Противостояние - Алексей Витальевич Осадчук

я начал думать об этом человеке, сразу же возникло несколько вопросов. Самый первый из них – почему этот уголовник, в отличие от своих дружков, находится на свободе?

Может, помимо Лютого, Бардан притащил сюда еще несколько каторжан? Тогда почему здесь именно Бурый, а не, например, тот же Фроди? Который, кстати, с его специфическими способностями был бы здесь более полезен ланисте. Хотя, на самом деле, все это уже неважно. Шайка Лютого перестала существовать. Почти… Остался последний ее участник… Но это ненадолго…

Шагая следом за Бурым, я снова вспомнил о моем бывшем кредиторе.

Стоило ли оставлять Бардана в живых? Если нет, тогда, следуя этой логике, пришлось бы умертвить всех старейшин Орхуса, а также их жен и отпрысков.

Я хмыкнул. Мне, конечно, за все эти годы досталось от моих одноклассничков. Но чтобы лишать их жизни… Нет уж. Чем я тогда буду отличаться от того же Лютого?

Кроме того, после дуэли в Стенборге, где я чуть было не прибил магистра ордена, мы с Галлией обсуждали потенциальные угрозы, в случае раскрытия моих возможностей. И пришли к выводу, что это даже к лучшему, если наши враги будут знать, на что я способен. Хотя, откровенно говоря, это всего лишь громкие слова. Всего они знать не могут. И у меня будет еще чем их удивить.

А вот нашим потенциальным союзникам, например, таким как правитель Тарии, информация о силе верховного магистра некогда мертвого ордена будет как раз кстати. Паренек-нулевка, легко уничтоживший могучего оборотня, а затем убивший магистра ордена магов и пятерых палачей, может стать надежным союзником…

В течение часа Бурый практически не продвинулся вперед. Он то и дело останавливался рядом с тавернами и прилавками уличных торговцев и о чем-то оживленно переговаривался с их хозяевами. Потом что-то отмечал у себя на ладони черным угольком и перемещался дальше.

В свете факелов и ночных фонарей эта улица, кишащая разного рода проходимцами, бродягами и зазывалами, была сейчас похожа на частичку чего-то инородного и непривычного. Словно я попал в другой мир.

Сперва я чувствовал себя чужим, но потом очень быстро приноровился к местному движению. Несколько раз меня пытались незаметно обокрасть, затащить в грязную таверну или публичный дом, которых здесь было довольно много. Даже странно. Днем эта улица казалась очень приличной и даже в какой-то степени благообразной. Ночь изменила все.

Спустя некоторое время я наконец понял, чем занимался Бурый. Он собирал информацию о ставках на следующие бои. В основном всех интересовал будущий бой Лютого с каким-то чемпионом из соседнего графства. Народ полным ходом делал ставки на своего фаворита. Кровавого оборотня.

Остановившись рядом с прилавком с вяленой рыбой, я краем глаза наблюдал за спором пятерых мужчин о будущей победе.

Неожиданно я почувствовал легкое прикосновение к моему локтю.

Повернув голову, увидел рядом с собой девушку лет двадцати пяти. Глубокое декольте, темные волосы, собранные в высокий хвост, на миловидном лице обольстительная улыбка.

– Молодой господин желает сделать ставку? – призывно проворковала она.

– Нет, барышня, – усмехнулся я. – Эта ставка меня не интересует.

Улыбка куртизанки стала еще шире и призывней.

– Разве вы не желаете легких денег? – спросила она и прижалась к моей руке.

– Я слышал, что легкие деньги долго не задерживаются.

– Молодой господин – философ? – тоненькие брови девушки мило взметнулись вверх. А сама она еще плотнее придвинулась ко мне.

– Ну что вы, барышня? – усмехнулся я, мягко высвобождая руку из ее цепкого захвата и делая шаг в сторону удаляющегося Бурого. – Какой из меня философ?

– Тогда в чем же дело? – притворно надув губки, спросила она. Мое отступление и подготовка к бегству ее явно разочаровали.

Я усмехнулся и решил пошалить напоследок.

Сделав плавный шаг вперед, я вплотную приблизился к девушке и, склонившись, прошептал ей на ухо:

– Все дело в том, барышня, что я не вижу смысла ставить деньги на мертвеца…

Когда я отстранился, улыбка на ее лице слегка поблекла, а в глазах появилось непонимание и тревога.

То ли это последствия схватки, то ли всего лишь неожиданный юношеский порыв, но в своей шалости я решил пойти немного дальше. Я активировал полог невидимости и насмешливо произнес:

– Запомните мои слова, барышня.

Девушка вздрогнула и, приглушенно взвизгнув, отшатнулась. Даже сквозь искусственный румянец на ее щеках я видел, как она побледнела.

Увернувшись от нескольких прохожих, уверенно шагающих на меня, я быстро нырнул в переулок, куда минутой ранее свернул Бурый.

В отличие от главной улицы, здесь было темно, но, судя по тому, как уверенно шагал Бурый, этот путь он знал, как свои пять пальцев. Даже я с моим ночным зрением двигался не так уверенно, как он.

То и дело мимо нас мелькали темными тенями местные обитатели. Несколько раз Бурый останавливался, чтобы переброситься с некоторыми парой слов.

Наконец, переулок закончился, и мы свернули в грязную и безлюдную подворотню. Хорошее место для свершения мести. На самом деле, я мог прикончить Бурого еще там, на главной улице, но мне хотелось, чтобы он знал, за что именно умер. Я хотел увидеть его глаза, когда он услышит свой приговор.

Рукоять стрекозы легла в ладонь правой руки. Несколько бесшумных шагов, и я практически вплотную приблизился к своей жертве.

Неприятия или сожаления не ощущалось. В данную минуту я чувствовал, что был в своем праве отомстить за друзей. И пусть Бурый был всего лишь исполнителем чужой воли, он все равно должен умереть. Бросая живого Кроша в пропасть, он сделал свой выбор. Теперь его настигла ответственность.

Я хотел было уже схватить здоровяка за плечо и развернуть его к себе лицом, как вдруг в нескольких шагах от нас послышался скрип открываемой двери.

Я сжал зубы. Надо спешить.

Из проема в стене во тьму подворотни впился тусклый свет, а спустя мгновение я услышал тонкий детский голосок:

– Папа! Ты вернулся!

Я замер как вкопанный. На пороге стояла маленькая худенькая девочка лет шести с масляной лампой в руке и счастливо улыбалась.

– Ника! – с нежностью и тревогой в голосе произнес Бурый. – Ты что здесь делаешь? Почему еще не спишь?

– Я ждала тебя, – смущенно насупилась она и потерла маленьким кулачком правый глаз. – Мне почему-то показалось, что сегодня я должна открыть тебе дверь.

– Ишь ты! – буркнул здоровяк. – Показалось ей.

– Ника! – А это уже женский голос. – Как ты здесь оказалась? Ты же уже спала в своей кроватке! Вот ведь пигалица растет.

– Братец тоже не спит! – начала защищаться малявка. – Он тоже ждет папу! Почему ему можно, а мне нельзя?

– Ты