Донецкие повести - Сергей Богачев

— Мы? — с нескрываемым удивлением переспросил Черепанов.

— Вы меня простите, Ваня. Я не успел вас предупредить по телефону. Да, я не один, — с этими словами священник повернулся и тихонько кого-то позвал. — Малой!

От стены лестничной площадки отделилась какая-то тень, и через несколько секунд на пороге квартиры Черепанова стоял еще один гость. «А батюшка как был хитрованом, так им и остался», — подумал Иван, рассматривая спутника священника. Перед ним стоял парень лет двадцати-двадцати пяти, с русыми короткими волосами, худощавым лицом и тонкими губами. Потертые джинсы и выцветшая футболка с портретом Микки Мауса завершали его портрет. Мимо такого на улице пройдешь и не обратишь внимания.

— Не малой, Сергей Александрович, а Маллой, — протягивая Черепанову руку, произнес парнишка. — Неужели трудно запомнить? Две буквы, а смысл меняется в корне. Учишь вас, учишь…

За этой перепалкой на филологические темы гости вместе с хозяином прошли в квартиру.

— Завтракать, Иван Сергеевич, мы не будем, а вот от чашки чая не откажемся, — произнес священник, проходя на кухню. — Ты как насчет чая, малой?

Парень в ответ только махнул рукой и скрылся за дверью ванной.

— А может, что покрепче? — вспомнив о начатой бутылке водки в дверце холодильника, спросил Иван. — За встречу, так сказать.

— Нет, Ваня, разговор у нас с вами будет серьезный. В другой раз с удовольствием, — ответил ему Святенко и устало опустился на один из стульев, стоявших у кухонного стола. Окинув взглядом кухню, он спросил:

— Судя по всему, Иван Сергеевич, вы живете один? Что так?

Ивану тысячу раз приходилось отвечать на этот вопрос, поэтому и сейчас, не задумываясь, он ответил дежурной фразой:

— Да не сложилось как-то. Наверное, встреча с той единственной и неповторимой еще впереди.

Рассказывать об Ольге, с которой его связывают близкие отношения уже более десяти лет, ему почему-то не хотелось. Да и что говорить, если он и сам до конца не понимает эту женщину. Она могла жить у него неделями, помнится, был случай — и месяцами. Но потом, словно подчиняясь какому-то зову природы, она собирала свои вещи и тихонько перебиралась в свою квартиру. Первое время такое поведение Ольги выводило его из себя. Он не отвечал на ее звонки и в очередной раз давал себе слово, что и сам не будет звонить. Но проходило время, и опять какая-то необъяснимая сила тянула их друг к другу.

— Я совершенно случайно узнал, что вы, Ваня, живете в этом городе, — не дождавшись от Черепанова продолжения «семейной» истории, сказал Святенко. — И что вы здесь личность довольно известная. Мы с вами долгое время не виделись, но я доверяю отцу Иннокентию. А он вас считает порядочным человеком. Сегодня, знаете ли, это большая редкость. У меня к вам будет просьба…

В это время в кухню вошел спутник священника, и тот изменил тему разговора:

— Вот, Иван Сергеевич, познакомьтесь с моим помощником. Это — Никита. Но мы все зовем его «Малой». Или, когда он очень настаивает, Маллой. Хотя лично я принципиальной разницы не вижу.

Парень кивнул Ивану и присел на свободный стул.

— Это мои глаза, уши и, можно сказать, левая рука, — при этих словах священник дернул пустым рукавом рясы. — А меня, кстати, сегодня очень многие знают как Свята. Поэтому не удивляйтесь, если услышите такое обращение.

— Я уже удивлен, — разливая чай в чашки, произнес Черепанов. — Это что за тайное общество, где вместо имен клички? Неужели, Сергей Александрович, вы стали авторитетом в преступном мире?

Священник не успел ответить — утреннюю тишину разорвал вой реактивных снарядов. Похоже, что реактивная установка «Град» отработала где-то совсем рядом. Иван подошел к окну и, проследив за ярким пламенем, которые оставляли позади себя выпущенные в небо ракеты, сказал:

— С территории таксопарка бьют. Похоже, в сторону Лисичанска. Могут и «ответку» запустить[18].

Словно услышав его слова, в коридоре многоэтажки раздался топот ног и крики жильцов. Голос женщины, которая звала какого-то Мишу, гулко разносился между лестничными пролетами:

— Миша, родной, ну где же ты? Брось ты эту сумку, будь она неладна. Сейчас «ответка» прилетит!

Никому раньше не известное короткое слово «ответка» заставляло жильцов двигаться еще быстрее. Через несколько минут шум в коридоре затих, и только плач ребенка, доносившийся теперь уже с улицы, говорил о том, что коротать оставшиеся утренние часы соседи Ивана будут в подвале.

— Так какая у вас ко мне будет просьба? — вернувшись за стол, спросил у своего гостя Черепанов.

— Вы помните наш последний разговор в Афганистане? — Святенко вопросительно посмотрел на Черепанова. —

Вы тогда спросили о судьбе наших ребят, попавших в плен к моджахедам. А я пообещал вам, что обязательно займусь этим вопросом. Я выполнил свое обещание, Иван Сергеевич. Имам Абдула Сатар убедил подконтрольных ему полевых командиров больше не убивать советских солдат. Я не знаю точную цифру, но хочется верить, что многих мальчишек тогда удалось спасти.

Старик замолчал, думая о чем-то своем. Веки его были прикрыты, и со стороны казалось, что он задремал. Черепанов посмотрел на Никиту, но тот, пожав плечами, потянулся за гитарой, которая пылилась здесь после одной из последних посиделок с Заборским. Взяв в руки инструмент, он стал тихонько перебирать струны, а потом негромко запел:

Гривы коней заплетал в косы ветер,Мы вдаль неслись, выжигая поля.Голод страшней, чем жестокая битва,Враг изводил сам себя.Нет городов, нет богатства земного,Есть только степь и могилы отцов,Кто тронет их — будет рад быстрой смерти,В нас кровь и сила богов.Кости веков перемолоты солнцем,Каплей ушла мощь империй в песокНовая кровь свежей требует крови,Мир измениться не смог.Крепким щитом мы стоим, как и прежде,Запад бьет в грудь, в спину ранит ВостокЛишь имена время нам изменило,Мы — тот же дикий поток[19].

Иван не раз слышал эту песню в исполнении популярной рок-группы, но Маллой исполнял ее как-то по-особому — без надрыва в голосе, спокойно и, главное, тихо. Черепанову показалось, что от этого слова песни прозвучали даже убедительней, чем у солиста группы. Словно очнувшись, Святенко задумчиво посмотрел на Никиту и продолжил:

— Я в страшном сне не мог себе представить, что здесь на Донбассе может быть такое. Бои становятся все жестче. Локальные стычки между отдельными группами вооруженных людей переросли в полномасштабные войсковые операции с применением военной авиации и артиллерии. Никакая это не антитеррористическая операция, Ваня. Это война. Только вот пленных в этой войне опять нет. Убитые есть, пропавшие без вести есть, а вот пленных нет.

Черепанов внимательно слушал старика, соглашаясь с каждым его словом. В последнее время он и сам много думал над этим. При этом его не покидало ощущение, будто он находится между небом и землей. Прекрасно понимая, что рано или поздно ему нужно будет сделать выбор и занять место по одну или другую сторону блокпоста, он всячески оттягивал этот момент.

— Объяснение этому очень простое, — продолжал между тем говорить священник, — война официально не объявлена. А значит, и военнопленных не может быть по определению. Есть заложники, на которых не распространяется ни один международный документ и прежде всего действие Конвенции об обращении с военнопленными. Сейчас их можно пытать, за них можно требовать выкуп, их можно убить без суда и следствия. Конца и края этой антитеррористической операции лично я что-то не вижу. И никакой Гаагский суд эти злодеяния рассматривать не будет, потому что для международной Фемиды они выглядят как обычные уголовные преступления. Бои становятся все кровопролитнее. В этой мясорубке ежедневно исчезают десятки, если не сотни людей. И заметьте, Ваня, не только военных, но и гражданских, которые к этой войне никакого отношения не имеют.

Было заметно, что всегда спокойный священник взволнован. Сделав глоток уже остывшего чая и немного успокоившись, Святенко продолжил:

— Я и несколько моих друзей приехали в Украину недавно. Приехали не для того, чтобы воевать. Оружия у нас нет, и здесь мы никогда его в руки не возьмем. Мы приехали, чтобы помочь ребятам, попавшим в плен. Для нас нет разницы, на чьей стороне воевал солдат. Никакая организация за нами не стоит, и денег за эту работу мы ни у кого не просим. Не люблю я этого слова, но таких, как мы, называют волонтерами. А попросить вас, товарищ старший лейтенант, я хотел вот о чем…

Из рассказа Святенко Иван понял, что в Луганск тот приехал на встречу с одним из командиров ополченцев, неким Полковником. В одном из последних боев в районе села За-котное бойцы его подразделения взяли в плен восемь военнослужащих Украины. Вначале Полковник обещал Святу отдать только троих украинских солдат, которые в том бою были ранены. Но вчера неожиданно для него изменил свое решение и предложил священнику забрать всех восьмерых солдат. Только при одном условии…