Козырные тузы - Джордж Мартин

Том нажал кнопку в подлокотнике кресла, и все его прожектора вспыхнули, заливая площадку ослепительным белым светом.

— ВСЕ КОНЧЕНО, — сообщил он, и динамики разнесли его громовой голос над площадкой. За эти годы он уже понял, что одного его голоса на максимальной громкости вполне достаточно, чтобы перепугать начинающего преступника до полусмерти. — ВЫХОДИ, ПАРЕНЬ. ЭТО ЧЕРЕПАХА.

— Убирайся, — послышался в ответ хриплый тонкий голос из бочки. — Я разберу тебя на молекулы, джокер недоделанный. Эта штуковина здесь, со мной.

Весь день Том искал, на ком можно было бы выместить злобу: монстра, которого можно было бы разорвать на куски, убийцу, которого можно было бы избить, — кого угодно, лишь бы только излить на него свою ярость и боль. Теперь, когда этот миг настал, он почувствовал, что больше не испытывает гнева. Он выдохся. Ему хотелось домой. Напускная храбрость мальчишки в бочке не могла скрыть ни его молодости, ни того, что он отчаянно перепуган.

— ДА ТЫ ГРУБИЯН, — пророкотал Том. — ХОЧЕШЬ ПОИГРАТЬ С ЧЕРЕПАХОЙ? ОТЛИЧНО. — Он сосредоточился на той бочке, что стояла слева от убежища мальчишки, мысленно сдавил ее. Она взорвалась так внезапно, как будто в нее с размаху влетело тяжелое ядро, и засыпала все вокруг цементной пылью и обломками. — НЕ УГАДАЛ. ХА-ХА. — Он проделал то же самое с бочкой справа. — ОПЯТЬ НЕ УГАДАЛ. А НЕ ПОПРОБОВАТЬ ЛИ МНЕ ТУ, КОТОРАЯ ПОСЕРЕДИНЕ?

Мальчишка выскочил из бочки с такой скоростью, что стукнулся головой об козырек. Удар оглушил его. Шар для боулинга, который он прижимал к себе обеими руками, внезапно выскользнул и стрелой полетел вверх. Мальчишка выругался, подпрыгнул, силясь дотянуться до своего оружия, но ему удалось лишь слегка коснуться его кончиками пальцев. И в тот же миг он тяжело упал вниз, ободрав ладони и коленки о бетон.

В дело уже вступили полицейские. Том наблюдал за тем, как они окружили мальчишку, рывком подняли на ноги и зачитали ему его права. Лет девятнадцати от силы, он был одет в цвета банды, вокруг шеи у него красовался собачий ошейник, а густые черные волосы были начесаны и собраны в шипы. Его спросили об остальных, а парень лишь огрызался и кричал, что понятия не имеет.

Пока мальчишку под конвоем вели к полицейским машинам, Том открыл бронированный люк и втянул шар внутрь, чтобы рассмотреть его поближе, дрожа от холодного воздуха, который ворвался в панцирь вместе с шаром. Странная штуковина. Слишком легкая для шара для боулинга, подумал Том, взвесив ее на руке: четыре фунта, максимум пять. И дырок для пальцев нет. Когда он провел по шару ладонью, пальцы закололо, а по его поверхности пробежала цветная рябь, точно радужная бензиновая пленка на луже. Тому стало не по себе. Может, Тахион придумает, что с ним делать. Том отложил шар в сторону.

На город опускались сумерки. Том все набирал и набирал высоту, пока не взмыл выше самой башни Эмпайр-стейт-билдинг. Там он и оставался долгое время, глядя, как в городе зажигаются огни и Манхэттен превращается в сверкающую сказку.

С такой высоты в такую ясную и холодную ночь можно даже различить огни Джерси, отражающиеся в стылой черной воде. Он знал, что одна из этих светящихся точек — Топ-Хэт-Лаундж.

Том сейчас не может вот так взять и полететь туда. Нужно отвезти странный шар для боулинга в клинику — это сейчас самый главный вопрос.

Он даже не шелохнулся. Тахион никуда не денется, и шар тоже. Почему-то сегодня Том не мог заставить себя встретиться с доктором. Только не сегодня.

* * *

Тогда его панцирь был куда как примитивнее. Ни телеобъективов, ни трансфокаторов, ни инфракрасных камер. Лишь белое кольцо прожекторов, таких ярких, что Тахион даже зажмурился. Но без них было не обойтись. На крыше клиники, куда приземлился панцирь, было хоть глаз выколи.

Как бы там ни было, фотографии, которые показывал ему Тахион, мало кому захотелось бы рассмотреть повнимательнее. Он сидел в темноте, тупо уставившись в экран и ничего не говоря, а Тахион один за другим показывал ему снимки. Все они были сделаны в родильном отделении клиники. Несколько новорожденных даже протянули достаточно долго, чтобы их успели отнести в детское отделение.

В конце концов Том все-таки вновь обрел дар речи.

— Но ведь их матери были джокерами, — сказал он с убежденностью, которой не испытывал. — Барбара… моя девушка — нормальная, говорю вам. Натуралка. Она переболела дикой картой, когда ей было два года. Можно считать, что ничего не было.

— Было, — покачал головой Тахион. — Она может выглядеть совершенно нормально, но вирус сидит в ней. В латентном состоянии. Скорее всего, он никогда не проявится, а генетически он рецессивен, но когда у вас с ней появится…

— Я знаю, многие думают, что я джокер, — перебил его Том, — но я не джокер, поверьте, я туз. Я туз, черт побери! Так что если наш ребенок получит ген дикой карты, он будет телекинетиком высшего разряда. Он будет тузом, как я.

— Нет, — отрезал Тахион. Он убрал снимки обратно в папку, не глядя в камеру. Намеренно? — Мне очень жаль, друг мой. Шансы, что все произойдет с точностью до наоборот, астрономические.

— А Циклон? — Том хватался за соломинку, словно утопающий.

Циклон был тузом с Западного побережья, дочь которого, Мистраль, унаследовала отцовскую способность повелевать ветрами.

— Нет, — сказал Тахион. — Мистраль — особый случай. Мы почти уверены, что ее отец каким-то образом подсознательно воздействовал на плазму ее вируса, когда она еще находилась в утробе матери. На Такисе… в общем, такое случалось, но процесс почти никогда не увенчивался успехом. Ты самый могущественный телекинетик, с каким мне приходилось иметь дело, но для таких манипуляций требуется ювелирный контроль, который на порядки превосходит твои способности, не говоря уж о нашем многовековом опыте в микрохирургии и генной инженерии. Но даже если бы все это было в твоем распоряжении, у тебя все равно, скорее всего, ничего бы не вышло. Циклон понятия не имел о том, что и как делает, и вдобавок ко всему ему еще невероятно повезло. — Такисианин покачал головой. — С тобой все обстоит совершенно по-иному. Все говорит о том, что твой ребенок вытащит дикую карту, а шансы, что она окажется тузом, точно такие же, как если бы…

— Я знаю, каковы шансы, — хрипло проговорил Том.

Из сотни людей, вытянувших дикую карту, способности туза проявлялись лишь у одного. При этом на каждого туза приходился десяток чудовищно обезображенных джокеров, а на каждого джокера — десяток пиковых дам, каждая из которых приносила своему владельцу мучительную смерть.

Перед его мысленным взором как живая возникла Барбара, сидящая в постели в гнезде из одеял, с рассыпавшимися по плечам русыми волосами и нежным и серьезным выражением лица — и с их ребенком у груди. А потом младенец поднял головку, и Том увидел его выпученные глаза и жуткие, невообразимо уродливые черты. Чудовище зашипело на Тома, и Барбара вскрикнула от боли, а из ее разодранного соска струей хлынула кровь, смешанная с молоком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});