День цветения - Ярослава Кузнецова

Сочувствует "обыкновенному убийце". Мы, "ножи", не допускаем таких ошибок. Нас не зря учат.

— Повешение является частым способом самоубийства, как у мужчин, так и у женщин, хотя принято считать, что женщины предпочитают отравление. Дело в том, что смерть при повешении, как правило, безболезненна, а попытка самоубийства этим образом редко себя не оправдывает. Убийство же путем повешения считается достаточно сложным в исполнении. Его может совершить лишь преступник очень сильный физически, если жертва слаба и беспомощна, — снова улыбка: — Соответственно, рекомендуется использовать опиаты или галлюциногены."

Вот и Ладарава. Выпусти меня, дружище. Так, и — сюда. Спасибо.

Иргиаро в Ладараве нет, можно спокойно пройти, не боясь, что, услышав, он выскочит — а что ты тут делаешь… Ладарава, конечно, не Орлиный Коготь, но буду ли я врать?..

Йерр придержит его, если он засобирается в гости к своей приятельнице. Мне нужно не так много времени…

"— Странгуляционная борозда у самоубийцы должна быть отчетливо выражена, так как самоубийца, надев петлю на шею, спрыгивает с какого-либо предмета и с силой повисает в петле. Находиться странгуляционная борозда при самоубийстве через повешение должна между гортанью и подъязычной костью и подниматься по направлению вверх к узлу петли, что отличает ее от той же борозды при удавлении петлей."

Дверь у Маленькой Марантины на ночь заперта. Пройдем через ворота. Что их открывали, понять будет можно, но оправдание этому — есть. Да если даже и будут искать в Ладараве — посмотрю я на них. И посмеюсь. Единственное, что может быть неприятно — лучники на лестнице. Лучники, потому, что на одного лучника мне наплевать — я услышу стрелу и увернусь.

"— Из декораций необходим предмет, на который самоубийца мог бы взобраться, чтобы достать до петли, так как в момент, когда он накладывает петлю себе на шею, он должен стоять выше места, куда достанут его ноги после того, как петля затянется…"

Снег идет. Хорошо. Валит густо. Снежинки, не долетев до земли, слепляются в разлапые рыхлые комочки. Я играл в снежки в детстве, с Идгарвом, Харвадом и пацанами из Пера…

Ладно. Через двор до ступенек на крытую галерею — три длинных шага.

Собака. На ночь всегда спускают сторожевых псов. Увидела следы мои, понюхала. Обиженно взвизгнула и зачихала, зафыркала, трет морду лапами.

Прости, собака. Я не хотел. Свежая "вонючка" — это свежая "вонючка".

Она прочихалась и потрусила к своей конуре, там, у внешней стены Треверргара. А я поднялся на галерею.

"— При убийстве узел бывает типичным — завязанным на затылке или под подбородком. При самоубийстве же чаще встречается атипичный узел — завязанный сбоку. Не перепутайте.

Ребятам не до его шуточек. Ребята предвкушают экзамен. Тот, кто дважды не сдает экзамен, с позором изгоняется, а что там сделают с неудачником в Таолоре, только богам ведомо. Да еще тощему господину Эльроно по прозвищу Старик, приятелю моего учителя.

— Следите за длиной веревки и размером петли. Рекомендуется перед использованием примерить петлю на подопечного или на себя. Но не забывайте о возможной разнице в росте. Длина веревки и размер петли должны соответствовать росту подопечного, а не вашему."

Мимо топали двое полусонных замковых стражников. Хоть бы пятерых пустили, что ли… Обидно, черт побери. За кого они меня принимают? Ни единой меры предосторожности сверх установленных, рутинных.

Угомонись. Они просто не знают, что это — ты, Ужасный наследник крови, "нож тройного закала", онгер из Аххар Лаог… Хватит. Перестань.

Поглядел вслед покачивающимся доблестным стражам. Да-а, Паучье семя, вы совершенно не думаете о своей безопасности.

А зря.

"— По лираэнской традиции, смерть через повешение является позорной и недостойной благородного человека. Что, правда, не мешает им вешаться, несмотря на запрет самоубийства как такового "Истинным Законом". Однако все же обращайте внимание на такую вещь, как рьяная набожность подопечного."

Больше мне никто не встретился. Тихо, пусто. Вот и дверь нужной комнаты. Щеколда. Хоть бы замки врезали. Тоже мне… Ладно.

Я вошел. Можно было не следить за тишиной. Это у стариков чуткий сон, молодые спят крепко. Достал флакон, поднес к его лицу. Дыши глубже, Паучий внук. Глубже. Вот так. Хорошо.

"— "Диагноз" самоубийства ставится только когда ни место происшествия, ни петля, ни странгуляционная борозда не возбуждают никакого подозрения. Узел на петле необходимо завязывать заранее, равно как и верхний узел. Ни в коем случае не вяжите верхний узел с подопечным в петле, так как узел будет иметь иной вид, чем завязанный на свободной, не отягощенной весом тела, веревке."

Балки не годятся. Он сам не доберется до них, к тому же — перекрытия… Крюки гобелена?.. Высоковато…

Факельное кольцо! Он достанет ногами до пола, но это не страшно, так ведь, Учитель?

А влезет он на табурет. Вот на этот. А удавится он…

"— Следите, чтобы веревка или ее заменяющее по качеству и месту своего изготовления соответствовала месту проживания и имущественному положению подопечного."

Удавится он поясом от своего халата. Отличный прочный шелковый шнур. С трогательными кистями. Достаточно длинный.

Поставим табурет. Заберемся на него. Завяжем верхний узел. Теперь — длина веревки и петля… Он мне чуть выше плеча… Так. Готово.

"— Из декораций предлагается использовать подложенный под петлю платок, размещенную на месте возможного падения перину или матрац, а также "попытку написания предсмертной записки". Для этого надо приготовить пергамент, перо и чернильницу. На пергаменте можно поставить кляксу. Писать записку не рекомендуется, не будучи в достаточной степени осведомленным о почерке и эпистолярном стиле подопечного."

Перину таскать не будем. Платок… Да, пожалуй. Записку… Нет. Записку — не надо. Обойдемся без нее.

— Майберт Треверр, открой глаза.

Глаза открылись. Мутненькие такие.

Не перестарался ли я с Таоссиным снадобьем?

— Вставай, Майберт Треверр. Иди сюда.

А вот и платок. На столике возле кровати.

— Иди сюда, Майберт Треверр. Вот, хорошо. Теперь полезай на табурет. Дай руку, я помогу.

Стуро Иргиаро по прозвищу Мотылек

Я возвращался пешком. Охота заняла весьма продолжительное время — разбаловался я с козами, отучился выслеживать зверя — и это было хорошо. Целых полчетверти я занимался насущными нуждами желудка, и, знаешь, Альса, мне удавалось не допускать в голову неприятные мысли. Еще шестую четверти я охранял свою жертву, но неприятные мысли уже начали дергать запертую дверь и барабанить в ставни. Потому я и пошел домой пешком. Чтобы время протянуть, чтобы побольше устать. Добраться до развалин — и сразу в постель. Может, Ирги на этот раз придет меня навестить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});