Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Тяжело дыша, Мортарион собрался. Несмотря на медленные рефлексы, его сила впечатляла. Он уже получил удары, которые свалили бы более слабого воина, но, казалось, едва замечал их.

— Твой Легион вызвал нас, — прорычал он, размахивая смертоносным Безмолвием. — В каждом твоем братстве действуют ячейки, жаждущие служить Гору. Все, что мы сделали — это ответили на их призыв.

Хан снова засмеялся. Впервые за многие месяцы он почувствовал себя живым, ничем не скованным, свободным в выборе действий.

— Ложи? Тайные общества? Думаешь, этого будет достаточно, чтобы привлечь нас на сторону магистра войны?

Мортарион уперся ногами, и его тяжелые сапоги погрузились в пепел. Хан нанес серию молниеносных ударов, меч скользнул по толстым наплечникам Повелителя Смерти, заставив его пошатнуться.

— Я позволял им собираться, — сказал Хан. Движущийся на предельной скорости дао расплывался и звенел при столкновении с косой. — Всегда. Я — не тиран, брат.

Мортарион начал приходить в себя, встречая ярость Хана с уверенной эффективностью. Повелитель Смерти немного отступил, широко расставив ноги, чтобы отразить следующий удар. Два клинка схлестнулись и отскочили, выбросив в полумрак ливень искр. Сила столкновения была ужасной. Каждое идеальное движение было доказательством генетического величия Императора, пусть и демонстрируемого в двух абсолютно разных аспектах. Сражающиеся вокруг примархов воины, будучи сами по себе титанами битвы, были так же неуместны, как и смертные воины, случайно забредшие на ссору богов.

— Все мы — тираны, — проскрежетал Мортарион, увеличивая скорость ударов косой. — Не обманывай себя. Мы были созданы только для этого.

— Не я, — ответил Хан, двигаясь вокруг него с практически непроизвольным равновесием. — Мне всегда было наплевать на власть. А вот ты… Ты. Жаждешь ее.

Хан продолжал теснить Мортариона, осыпая ударами и вынуждая отступать к основанию разрушенной пирамиды. Братья кружились в тени Арки Фотепа, старого входа в огромные склепы строения, оставшегося без крыши и с зияющими провалами в стенах.

Хан почувствовал мимолетные вспышки варп-пламени, и догадался, что это дело рук Арвиды. Услышал боевой клич Цинь Са и почувствовал прилив гордости за сына. Магистр кешика был превосходным воином, и Хан не тревожился за него, как и за остальных воинов своей свиты.

Теперь Белые Шрамы могли сражаться. Они знали врага. Могли видеть его. Этого было вполне достаточно.

— Я заслуживаю ее, — ответил Мортарион, тяжело дыша через дыхательную маску под атакой брата. — Всегда заслуживал. Ты мог бы встать на мою сторону.

Хан не снижал темпа. Свирепый и неотразимый клинок сверкал, как частица звездного света.

— Твое время придет. Ты говорил, что варпом нужно пренебречь, запретить его. Как мало ты знаешь. Да он прямо сейчас идет за тобой. Убить тебя будет милосердием. Я уже вижу, как тьма затмевает твое будущее, затягивает саму душу.

Два примарха бились у основания пирамиды, и каждый их шаг сопровождался гулким лязгом оружия. Над ними возвышался разрушенный каркас строения, сломанные балки в идеальной геометрии тянулись ввысь к несуществующей вершине. Старые внутренние стены, частично обрушившиеся и испещренные зияющими отверстиями, сплетались в запутанном лабиринте.

— Будущее неведомо, — ответил Мортарион, свирепо взмахнув косой и обратным ударом обрушив ее на беззащитную арку. Замковый камень разлетелся обломками. — Ты понятия не имеешь, кем стали Гор и Император. Они оба чудовища, но ты выбрал не того. Гор — боец. Он — один из нас, а не какой-то бессмертный…выродок.

Преследовавший брата Хан засмеялся, в этот раз с истинным удовольствием.

— Бессмертный выродок? — повторил он, резким ударом сверху вниз едва не перерубив энергокабели доспеха Мортариона. — В нас течет его кровь. Тогда кто мы?

Все больше камней осыпалось в облаках пыли, разрубленные яростными взмахами косы Мортариона. Болты с воем пронизывали дымку, врезаясь в остовы зданий. Сосредоточенные на собственной схватке примархи прорубили путь в сердце пирамиды. В тени колоссальных колонн и изгибов крыши они обменивались ударами такой мощи, что под их ногами дрожала земля.

— Так на что ты рассчитываешь? — выплюнул слова Мортарион, прекратив отступать и уперевшись ногами в землю. Его изрубленный доспех превратился в жалкую пародию прежней прочности. — Думаешь, что сможешь обезглавить меня, как Фулгрим Ферруса?

И тогда Хан впервые промахнулся.

«Это правда? Феррус погиб?»

Мортарион контратаковал, врезав рукоятью Безмолвия в переднюю ногу Хана. Белые поножи треснули, из-под расколотого керамита заискрила энергия.

Хана увернулся от следующего удара, едва не потеряв равновесие. Он отшатнулся, а Мортарион перешел в атаку.

— О да, он мертв, — проскрежетал Мортарион. — Ты в меньшинстве. И будет только хуже.

Хан взглянул вверх, на огромные пустоты вершины пирамиды. Крошечные осколки стекла осыпались с разрушенного венца, отражая свет пламени из трещин внизу. Земля Просперо рокотала приглушенным гневом, слово сама планета была разгневана второй дуэлью примархов на своей почве. Над зазубренной пастью вершины бурлило угольно-черное беззвездное и пустое небо.

Плащ Мортариона широко развевался, подхваченный потоками горячего воздуха из паутины пылающих расщелин. На миг Повелитель Смерти напомнил образ из преисподней, призрака старого Чогориса — вечного и дьявольского, поглощенного якша.

Хан продолжал отступать, держа дао обеими руками. Мортарион был так же силен, как корни гор Улаава, но при этом медлителен. Братья идеально подходили друг другу, как две стороны одной медали.

«Если бы мы сражались на одной стороне, он и я, компенсируя наши слабости, смог бы кто-нибудь устоять перед нами? — подумал он. — Будь то Гор или сам Император».

Он всмотрелся в бледное лицо Мортариона и разглядел пылающее в нем негодование, точно такое же, как и свое собственное.

«Он потерян. Нас всех предали».

Повелитель Смерти шагнул вперед, взмахнув опущенным Безмолвием. На лице застыла ненависть, хриплое дыхание стало тихим и быстрым.

— Ну же, брат, — сказал Хан, не сходя с места посреди стеклянных слез погибшего города Магнуса и приготовившись к очередной атаке. — Давай решим спор между нами. Раз и навсегда.

Есугэй стоял на командном мостике «Серповидной луны», наблюдая, как на носовых экранах стремительно растет в размерах Просперо. Облачившийся в доспех для предстоящего боя Лушан выкрикивал приказы экипажу, наверняка все так же уверенный в том, что корабль в любой момент развалится.

Последний переход был самым трудным, варп-двигатели работали на износ, а поля Геллера едва держались. Есугэй даже бодрствуя слышал крики якша. Придя на помощь навигаторам, он отчетливо увидел в кипящем пекле за обзорными блистерами чудовищ, налетавших на кильватерный след корабля, который вторгся в их владения, и цепляющихся за его корпус.

Они почти потеряли «Гесиод», но сочетание техномастерства Хенрикоса и совместных усилий Есугэя и навигаторов каким-то чудом провели его через эмпиреи. Два корабля ворвались в реальное пространство на ближайшем из возможных векторов, после чего двигатели вспыхнули, как миниатюрные солнца, чтобы доставить их на орбиту умирающего мира. Есугэй издалека ощутил психический ужас, который все еще звучал на планете, словно почерневший струп на старой и глубокой ране.

— Что с флотом? — снова спросил он, не в силах разобраться в данных, переданных сенсорами.

— Рассредоточен, — ответил Лушан, не веря своим глазам. — Рассеян. Никаких оборонительных построений.

Есугэй сильно встревожился. Некоторые из кораблей Белых Шрамов явно дрейфовали, другие шли на перехват друг друга. Ни один из них не реагировал на корабли Гвардии Смерти, которые приближались, чтобы атаковать их.

— Активируй лэнсы, — приказал он. — Направляйся к строю Гвардии Смерти и открой огонь из всего, что у нас есть.

Лушан кивнул и зычным голосом передал приказ по командной цепи. Почти тут же курс «Серповидной луны» изменился, корабль резко повернул на два румба правее и устремился к ближайшему линкору XIV Легиона. Мостик наполнился гулом и вибрацией заряжающихся оружейных систем, а передние иллюминаторы покрылись рябью пустотных щитов.

«Серповидная луна» двигалась быстро, но все равно отставала от «Гесиода». Жажда мести Хенрикоса влекла его сильнее, чем остальных. По радиосвязи мостика зашипел его машиноподобный голос.

— У нас нет столько орудий, чтобы вести огонь сразу по всем, — отметил он.

— А нам и не нужно, — ответил Есугэй на готике, наблюдая за тем, как стремительно приближается враг. Корабли Гвардии Смерти самоуверенно двигались вперед, сосредоточившись исключительно на сближении со сражающимся флотом Белых Шрамов. — Происходит что-то очень неправильное. Только бы понять, что на уме у моих братьев.