Российская реклама в лицах - Иосиф Гольман

Как нет и дизайнерского образования. Про художественные вузы я уже говорил. Про всевозможные скороспелые школы и говорить не хочется.

А как же ваша собственная Высшая академическая школа графического дизайна?

Во-первых, не моя собственная. Хотя инициировал ее создание. (Задумывается. – Прим. авт.) Я вдруг сам осознал сейчас, что это и есть, наверное, мое главное дело жизни.

Школа?

Нет. Инициировать и учреждать. Я все время чего-то инициирую и организовываю. Видимо, базовый инстинкт. И иногда это действительно приносит плоды, как в случае ВАШГД.

То есть из нее выходят именно те специалисты, которых можно назвать дизайнерами?

Графическими дизайнерами – безусловно. И по формальным признакам – записи в дипломе, и по их оценке клиентами и работодателями: почти все наши студенты «раскупаются» мгновенно, с зарплатой от одной до трех тысяч долларов в месяц. Хотя дело, конечно, не в зарплате. Просто их правильно учат.

Это как?

Из чего состоит любое хорошее образование в нашей области? Из трех блоков: общеобразовательного, общехудожественного и специализации. Если с первыми двумя современные вузы худо-бедно справляются, то с третьим – никак. Ведь специализацию должны преподавать только мастера. Не педагоги, а мастера. Я их называю – Герои.

Учебная база – Московское художественное училище прикладного искусства. Это среднее образование. Но мы превратили его в первую ступень нашего образования. Герои набирают – через собственные творческие тесты – свои группы, мастерские, примерно в 20 человек. И ведут их всю учебную жизнь.

Пора уже назвать героев поименно.

Пожалуйста. Борис Трофимов, Евгений Добровинский, Тагир Сафаев, Юрий Гулитов, Андрей Логвин (см. «РТ» № 1(14)' 99. – Прим. авт.), Эркен Кагаров (см. «РТ» № 1(46)'03. – Прим. авт.). Все – Звезды. Гостевыми преподавателями являются почти все академики Академии графического дизайна: Владимир Ефимов, Юрий Сурков, Владимир Чайка, Николай Попов, Николай Калинин, Аркадий Троянкер…

А что это за Академия графического дизайна?

В отличие от многих других новоявленных академий мы никогда щек не надували. Мы – просто клуб. Но открытый только для высочайших профессионалов, получивших признание в стране и на международном уровне. Академия не дает никаких преференций, однако позволяет сохранять, а зачастую – создавать традиции.

А не напрягает учеников – или их родителей – словосочетание «среднее специальное образование»?

С этим мы тоже научились справляться, хоть и не без труда. Три года – это только первая ступень ВАШГД. Далее следует вторая. Специализация продолжается у нас, а общее высшее вместе с дипломом студенты получают в одном из сотрудничающих с нами московских вузов.

Диалог по существу

– Меня тоже лично волнуют проблемы специального образования. И как заведующего кафедрой, и как отца четырех студентов, нынешних и будущих.

Получается, что все группы учатся у вас индивидуально, в полной зависимости от личности мастера. А как же госстандарты?

– Это и есть наша головная боль. Весной была очередная аккредитация, и все мы дружно заполняли бесчисленную тучу никому не нужных бумажек. Так что формально у нас все в порядке. А по сути, в творческой профессии это чудовищная бессмыслица, придуманная тетями из неведомых министерств. К счастью, в советское время нас отлично научили выживать…

От первого лица

.. .Создавать школу – это все равно, что создавать демократию. Указ не поможет, нужны десятилетия, а то и века. Идея нашей школы – уменьшить запредельную пустоту дизайнерского образования…

… Наш долг – нарушать стандарты, потому что настоящий дизайн – это и есть ежесекундное нарушение стандартов…

…При наличии Героев образование становится не высшим, а высочайшим…

Немецкий Советск, или Очарование уходящего

Интервью подходит к середине, а мы еще ничего не услышали собственно о г-не Серове. Кто вы, откуда корни, где и чему учились?

С трех лет я живу в Москве. Но родился в городе Советске Калининградской области и считаю себя выходцем из тех мест. Все каникулы я проводил там. А самые сильные впечатления, как известно, детские.

И какие же у вас детские впечатления?

Это ведь бывшая Восточная Пруссия. Показалось, что я с младых ногтей знал и любил Европу. Что осознал, впервые выехав в 40 лет за границу.

Все в Советске было европейское. Мои дядя с тетей были сельскими интеллигентами: фельдшер и педагог. Жили в бывшем немецком подворье. Каменный, аккуратно сложенный сарай для сена. Каменная, аккуратно сложенная собачья будка. Красивые вишневые черепичные крыши, как будто специально вписанные в природу, слившиеся с ней.

Изредка неприятными чужеродными пятнами белели советские «новострои». Точно как вставные зубы. До сих пор не понимаю, почему при коммунистах строили так некрасиво и неорганично.

Любимое развлечение детей – прыгнуть на велики и мчаться в «разбитки», разбомбленные и разграбленные немецкие хутора. Вокруг их были десятки, и рядом с ними росли заросли одичавшей малины и вишни. Мы чувствовали себя сталкерами, хоть и не знали тогда этого слова.

От первого лица

…Все «прусские» картинки до сих пор милы моему сердцу. Но, только попав в «несоветскую» Европу, я понял разницу между ней и Советском. Там все расцветало, а у нас – доживало…

От многоканальной электросвязи – к обогреву коммуникационного космоса

Образование вы получали в Москве?

Да. И школа. И институт.

Почему выбор пал на «нехудожественный» вуз?

Я окончил школу на пятерки, но без особых пристрастий. А институт связи заканчивали и мама, и отец. Пошел по их стопам. Правда, как оказалось, ненадолго.

Почему?

Институт-то я закончил. Но уже к третьему курсу многоканальная электросвязь – так назывался мой факультет – полностью перестала меня интересовать.

Этот интерес заместился каким-то иным?

И необычайно сильным к тому же. В вузе бурлила кипучая гуманитарная жизнь. Я тоже в ней поучаствовал, организовав знаменитый в те времена ЛИК – литературно-искусствоведческий клуб. Входили туда технари, а вот выходили историки, артисты и даже священнослужители.

Это был период активнейшего самообразования, приправленный острым вкусом диссидентства. Не героического, а обычного, потому что большинство из интересного в мире искусства власти по дурости записали в запретное.

Но запретность была нешуточной: в самиздатовских «Хрониках» то и дело сообщали о настоящих, всамделишных «посадках» людей именно за те книжки, что в данный момент находились в моем портфеле.