Я - палач 2 - Никита Киров

забыл. Громов, ну некогда, совсем некогда! Столько всего надо придумать.

Он опять тараторил, как и раньше. На большом столе были какие-то чертежи. Я посмотрел на какой-то нарисованный механизм, но ничего не понял.

— Ещё жаловался главный инженер с завода, — продолжил я. — Он видел твои записи. И говорит, что эту штуку невозможно построить. Что мы просто потратим сотни тысяч фламменов впустую. Доход со всех моих земель за год.

— Он и раньше про это говорил! — возмутился Лин. — Не верил в меня ни капли. Сказал, что тот панцирник не будет ездить. Но мы его уделали, верно, дух предка?

Он показал на маленький алтарь. Духам теперь не скучно. Камень с предком Лина по имени Старый Герберт лежал наверху, а рядом с ним горели две свечи.

В одной дух из академии, которого я забрал. В другой предок Шелестовых, которого я, можно сказать, держал в заложниках. Хотя ни к каким предкам эти духи отношения не имели. Блуждающие призраки давно погибших людей, которые случайно нашли пристанище.

— Я помню, что ты его уделал, — сказал я. — Поэтому приказал ему продолжать работу.

— Точно? — Лин обрадовался. — Я же обещал, что построю тебе шедевр. Все как увидят, охренеют, я тебе обещаю!

— Успокойся. Я пришёл узнать, что ты помнишь о покушении.

— О покушении? А, это когда в меня стреляли?

— Угу.

— Да ничего. Просто машина остановилась, а там видно, что у них утечка из камеры сгорания. Газы отработанного игниума выбрасывались не там, где нужно, из-за этого вонь и повышенный расход…

— Лин! — осадил его я.

— А, извини. В общем, я подошёл к ним…

— К кому? — спросил я.

— Я не помню, — ответил Лин. — Я даже не смотрел. Просто говорю, что у вас в камере сгорания игниума проблемы, но я могу посмотреть. Открыл капот, а потом раз! — он аж вскрикнул. — И меня в спину, как молотком ударило. Ну и всё, я упал. А потом открываю глаза, а там какой-то доктор на меня смотрит. Ну и…

— Ладно, успокойся, — я отошёл к окну.

Двор поместья освещён, но всё ещё темнота. Зима и Ночь в самом разгаре. Я поправил стоящий на подоконнике опавший цветок.

— На заводе говорят, что достраивают второй панцирник по твоим чертежам.

— Ну и отлично! — воскликнул Лин. — У нас как раз ещё два предка. Куда бы пристроить третьего? Никак не могу придумать. А точно, я помещу его в шедевр! Нет, там будет Старый Герберт, а того я помещу…

— Разберёшься потом, — сказал я. — Отдыхай, ешь и спи хотя бы шесть часов в день.

— Шесть? Это много. Я сплю четыре, но не успеваю…

— Будешь спать шесть часов. Это приказ.

— Понял, — Лин расстроился.

Я подошёл к алтарю предков. Им было нескучно, они трепались между собой.

— А я ей говорю, что первое правило ceкса зимой: у кого сопли, тот снизу!

Все три духа заржали, как кони.

— О, ты здесь, брат, рад тебя видеть, — обрадовался дух из академии. — Спасибо, что забрал. Я уже лет сто так не хохотал, как сегодня.

— Да, давно я не смеялся, — сказал дух Шелестовых.

— И мне сейчас никто не пересказывает лекции, — добавил Старый Герберт, «предок» Лина. — Он опять хочет засунуть меня в машину?

— Да, — ответил я.

— Не знаю как, но то топливо работает ещё сильнее, пока я рядом. Какая-то магия, странно.

— Какая тебе разница?

— Да никакой. Но всё же это лучше, чем сидеть в свече или камне. И лучше, чем слепым духом летать над землёй.

— Да-да, — согласились другие духи.

— Ты говорил тогда про остальных, — сказал я. — Что я не один. Что это значит?

— Но ты и правда не один, — ответил дух из академии. — Сначала вас было четверо.

— Да, — согласился Старый Герберт.

— Но когда ты меня забирал, вас стало пятеро.

— Их и было пятеро, — сказал дух Шелестовых.

— Что это значит? — я повторил вопрос.

— А ты уверен, что хочешь знать? Если ты их не видишь, то…

— Говори, — потребовал я.

— Ладно. Есть твой дух, который в этом теле главный. И к твоему дух привязан другой, который не говорит и не может говорить. Но его срастили с тобой очень-очень давно. Он почти часть тебя.

— Топор? — спросил я. — Мой Карнифекс?

— Наверное. У него есть воля, но он подчиняется тебе. И рядом ещё один дух, приращённый к твоему совсем недавно. Он тоже не говорит и тоже скоро будет частью тебя. Но он тоже очень силён.

— Меч.

— Наверное.

— Кто ещё?

Все три духа молчали долго.

— Говори.

— Я присматриваюсь, — сказал дух академии. — Сложно сказать. Он не показывается мне.

— Он раньше был в этом теле, — неуверенно произнёс Старый Герберт. — Будто его хозяин. Но он теперь гость, ведь он сам отдал всё тебе.

— И что он делает?

— Я не знаю. Но он меня пугает.

— Он видит твоим глазом и смотрит за твоими поступками, — сказал дух Шелестовых. — Проверяет, следишь ли ты за своим словом. Всё ли ты делаешь, о чём тебя просили. Ведь для этого тебя и пустили сюда.

— О, а откуда ты знаешь? — спросил Старый Герберт. — Этот дух просто в теле, но он…

— Догадался. Но я почему-то думаю так. Будто я знаю это. Как и то, что перед нами стоят палач, хотя я не знаю, откуда это знаю.

— Это из-за метки. Мы все видим метку…

— И кто последний? — спросил я. — Вы упоминали ещё одного.

Они молчали ещё дольше.

— Мы не знаем. Но он самый страшный. Он в этом теле дольше всех. И он старше тебя.

Все три огонька заколебались.

— Вы меня ещё больше запутали, — сказал я.

— А тебе разве не плевать? — спросил Старый Герберт. — Ты же такой человек, тебе лишь бы работало. Он же тебе не мешает.

— Тоже верно, — ответил я.

— Громов? — окликнул меня Лин. — Раз ты умеешь с ними