Кендермор - Мари Кирхофф

От его голоса проснулись Вудроу и Винни, и теперь усиленно пытались понять, что происходит.

— Примерить витрину… — уныло повторил Тас. — Что это значит?

— Мыслиггомпоговориликакулучшитьнашувыставку, сделатьееболееинтересной. Говорил гном-механик очень быстро, избегая встречаться с Тасом взглядом.

— Мы подумали, что нужно разместить побольше экспонатов в красивых витринах, — голос Бодзила смолк, но сам он продолжал нервно подергиваться.

— Оооох, — простонал Винни из тени. Его услышал только Вудроу. — Это только повод вывести его отсюда, не вызывая лишних подозрений. Еще никто не возвращался с "примерки".

Вудроу поднял вверх опухшие глаза и сглотнул.

— Оооо… — его затуманенное сознание начало понемногу проясняться, хотя он так и не смог побороть в себе нерешительность.

— Идем, Непоседа, — скомандовал Бодзил. И, видя, как кендер поднимает с пола хупак, добавил: — А свою рогатку можешь оставить здесь. Там, куда ты отправляешься, она вряд ли понадобится. Можешь забрать ее позже.

— А где Лигг? — спросил Тас у меньшего из гномов-механиков, вглядываясь через его плечо в безмолвный коридор.

— Он должен кое-что подготовить, — туманно ответил Бодзил, — но скоро он к нам присоединится.

Тассельхофф решительно выпятил подбородок, попрощался с Вудроу и Винни, которые, казалось, все еще пребывали в сонном оцепенении, и последовал за Бодзилом в освещенный факелами коридор. Кендеру нечасто приходилось ходить, не подпрыгивая через каждый шаг. Его руку твердо сжимала маленькая, но сильная рука Бодзила; во второй руке гнома-механика покачивался факел.

— Ну и как ты собираешься это делать? — любопытствовал кендер. — Трахнешь меня по голове, подсыпешь в еду отраву, задушишь подушкой?

Он не переставал думать "об этом" несколько последних часов.

Бодзил поежился.

— Тебе не кажется, что разговоры на эту тему — признак дурного вкуса? — Он погладил Таса по руке. — Тебе лучше не знать.

Они замолкли. Тас услыхал крик петуха в одной из отдаленных комнат. Его уши могли различить даже едва уловимое шуршание, когда маятник часов рассекал воздух.

Кендер не мог сказать, как долго они шли, когда гном-механик остановился у запертой двери.

— Здесь. Выставочная комната, — сказал он невыразительным голосом. Бодзил открыл маленькую, невзрачную деревянную дверь.

Не веря своим глазам, Тассельхофф вытянул шею. Он даже присвистнул от неожиданности и облегчения. В свете факелов разноцветными вспышками загорались тысячи и тысячи стеклянных сосудов.

— Выглядят, как драгоценности, — изумленно выпалил он. Кендер нырнул в комнату и тут же шмыгнул между двумя рядами витрин всевозможной формы и оттенка, в высоту достававших ему до колена. Над каждой из витрин он застывал с нескрываемым восторгом: синее небо, синее яйцо птицы, синяя вода, зеленое море, зеленая трава, янтарь, рубин, и дюжины других цветов.

— Я не видел столько разных цветов с тех пор, как разбил витраж в кендерморской Радужной таверне. Подумать только, сколько оттенков могут принимать кусочки стекла!

— Они не обычные, — самодовольно пояснил Бодзил. — Мы сами выдуваем витрины из стекла, потому наше стекло очень прозрачное и прочное, но достаточно тонкое, чтобы через него можно было все хорошенько рассмотреть. Как нельзя лучше подходит для размещения экспонатов. Ты уже присмотрел себе что-нибудь? — он обвел рукой ряды витрин вокруг себя.

Витрины целиком заполняли комнату, потому было сложно оценить ее размер или прикинуть, сколько же тут собрано стеклянных ящиков. Тассельхофф порхал от одного к другому, как пчела между цветами. Наконец он на мгновение остановился у длинного, но низкого сосуда с широким горлышком, задранным под отстрым углом.

— Полезай внутрь, примерь, подходит ли тебе размер! — подбадривал кендера Бодзил.

Согласно кивнув головой, Тассельхофф закатал рукава рубашки, нагнулся и просунул ногу в горлышко сосуда. Он влез в банку почти по пояс, когда ноги его заскребли по днищу.

— Мне придется лечь, чтобы поместиться здесь, но, кажется, вечно лежать — не совсем хорошая идея, — сказал он, оглядываясь в поисках витрины попрактичнее.

— Конечно, — радостно пожхватил Бодзил. — И вообще я не уверен, что тебе идет янтарный цвет.

Тас снова стал виться по комнате, находя более высокие витрины. Он проскальзывал внутрь и вылазил наружу, испробовав все очертания и размеры сосудов. Кендер сразу же исключил из списка аквариумы, так как боялся, что будет болтаться от одного борта к другому, а это совсем не соответствовало тем ожиданиям, которые кендер возложил на будущее приключение. Ему понравилась изящная форма баночки для имбиря. Ее узкое донышко плавно прогибалось вверх, а затем смыкалось у горлышка. Но кендер предвидел, что такой сосуд будет слишком сдавливать шею, что вызовет неприятные ощущения. Он отверг прямые, ровные склянки как черезчур традиционные. К слову, и сидеть в них тоже неудобно, решил Тас.

Осторожно взвесив все за и против, он направился к склянке, в которой уже пытался поместиться раньше. Она была изготовлена из стекла с примесью кобальтовой сини, имела простые, но изящные очертания: элегантная, да еще и вместительная к тому же, с едва заметным горлышком и волнующе-округлым донцем. Именно такую кендер считал достойной своей персоны. Тассельхофф внимательно изучил ее и попытался представить в ней себя. "Буду ли я выглядеть там счастливым?" — размышлял он.

— Ага! — воскликнул Бодзил, с облегчением захлопав в ладоши. — Я так и думал, что ты остановишься на синей. С твоими штанишками она смотрится просто великолепно! Кстати, эта забавная одежда типична для кендеров? — без обиняков поинтересовался он, указывая на наряд Тассельхоффа.

— Кажется, да, — запинаясь, пробормотал кендер, которого вопрос застал врасплох. Но один взгляд на синюю красавицу вновь заставил его чувствовать себя счастливым. — Ты действительно уверен, что синий — это мой цвет?

— О, без сомнения! — страстно отозвался Бодзил. Он соорудил из ладоней ступеньку и наклонился к кендеру. — Позволь помочь тебе.

Пребывающий в экстазе Тас немедленно поставил ногу на протянутые руки гномамеханика. Дотянувшись до верхушки склянки, он проворно подпрыгнул и залез в широкое горлышко. Тас прижал руки к бокам и скользнул ко дну, звонко цокнув о стекло башмаками.

От каждого вздоха кендера склянка наполнялась эхом. Тас мягко переступил с ноги на ногу, но эхо было таким сильным, будто он топтался ногами по своим же ушам. Он прижал ладошки и нос к синему стеклу и заверещал:

— Что думаешь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});