусь.

Павел счел за лучшее подчиниться. Но, уйдя с возможной линии огня, он вообще потерял возможность наблюдать, что происходит. Оставалось лишь прислушиваться: теперь под дверью раздавалось тихое звяканье — кто-то возился с замком.

— У них есть ключи?

— Да с вашим замком и без ключей можно управиться за две минуты, — ответил незнакомец, — с их-то опытом… Молчите и не мешайте.

В коридоре стало отчетливо светлее — дверь приоткрылась, но в нее тут же, заслоняя льющийся с лестничной площадки свет, протиснулась какая-то фигура. Павел осторожно выглянул из своего укрытия, но незнакомца уже в комнате не было — в коридоре послышалась негромкая возня, потом стук падающего тела. Павел ожидал выстрелов, но их не было. Глухие удары переместились — теперь они звучали уже за дверью, на лестничной площадке. Все происходило в полном молчании. Это даже не было похоже на драку — вообще ни на что не было похоже.

Потом входная дверь вновь стремительно приоткрылась. Павел замер, прижавшись к стене.

— Лукин? — раздался негромкий голос.

Павел вышел из своего укрытия.

— Пошли, — сказал ночной посетитель, — а то они сообразят что к чему и нас числом задавят. Или забросают гранатами со слезоточивым газом.

— Почему же они раньше этого не сделали? — спросил Павел, выходя в темный коридор. По пути он наткнулся на что-то мягкое, теплое и торопливо переступил через тело.

— Потому что они ждали вас, а не меня. А с вами, извините, кто угодно бы справился.

Лестничная площадка тоже была пуста, если не считать двух тел, распростертых на холодном кафеле.

«Господи, — подумал Павел, — когда он успел.

Тусклая лампочка осветила лицо незнакомца — даже если бы Павел не знал, с кем он имеет дело, он бы понял это сейчас.

Его собеседник был неуловимо, но явно похож на покойного Панина. И на того — второго….

— Шевелитесь, Лукин, — прошипел тот. — Вы что, заснули?

И они кинулись вниз по лестнице.

— У вас есть машина? — спросил на ходу Павел.

— У меня нет. А вот у них наверняка есть. Не пешком же они пришли.

Машина стояла во дворе, у подъезда. Она была пуста — видимо, шофер был один из тех, троих… Павел смотрел, как его новый знакомец открывает дверцу и достает из кармана ключи зажигания.

«Он еще и обыскать их успел», — мелькнула мысль.

— Садитесь, — пригласил тот. Видимо, он уловил секундное колебание Павла потому что сказал:

— Вы себя ведете так, будто у вас есть выбор. Не обольщайтесь.

Павел пожал плечами и сел на сиденье рядом с водителем. Машина выехала из двора и, покружив по прилегающим улочкам, выбралась на магистраль.

Какое-то время они ехали молча, потом Павел не выдержал.

— Откуда вы знаете, куда ехать? Откуда вы вообще знаете, куда ее увезли?

— Мы не настолько доверяем вам, чтобы полагаться только на официальную информацию.

— То есть у вас имеются…

— Вот именно.

— Но почему ФСБ или кто там этим всем занимается — вообще не поставили вас в известность? Ведь сотрудничаете — сами говорили.

Наблюдатель обернулся и недоуменно поглядел на него.

— Вы что, Лукин, совсем дурак? Что с того, что мы сотрудничаем? Если мальчик окажется тем самым ребенком, они наверняка захотят иметь его у себя на тот случай, если придется использовать его против нас.

— Значит, и они вам не доверяют?

— И неудивительно! Они ведь нас боятся.

«Да уж, — подумал Павел. — Я бы тоже на их месте боялся…»

— Надеетесь, что сможете вытащить их оттуда?

— Да, — согласился Наблюдатель, — разумеется. И желательно поскорее, пока с ними ничего не случилось.

— Ну и что вы с ними будете делать дальше? Заберете к себе?

— Нет, — его собеседник продолжал глядеть на дорогу, — это невозможно.

— Почему?

— Ну… просто невозможно.

— Тогда это тупик. Лизу с ребенком вновь увезут, и вы их уже не найдете.

Тот покачал головой.

— Мы предвидели что-то в этом роде. И подготовили путь к отступлению. Все, вплоть до фальшивых документов. Переправим Панину с ребенком в надежное место. Там они смогут начать новую жизнь. Как самые обычные люди. И никто их больше не потревожит. Придется, конечно, объяснить ей все, но, думаю, она и сама догадывается.

— И она согласится забыть обо всем? И жить как самый обычный человек?

— У нее нет другого выхода, — сухо сказал незнакомец.

— А ребенок? Что будет с ним? И кто он будет такой? Человек? Или нечто иное?

Его спутник впервые за весь разговор повернулся к Павлу и внимательно поглядел на него. Глаза у него были светлые и холодные.

— Лукин, — медленно ответил он, — если бы я знал…

* * *

Подполковник медицинской службы раздраженно зажег сигарету. Ему не нравился его собеседник. Они работали вместе уже четверть века; еще с тех пор, как подполковник, тогда еще-совсем юный лейтенант, был прикомандирован к ядерщикам. И все это время он испытывал глухое, неявное раздражение по отношению к своему партнеру из сопредельного ведомства. Должно быть, тот отлично знал об этом, но на его румяном лице ничего не отражалось. Раз несущественно для дела — значит, не существует вообще.

«Мне бы так», — подумал подполковник.

— Ну, что там? — спросил тот. — Вы продвинулись хоть немного?

— Панина не слишком-то дружелюбна, — сказал медик. — Но в остальном в полном порядке.

— А ребенок? Я заходил в бокс, поглядел на него. Он вроде тоже в порядке. Почему вы подняли такой шум? Сорвали меня с задания…

— Меня как раз и беспокоит, что он в порядке. Внешне. Если раньше, по крайней мере, мы сразу замечали эти перемены в них… А ведь все еще может обернуться иначе. Но вы же никогда не давали себе труда…

— Ладно, — прервал тот. — Это я уже слышал. Почему вы так разнервничались? Через ваши руки одиннадцать штук прошло — все как один. Кто у нас последним-то был?