Zero. Обнуление - Энтони МакКартен

Управления. И остается ею. Он хорошо поработал на нас.

У Сэм по щекам бегут слезы. Энн встает, уходит и возвращается с салфеткой.

— А иранцы? Почему они не…

— Кукарекают? Что поймали агента ЦРУ? Потому что Уоррен куда ценнее в качестве козыря в рукаве. Тут надо понимать механику обмена заключенными — ими обмениваются постоянно, по большей части совершенно закулисно. Порой малоценных заключенных меняют на очень ценных, из-за чего общественность может прийти в негодование. Вот в чем преимущество секретности. Уоррен — случай запутанный. Он представляет незначительную ценность по сравнению с заключенными, которых обычно держат Соединенные Штаты. Но Иран жаждал обменять Уоррена на куда более ценную фигуру — скажем, взрывника, неисправимого экстремиста, задержанного органами США в каком-то уголке планеты, но Соединенные Штаты отказались пойти на такую сделку, не могли пойти на сделку, потому что даже не признали, что Уоррен вообще на них работал! И так неделю за неделей, потом месяцы, а теперь и годы… Он становится проблемой, решить которую слишком трудно. — Энн подается к Сэм, глядя ей глаза в глаза. — Не знаю, чем это может вам помочь. Но я скажу вам кое-что еще. Когда я узнала, что Уоррен пропал без вести… Ну, сначала я пошла в туалет, где меня вырвало… Но потом вышла на его иранского связного. И получила в ответ шифрованное сообщение. Дауд был уверен, что иранцы остановили Уоррена в аэропорту, когда тот пытался покинуть Тегеран, и отправили его в… военную тюрьму.

Сэм не сразу находится с ответом. Военная тюрьма, шпион, Тегеран, иранский связной… «Ох, Уоррен, зачем? Почему не пожить нормальной жизнью? Почему ты не косишь сейчас газон, прервавшись на минутку, чтобы сходить за канистрой бензина?»

— В какой именно тюрьме?

— Я так и не смогла это выяснить. — Молчание. А затем: — Но, мне кажется, иранский связной может знать. После этого он сбежал из страны. Живет в Вашингтоне, и если кто-нибудь что-нибудь и знает, то только он. Его зовут Дауд Хусани. Вот и все, что я могу вам сказать.

17 часов

Вашингтон Хайлендс, Вашингтон, округ Колумбия

Жена Дауда Хусани проводит Сэм через скудно обставленную гостиную с работающим телевизором к кухне в глубине дома (явно невысокая арендная плата) с видом на голый грязный двор: очень скверное жилье, думает Сэм, правительство явно поскупилось. Мужчина с крупным тугим брюхом хлопочет у плиты, где готовит кофе, пока жена скороговоркой на фарси излагает ему все, о чем Сэм только что проинформировала ее по-английски у передней двери. Сэм ожидает натолкнуться на сопротивление, но вместо того черты мужчины смягчает выражение сочувствия и печали, и он смотрит на Сэм долгим взглядом.

— Добро пожаловать, — наконец нарушает он молчание.

Движок Сэм уже тянет только на парах гнева. На самом деле ей бы сейчас на койку, лучше всего больничную.

— Спасибо, — отвечает она.

— Выпьете со мной кофе?

— Да, выпью. Спасибо.

Его жена, извинившись, удаляется, а он приглашает Сэм занять единственный стул за кухонным столом.

— Прошу.

Она опускается на сиденье, поставив локти на пластиковую столешницу, и разглядывает его: глубокие залысины, рубашка с короткими рукавами едва сходится на животе, так что пуговицы торчат в петлях под углом. Судя по запаху, кофе он любит крепкий.

— Вы хотите знать, жив ли Уоррен, — начинает Дауд свой монолог. — Думаю, да. Уоррен говорил мне о вас много-много раз. Мы провели вместе в Тегеране много часов. И решили, что мы очень везучие мужчины, раз любим своих жен и знаем это. Такое благословение — редкость.

Ставит перед ней кофе. Добавляет в свою чашку сливки.

— Он был бесстрашен. Совсем бесстрашен. Помимо прочего, он пытался добыть для ЦРУ сведения по ядерной программе. Я сказал, что помог бы ему, если б мог. Позже мне сказали, что в аэропорту задержали американца, когда тот пытался уехать — такое бывает сплошь и рядом, но я понял, что это, должно быть, Уоррен. Его допрашивали. В какой-то момент он, может быть, признался, что он из ЦРУ. А если он в этом сознался, то его должны были отправить в секретную тюрьму, а не официальную, где узников регистрируют, в тайное место, где у заключенных нет имен, только номера, куда не падает ни лучика официального света. Так что Уоррен, если он еще жив, должен иметь номер. Вот и все, что мне известно. Сожалею. Иранцы будут продолжать отрицать, что он у них в плену, будут держать его во мраке — может, чтобы он явился козырем в переговорах, если будет нужно поменять его на другого секретного заключенного. Так негласно работают государства. А Соединенные Штаты как-то не проявляют охоты признать свои ошибки или причастность и не предпринимают, насколько нам известно, никаких усилий, чтобы вернуть его на родину. Это правительство, вплоть до президента, бросило Уоррена на произвол судьбы, а Управление, похоже, идет на все, только бы обезопасить себя от любого расследования своей роли. — Дауд поворачивается, чтобы взглянуть за окно на задворки. — Но для меня все это позади. Теперь я американский гражданин. И продаю машины, а не секреты. — Отхлебывает кофе.

— Название тюрьмы?

Он даже не поворачивает к ней лица.

— Я сохраню ваше имя в секрете.

— Мир изменился, — говорит Дауд. — Секретов больше не существует. Все мы ходим нагишом под палящим светом.

— Название?

— Под Исфаханом. Возможно. Место чуть южнее Исфахана. Единственное, которое мне известно. Он может быть там.

* * *

Сэм, снова в шлеме, ковыляет к своему мотоциклу в состоянии предельного нервного истощения. И тут замечает машину, припаркованную за ним очень плотно. Стандартная прокатная модель, но в этом районе явно не ко двору. Когда Сэм подходит к своему мотоциклу, из машины выбирается женщина. И идет прямо к ней.

— Пожалуйста, не убегайте.

Сэм садится и поворачивает ключ. Уоррен, Уоррен, Уоррен…

— Саманта! — с мольбой восклицает та.

Надо ли убегать? Или все кончено? У женщины телефон в руке, а Сэм знает, насколько быстро эти люди могут накрыть район дронами и автомобилями, и никаких станций подземки, чтобы там затеряться, поблизости как-то не заметно, так что она медленно спешивается.

— Я Эрика Куган.

— Я знаю, кто вы. Засекли мотоцикл?

— Тут уйма камер. Но не тревожьтесь, официально я сбросила результат распознавания. В смысле, в «Слиянии». Я приехала одна.

— Вас прислал Сай?

— Нет. Сай вам не поможет. И даже не собирался.

— Уже помог.

Эрика трясет головой.

— А вот и нет, простите.

— Я заставила его искать Уоррена; это нам помогло.

— Он не пытается вам помочь, Сэм.

Эрика говорит с такой убежденностью, что у нее не остается