Достойны ли мы отцов и дедов (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич

Весь грохот стоял всего три-четыре минуты, учитывая скорострельность оружия орлов Марченко, а казалось, что прошла целая вечность.

— Прекратить огонь! — опять скомандовал прапорщик, и еще немного постреляв, все затихли. Он повернул голову к Дорошеву:

— Капитан, людей в цепь, штыками все доделать. Если что, вооружитесь трофейным оружием. С патронами, как я понял у вас тяжко. Если есть какие-то сомнения или душевные терзания, подумайте, что они бы вас уже в капусту бы порубили.

Капитан Дорошев и так прекрасно все понимавший, хищно оскалился, отдал честь, уже сообразивший, с кем его свела судьба, не стал кочевряжиться. Тем более, бросив заклинивший пулемет, к нему подбежал фельдфебель, по лицу которого стекала струйка крови, но это были так, мелочи, надо было доделать дело.

— Штыки примкнуть! В цепь! Вперед! Дави супостата!

Цепь успела сделать не более десяти шагов, как послышалось тарахтение и прямо над леском, откуда выскакивали германские кавалеристы, показался характерный силуэт.

— Аэроплан! — опять раздался крик.

Самолет летел достаточно низко, до максимума сбросив скорость, чтоб наблюдатель мог просто понять, что тут случилось, и когда, воняя касторкой, он прошел над головами все явственно увидели тевтонские кресты на крыльях.

Дорошев с легкой усмешкой посмотрел на Марченко и стоящего рядом с ним «лже-прапорщика» новоросса, предвкушая очередное незабываемое зрелище. По тому, что они не сильно то и волнуются, не смотря на буквально ходящий по головам германский «Таубе», было понятно, что для новороссов и это тоже не особая проблема.

Пока солдаты Дорошева строились, и, под руководством унтеров в предвкушении пошарить по сдельным сумкам, выдвигались добивать кавалеристов, «лже-прапорщик» достал термос и, нисколько не нервничая, разлил кофе по стаканчикам, пригласив жестом и Дорошева, который, отдав последние команды, с радостью присоединился.

Новоросс демонстративно поморщился, якобы от мешающего тарахтенья германского аэроплана, хотя в его насмешливых глазах сверкали веселые искорки. Он закричал, когда аэроплан развернулся и пошел на второй заход, явно пытаясь или обстрелять или что-то сбросить на головы.

— Филя!

— Да, Юрчик!

— Сбей нахрен эту тарахтелку, она меня нервируют! Кофе не дают попить с хорошим человеком. А «иглу» тратить жаба давит!

— Щас! — отозвался такой же веселый и чуть нагловатый собеседник.

И тут Дорошев понял, что двуствольная автоматическая пушка в крайней задней машине как раз и была предусмотрена для борьбы с летающими этажерками.

Дд-д-д-д-д-д! — загрохотала пушка, отправляя сноп трассирующих огоньков навстречу с уже развернувшимся для атаки тихоходным «Таубе». Огоньки снарядов долетели до аэроплана, что говорило об определенной сноровке артиллеристов по борьбе с летающими целями, и небесная тарахтелка превратилась в огненный шар, который быстро погас и в виде горящих лоскутов ткани посыпалась на землю.

Через час, после того как на поле вылетел взмыленный кавалерийский эскадрон, явно посланный, чтобы перехватить германский отряд, отправленный в рейд по тылам, здесь уже все было почти закончено. Раненным помощь оказана, тем более со стороны железной дороги подошли еще две маршевые роты, и уже большой колонной двинулись в сторону Лодзи, где не просто грохотало, а отчетливо были слышные отдельные взрывы и хлопки выстрелов тяжелых пушек.

Таинственная искровая рота давно уехала далеко вперед по своим срочным делам.

Дорошев шел пешком, привязав своего коня к телеге, на которой везли ротное имущество. Рядом с ним шествовал фельдфебель, которому давно перевязали голову и он возвратился к выполнению своих обязанностей.

Разговор волей ни волей вернулся к недавним событиям и, особенно к личностям спасителей.

— Серьезные люди, у таких лучше на дороге не становится. Вы, ваше благородие, вроде как знаете одного из них. Вроде командир, а в бою командовал прапорщик.

— Петр Евсеевич, а ты так и не понял, с кем или точнее с чем мы столкнулись?

Фельдфебель повернул голову к задумчиво идущему рядом капитану. Он тоже был не дурак, и давно понял, что тут дело не чисто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Новороссы? Которых пришельцами называют?

— Они самые.

— Серьезные люди. Вон походя сколько германца накрошили.

— Вот-вот. А мой знакомый, Леша Марченко, должен был погибнуть в Мазурских болотах, а вон как бегает и с ручным пулеметом германцев косит.

— Завидуете?

— Нет. Думаю. Про новороссов много гадостей рассказывают, и в основном торгаши, кто на хлебе деньги делал, крестьян обкрадывая, и кто сейчас на русской крови зарабатывает. Но и ты, и я видели, что нас спасли, не убежали, хотя на этих авто запросто могли, и раненных наших не бросили, вон как перевязали, не каждый доктор так сделает.

— Дело говорите, ваше благородие. Да и люди все видели и поняли. Так к чему вы так?

— Да вот думаю, не зря они тут появились, в самый трудный момент. Ждет германцев кровавая мясорубка, похлеще той, что мы видели.

— Все равно нехорошо это, не по христиански.

— Да, а нам не оставили выбор. Но генерал-новоросс о чем говорил? Не нужна нам эта война. И прежде чем с германцами договариваться, надо им зубы пересчитать, чтоб уважали и слушали, и в следующий раз побоялись даже косо смотреть.

— Вы, вроде как социалист, говорите. Не боитесь?

— Чего, Петр Евсеевич? Я не социалист, я просто хочу, чтобы русские люди жили хорошо, богато и долго. Что в этом плохого?

— Ну, так дело нужное.

— А вот как раз новороссы этим и занимаются. Главное чтоб революции не было, то есть смуты, тогда всем будет плохо. Я Лешке шепнул, что если надо будет, пусть обращается.

Фельдфебель понимающе хмыкнул, кивнул головой в знак согласия.

— Если так и меня берите с собой.

— Учту Петр Евсеевич.

Глава 7

После серьезного и весьма знакового, можно сказать, эпического и судьбоносного заседания ГКО в мире 1942-го года, передо мной теперь стояла задача, так сказать, провести разъяснение и сформулировать первоочередные задачи перед своей группой единомышленников. Поэтому я по закрытым каналам заранее известил всех заинтересованных лиц и были проведены подготовительные работы по организации расширенного совещания. Тут пришлось озаботиться и соответствующим помещением, и конечно организацией безопасности, ну конечно и исключить прослушку, уж слишком важные вопросы будут обсуждаться. Всем заинтересованным лицам были сброшены вопросы, которые они должны были проработать в рамках своих возможностей и функциональных обязанностей. Причем всем было понятно, что после моего визита в 1942-й год и участия там в ГКО, произойдут определенные изменения в общей стратегии развития всего нашего анклава, вот соответствующие разъяснения люди и хотели получить, да и нужно было срочно прорабатывать материально-техническую базу для реализации моих «наполеоновских» планов.

Я вновь готовился озвучивать свои идеи и планы, как на ГКО и на личной встрече со Сталиным, но с некоторыми обязательными уточнениями и дополнениями, которые существенно расширяли картину того, что я до этого рассказывал нашим союзникам.

Такова уж и политика, и тем более, разведдеятельность, где каждое решение, каждое действие несло несколько функциональных нагрузок. Одноуровневые операции это удел школьников и бизнесменов от ларька, а с нашим нынешним статусом и с тем перечнем задач, которые необходимо решить, чтоб обеспечить выживание человеческого анклава на умирающей планете, приходилось прорабатывать решения минимум на трех-четырех уровнях. Вот третий, но не самый последний, мы должны будем сегодня обсудить на расширенном собрании. Сюда были приглашены и руководители ФСБ и Министерства обороны Российской Федерации, которые, с некоторых пор, совершенно добровольно, перешли под наше руководство, а формально, так сказать, на равных правах вошли в высший совет.

С легкой руки того же Саньки Артемьева, всецело поддержанного Дегтяревым и остальными активными членами «Банды Оргулова», так или иначе, принимавшими участие в проекте проникновения в 1914-й год, наше сообщество уже фактически однозначно называлось «Новоросский Экспедиционный Корпус». Сначала это конечно было все в шутку, когда готовили форму, символику, шевроны, бланки документов, при планировании операции в Царской России, а потом как-то даже сами в это верить стали, прижилось то название. Все-таки основной костяк всего анклава составляют профессиональные военные и выстраивание вертикали власти по привычным нам, армейским, проверенным временем лекалам, стало лишь вопросом времени, а теперь возникла необходимость все это формализовать и выразить в виде законченного, юридически грамотно построенного решения. А в такое время, когда человеческий вид на планете находится на грани вымирания, решения принимаются не тупыми выборами, а просто подтверждаются силой, которая способна удержать эту самую власть, обеспечить выживание и стабильность. Поэтому данное собрание силовиков и должно было поставить большую и жирную точку в формировании Новоросского Экспедиционного Корпуса, как политической силы не только в мире 1914-го года, но и в нашем, умирающем мире, и в мире 1942-го года.