Великий Магистр - Елена Грушковская

— Спасибо, ничего не нужно, — сказала я. — Мариночка, у меня сейчас совершенно нет времени заниматься похоронами, а поэтому я буду вам признательна, если вы возьмёте это на себя. Денег я вам дам.

Она остановилась посреди кухни и удивлённо захлопала ресницами — как они у неё вообще поднимались с килограммом туши на них?

— Но я думала, раз вы приехали, то сами будете… Она вам всё-таки мама…

— Не приехать я не могла, но у меня действительно нет времени, Марина, — сказала я с нажимом. — Какая сумма нужна?

Видимо, слово «сумма» подействовало на неё магически. Она ещё немного похлопала глазами, а потом сбегала в комнату и принесла какую-то мятую бумажонку.

— Вот, у меня всё уже подсчитано, — затараторила она, подсовывая её мне. — Памятник, ограда, гроб, могилку выкопать… Всё так дорого, так дорого…

— Короче, — перебила я. — Сколько?

— Вот, тут кружочком обведено…

Я достала чековую книжку и выписала чуть большую сумму. Марина повертела в руках чек. Похоже, ей было непривычно обращаться с такими документами.

— Пойдёте в банк и обналичите. Ничего сложного. Тут немного больше — с учётом комиссии.

Rest in peace, dearest Mother[2]. Requiem aeternam dona eis, Domine[3].

9.4. In vino veritas[4]

Мёртвые листья шуршали под ногами вперемешку с водой и грязью, окурками, фантиками, бутылками. Кстати, о бутылках: вон какой-то мужичонка бомжеватого вида собирал стеклотару, не брезгуя заглядывать даже в урны. Приставал к пьющей пиво молодёжи, клянчил:

— Вы, как допьёте, бутылочку потом… Можно вашу бутылочку?..

В мятом пакете у него звякал сегодняшний улов. К потёртому пальто пристали нитки, а стоптанным ботинком он наступил в собачье дерьмо. Из-под вязаной шапочки торчали седые пряди, нездоровая бледность покрывала одутловатое лицо с набрякшими мешками под глазами, нос…

Сальный нос с расширенными порами.

— Ну, здравствуй… папа.

Он уставился на меня, моргая заплывшими глазами и щурясь под больным осенним солнцем.

— Юля?..

Подслеповато улыбаясь, отчим смущённо теребил пакет с бутылками: неловко… в таком виде.

— Какая ты стала… Не узнать. Бизнес-леди! А ребятки… — Он с опаской глянул на Люка и Маркуса.

— Моя охрана.

— О как… Важная ты стала, с охраной ходишь… А я вот… Побила меня жизнь, да.

При этом в глубине его мутных кроличьих глаз отъявленного алконавта тлела искорка… Нет, не раскаяния — опаски. Зачем я пришла? С какой радости мне отыскивать его? Явно же не для того, чтобы поплакать в объятиях, предаваясь воспоминаниям. Особенно, если эти воспоминания… М-да.

— Ну что, трубы горят?

Отчим смущённо усмехнулся, звякнул стеклотарой в пакете.

— Да вот… Пытаюсь собрать на опохмел.

— Брось это, я куплю тебе.

Недоверчивость проступила в его взгляде: в подарки судьбы он не верил. Всё никак не решался расстаться со звякающим сокровищем, на сбор которого он потратил столько времени и за которое даже вступил в схватку с тремя конкурентами. Вышел победителем, хотя и не без потерь… Пара бутылок разбилось, да рукав пальто надорван.

— Правда купишь?..

— Правда. Идём.

Мы молча пошли по аллее парка. Люк и Маркус следовали на некотором расстоянии. Бутылки раздражающе позвякивали в пакете, и я сказала:

— Брось! Они не понадобятся.

— Ну, как это не понадобятся, — забубнил отчим. — Не сейчас, так потом… Не каждый же день ты собираешься мне благодетельствовать…

Я поморщилась и не ответила. На сколько там у него? На бутылку пива и то не хватит.

Когда мы подошли к магазину элитного алкоголя, он затоптался на пороге, с безнадёжностью махнув рукой.

— Ууу… — уныло проскулил он. — Не, доча, меня сюда даже не пустят… Рожей не вышел…

— Не беспокойся, со мной — пустят, — усмехнулась я.

Когда мы вошли, мой неприглядный спутник тут же приковал к себе тяжёлые взгляды охраны. Я сказала:

— Спокойно, это — со мной.

«Это», впрочем, не преминуло опозориться, сунув под пальто бутылку виски «Баллантайнс», пока я выбирала для него коньяк. Стоило ли так разоряться? Ему хватило бы и пузыря дешёвой водяры… Но нет, мне хотелось подчеркнуть разницу между нами, чтоб он, пьянь подзадборная, прочувствовал, кто теперь он, и кто я!..

Деньги тратить на разруливание ситуации с администрацией магазина мне не хотелось — обошлась психическим воздействием. Когда мы вышли, я окинула отчима презрительным взглядом.

— Без этого никак было нельзя?

Он виновато моргал.

— Прости, доча… Как-то само получилось… Соблазн… Впал в искушение…

— «Искушение», — хмыкнула я. — Эх, ты… Ворюга супермаркетный.

9.5. Точка невозврата

Обретался отчим уже не там, где мы когда-то жили. Он разорился, пришлось нашу большую и дорогую квартиру продавать и покупать вместо неё малогабаритную двушку у чёрта на куличках.

— Фу, — поморщилась я, осматриваясь. — Не квартира, а бомжатник.

— Уж прости, доча, гостей я сегодня не ждал, — оправдывался отчим, торопливо убирая с кухонного стола грязную посуду с объедками и пустые бутылки. — Если бы ты предупредила, что хочешь меня, так сказать, навестить, я бы хоть прибрался маленько…

Он выкладывал и выставлял на стол содержимое нового хрустящего пакета.

— Ох, доча, зачем такая роскошь? Напоминание о лучших временах, которые давно минули… Когда-то я мог себе позволить всё это, да, мог… «Хеннесси Гранд Шампань»… Душу только растравить. И закусь тоже под стать выпивке… Ну, Юленька, ты даёшь!

Без пальто и шапочки он выглядел ещё более жалким: засаленное тряпьё болталось на нём, как на скелете, всклокоченные седые волосы давно не стрижены и не мыты. Порцию «Хеннесси» он в себя влил, как воду, и жадно набросился на еду.

— О, хорошо-то как… Просто к жизни возвращаюсь! Не ожидал, не ожидал, что ты вот так… А что ты, собственно, вдруг вспомнила про меня, а, Юль?

— Мама умерла, — сказала я.

Он на секунду перестал жевать, его взгляд потемнел и ожесточился.

— Туда ей и дорога, — сказал он, наливая себе ещё. — Всю жизнь мне искалечила… Я же так и не восстановил… мужскую функцию-то, да. Хоть и пришили мне его назад, а работать как раньше он уже не смог.

Жуя и запивая еду «Хеннесси», он расписывал мне свои болячки во всех неприятных подробностях. Потом спохватился:

— Юль, а ты чего не ешь, не пьёшь? Давай, а то мне одному как-то неудобно…

— Нет, спасибо, мне не хочется, — отказалась я. — Ты угощайся… Почувствуй себя человеком.

— Да уж, — хмыкнул он. — Ну… как знаешь. Было бы предложено.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});