Итерация II (СИ) - "Корольков"

Кастым одобряюще кивнул, вместе с Муромцевым не спеша двинулся на выход, а Плотников поспешил к себе.

***

Поднимая снежную пыль и завывая движками, самолёт подкатил к Торговому Центру. Совсем недавно, абсолютно точно так же приземлился борт, из которого вышел Мехлис со спутниками. Вроде и немного времени прошло, а сколько всего случилось. Новый транспорт тоже привёз «гостей», а вместе с ними и вопрос: что же будет дальше?

Как и в прошлый раз лязгнул люк, опустилась лесенка и на поле импровизированного аэродрома спустился Меркулов. Подойдя к нему, Кастым вскинул правую руку к обрезу фуражки и представился:

— Начальник «объекта» полковник запаса Логинов.

— Заместитель по политчасти подполковник запаса Муромцев. — доложился зам.

— Комиссар 3-го ранга Меркулов. — соблюдая воинский этикет, равнодушным тоном отозвался высокопоставленный гость, пожал руки встречающим и показав рукой на Торговый центр зачем-то уточнил, — Это и есть ваш объект? Внушает.

— Так точно. — козырнул Кастым, — Замполит займётся вашими подчинёнными, а Вас приглашаю на командный пункт. Связь с Москвой проведена только туда.

Меркулов пошагал вслед за Логиновым, оставив Муромцева знакомиться и общаться с остальными «гостями».

***

— Товарищ Логинов, не могли бы ввести меня в курс дел и познакомить с сотрудниками «объекта»? — едва зайдя в кабинет и даже ещё не раздеваясь спросил комиссар Госбезопасности.

Холодный, официальный тон Меркулова не предвещал ничего хорошего. Кастыму показалось, что он беседует со следователем, находясь в статусе обвиняемого.

— Подробно могу охарактеризовать только непосредственных подчинённых, по остальным — лишь биографические сведения. — Логинов положил на стол папку с характеристиками.

— Начну с себя. Полковник запаса Логинов, Михаил Силантьевич, — ещё раз представился Кастым, выкладывая перед Меркуловым паспорт, удостоверение офицера запаса и послужной список — пара соединённых скрепкой листочков.

Меркулов взял документы, внимательно рассмотрел, удивляясь про себя качественной полиграфии, но отметил иное:

— Судя по отметкам, Вы живёте не здесь. Как оказались в Сургуте?

— Командировка, — слегка пожал плечами Логинов, — Проверка готовности филиала к работе. Приехали в день переноса, машина и вещи — здесь. Поселиться в гостинице не успел.

— Ещё документы? — Меркулов сократил вопрос до минимума, но собеседник его понял.

— Дома. — так же кратко ответил Кастым, — Есть ещё наградные, в сейфе.

Изучавший послужной список Меркулов кивнул, а чуть погодя всё же спросил:

— Участие в боях подтвердить сможете?

— Нет. — Логинов развёл руками, — Все отметки в отдельном, секретном экземпляре личного дела. Так что копий нет.

— Понятно. У остальных?

— В копиях отметки есть, без подробностей.

— Разберёмся. С остальными как? — кивнул Меркулов, по всей видимости подразумевая работников Торгового Центра.

— Копии анкет, паспортов, документов об образовании и прочем — в папках. — взглядом показал Логинов на выложенные в ряд дела со скоросшивателями.

— Грузчиками, наверное, и вовсе не интересовались?

— Почему же?. Лев Захарович предупредил, что от этого дуэта можно ждать чего угодно, так что кое-что уже есть. Итак: дело «Универмаг», грузчики Борис Латынин и Иннокентий Невзоров — Кастым взял две прозрачные целлофановые папки, предусмотрительно закреплённые в скоросшиватель первыми.

— Латынин. Родители — горкомовские «шишки», папа — завотделом по идеологии, мама — в гороно. В смысле — в городском отделе образования. — расшифровал аббревиатуру Логинов, — Не бог весть какие начальники, но в номенклатурную обойму входили. Воспитание почти не занимались, потакая прихотям отпрыска. Вырос Борюсик дитём нежным, избалованным, капризным. В армию не пошёл — отмазала матушка.

— Вы об этом в биографии вычитали? — удивился Меркулов, по интонации догадавшись, что означает слово «отмазать».

— Нет, людей опросили. В коллективе к Латынину относятся не ахти, так что портрет вышел ещё тот. После школы поступил в московский ВУЗ. Собственных знаний не хватало, учился слабо, но родители воспользовались возможностью и протолкнули дитя на платное отделение. Учился плохо, трижды попадал под отчисление, на сей раз спасал папенька. По окончании ВУЗа родители подсуетились вновь, устроив сыночку в местную, сургутскую газету. Но, Боря считал себя достойным лучшего и через год остался без работы. Турнули, короче говоря. Чтобы не попасть под статью о тунеядстве, устраивался на неквалифицированную работу: сторожем, дворником, кочегаром. С развитием сети — почувствовал себя журналистом, завёл страничку, на которой публиковал статьи собственного сочинения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сеть — это нечто, связанное с ЭВМ? — уточнил Меркулов, делающий по ходу повествования пометки в блокноте.

— Да. Посредством линий связи, ЭВМ связаны в единое информационное пространство. Пользователь может не только читать книги, смотреть фильмы и слушать музыку, но и выкладывать в общий доступ собственные творения. С одной стороны — отличная возможность для самореализации, с другой — своеобразная информационная свалка мусора.

— И всё это бесконтрольно?

— Государство контролирует только то, что считает угрозой безопасности. Не стану вдаваться в подробности, это лучше показать. — туманно ответил Кастым.

— У вас есть связь со своим временем? — удивился комиссар ГБ.

— Нет. Не знаю, как это работает, но зайти на свою страничку и сделать запрос может каждый из нас. Если до переноса пользователь уже искал эту информацию, то она высветится вновь. Но, откроются только те ссылки, которые он просматривал раньше. Остальные запросы заканчиваются одинаково: с левой стороны экрана выбегает забавный нарисованный писец, укоризненно машет пальцем и свернувшись клубком — засыпает.

— Оригинально. Но, вернёмся к грузчикам. — предложил Меркулов.

— Забыл упомянуть ещё одну возможность сети — на публикациях можно зарабатывать. Не сказать, чтобы много, но на жизнь хватает. Боря подвизался на ниве «чернухи», скандалов и «заказухи».

— Это что? — уточнил комиссар, услышавший незнакомые слова.

— «Чернуха» — это происшествия и преступления, в описании которых Латынин изрядно поднаторел, а «заказуха» — очернение кого-либо за деньги. Такое тоже бывает. Конечно, такой автор рискует. Можно попасть под статью, да и оболганный тоже молчать не станет, подаст в суд и взыщет моральный ущерб. Боря как раз и заигрался. К нам он попал с условным сроком за оскорбление органов власти. Три года.

— А почему не посадили? — заинтересовался Меркулов.

— Гуманизация наказания. — чуть не сплюнул раздражённый Кастым, — К тому же есть те, кому «борюсики» выгодны.

— Заказчики лжи.

— Они самые. Ну что, продолжать про Борю или перейдём ко второму персонажу? — деланно равнодушно поинтересовался Логинов.

— Давайте про второго.

— История Кеши мало чем отличается от Бориной. Вот только с родителями ему можно сказать «не повезло»: отец — художник, мама — учитель. Уровень возможностей ниже, чем у товарища, а амбиций — хоть отбавляй. По образованию Кеша — искусствовед. Увы, талант отца половым путём не передался, и он сосредоточился на критике. Учился в Москве, там же занялся фарцой: покупал вещи у иностранцев, после перепродавая втридорога.

— Спекулянт — мешочник. — уточнил Меркулов.

— Пожалуй, это более точное определение. Тем более, что и сидел он как раз по статье за спекуляцию. После отсидки — вернулся в Сургут. Как и Латынин, решил попробовать силы на журналистском попроще, да и творил в схожей манере. Но, так как амбиций и самолюбования у ребятишек с лихвой, а со знаниями — беда, оба часто попадают впросак. За ляпы в статьях, Латынина называют «стрелкой осциллографа», Невзорова — «стремительным домкратом».

— Про домкрат я то-то читал. Уж не у Ильфа ли с Петровым? — напряг память Меркулов.

— У него. Но, Кеша вставил эту фразу в свой «опус», посчитав её правильной и красивой. А у осциллографа, про который упомянул Боря — нет стрелки.