Письма к тайной возлюбленной - Тони Блейк

— Под дождем тропа совсем другая, — сказала она. — Как будто этот мир совсем другой, когда здесь сухо. — Тут были другие звуки, другие запахи, другое ощущение почвы под ногами. — Я рада, что мы пришли сюда, потому что иначе я этого не узнала бы.

Мгновение ей казалось, что Роб собирается продолжить путь, не отвечая ей, и она не особенно обиделась, потому что это был Роб и порой он просто именно так шел по жизни. Но тут он неожиданно остановился, повернулся, прижал ладонь к ее щеке и крепко поцеловал.

У нее согрелось сердце — и она улыбнулась, глядя ему в глаза. Господи! Даже в желтом дождевике с капюшоном он оставался сексапильным!

— А это ты с чего?

— Потому что ты нравишься мне такая, — ответил он ей. — Мне нравится, когда ты замечаешь разные неожиданные вещи. Вещи, которые… больше нас.

Она молча кивнула: ей было понятно, о чем он говорит: Была некая красота в понимании того, что мир не вращается вокруг тебя.

К тому времени, когда они дошли до обзорной площадки, дождь прекратился. Вместе они стали смотреть на озеро: в эту погоду оно тоже было совершенно другим. Конечно, серое небо делало все немного унылым, но Туманный остров окутала легкая дымка, которая заставила Линдси вообразить там индейцев, увидевших в тумане своих предков.

— Спасибо, что привел меня сюда, — сказала она, снова глядя Робу в лицо.

— Хоть мне и не хочется в этом признаваться, — отозвался он, — но это была неплохая мысль.

Он наклонился к ней, чтобы снова ее поцеловать. Линдси закрыла глаза, чтобы полнее насладиться теми ощущениями, которые растекались по ее телу. А когда она их открыла, из-за облаков вдруг выглянуло солнце. Она улыбнулась — и тут лицо Роба потрясенно застыло. Он пробормотал:

— Черт меня побери!

Она недоуменно моргнула:

— В чем дело?

Роб молча указал на озеро, и, повернувшись, Линдси увидела… радугу!

Радуга не была исключительно большой или яркой, она не перекрывала небо, как та, которую отсюда увидела тетя Милли. Но у Линдси все равно по спине побежали мурашки, когда она увидела эту радугу, залюбовавшись ее цветами и изгибом. Они казались такими реальными, что ей почти верилось: стоит протянуть руку — и она до нее дотронется! Никогда прежде ни одно зрелище так ее не потрясало и не давало такого глубокого чувства удовлетворения.

— Похоже, я ошибался, Эбби. Похоже, радугу предсказать все-таки можно.

Линдси просто продолжала смотреть на нее, ощущать ее.

— Наверное, ты посчитаешь меня сумасшедшей, но…

— Я и так считаю тебя сумасшедшей, — поддразнил он ее нежно, — но — что?

Она перевела взгляд с радуги на его глаза.

— Мне кажется, что она — как подарок от тети Милли. Что, может быть, так Милли говорит мне, что все хорошо, и она меня прощает. — Она снова стала смотреть на радугу — они оба снова на нее смотрели. — Ты считаешь, что я полный псих?

Роб негромко отозвался:

— Знаешь, моя хорошая, мне кажется, отчасти прощение себя заключается в том, что ты начинаешь верить, что человек, которого больше здесь нет, тоже тебя простил.

Линдси говорила о тете Милли, но поняла, что он думает про Томми.

— По-моему, он тебя простил, Роб, — сказала она.

Он не ответил, но она потянулась, взяла его за руку и крепко ее сжала, чувствуя, что ей трудно дышать. Они еще несколько минут смотрели на радугу — пока она медленно не растаяла в воздухе.

Когда Уильям остановил машину перед «Ленивым лосем», его грудь распирало радостное предвкушение. Даже в сгущающихся сумерках ему стало понятно, почему это место, да и весь озерный городок показались привлекательными женщине, которой надо было прийти в себя после публичного унижения. Наверное, в более захолустном местечке ему бывать не приходилось.

Конечно, его сердце закаменело при воспоминании о том, почему он здесь очутился, — и тогда изолированность этих мест стала казаться ему настоящим даром небес. Вернее, показалась бы, если бы он верил в такое. Он больше в это не верил. Причем не верил уже давно. Он все знал насчет веры, насчет того, как ей положено быть слепой, но ему казалось, что большинство верующих людей получают при этом и некие намеки, моменты везения, ответы на молитвы, которые делают их веру… построенной на свидетельствах. А ему не на чем было основать свою веру.

Если было бы возможно, он здесь не оказался бы. Но раз так получилось, то ему не о чем тревожиться. Чувство вины — оно появляется, если ты делаешь нечто такое, что сам считаешь неправильным. А это не ощущается как что-то неправильное.

Воздух пах чем-то сладким и свежим. Чуть раньше он ехал под дождем, так что, наверное, здесь дождь тоже был. Ему понравился этот запах, и он позволил себе им насладиться.

Но вскоре он вздохнул и прошел через угловую дверь в бар, готовясь действовать дальше. Линдси может оказаться здесь. Как и ее проклятый приятель.

Вместо этого бар оказался почти пустым.

Он готов был биться об заклад, что женщина, стоявшая за барной стойкой и протиравшая ее, — это Карла. Судя по ее виду, она была не из тех женщин, с которыми Линдси могла быть дружна: она одевалась слишком просто. Все в ней было слишком простое — и к тому же она была полновата. Однако в то же время он нашел ее привлекательной. Когда она подняла взгляд, глаза у нее оказались красивые: зеленовато-золотистые, с небольшими темными крапинками.

Если бы его привела сюда не такая причина, которая требует полной его сосредоточенности, он бы попробовал с ней познакомиться. Линдси представила всех этих людей как особенных — и на секунду он даже готов был поверить, что это правда и что, возможно, приезд сюда может исцелить его самого точно так же, как исцелил ее.

«Не отвлекайся, Уильям, не отвлекайся».

Он приехал сюда для того, чтобы исцелиться совершенно другим способом. Первый раз в жизни он решил действовать, управлять событиями, а не ждать, чтобы все с ним происходило само собой.

— Привет! — сказала Карла.

Он почувствовал странную силу из-за того, что знает ее имя, хотя она его не назвала.

— Привет.

Он изобразил улыбку и уселся на барный табурет. Может, Линдси сидела именно на этом месте?

— Что вам предложить?

— Виски со льдом.

Крепкий алкоголь помогал ему чувствовать себя крепким парнем, который способен делать все, что надо. Поворачиваясь за стопкой, она сказала:

— Добро пожаловать в Лосиный Ручей.

Он снова улыбнулся — на этот раз немного более искренне, потому что она явно оказалась женщиной, которая обращает внимание на все, что происходит вокруг нее.

— Наверное, у вас редко бывают посторонние.