Железная скорлупа - Алексей Игнатушин

Палач приблизил к лицу рыцаря раскаленный прут, Инконню вжал затылок в пыточный стол, плотно сжал губы.

«Ткнет в глаз!» – билась паническая мысль.

Жар прута опалил кожу.

– А ну, прекрати! – скомандовал Педивер.

Палач с недовольным ворчанием положил прут в жаровню. Из темного проема в стене вышли Эжен и солдат, ведя согнутую пополам Хелию. Инконню дернулся со сдавленным стоном.

Педивер посмотрел на палача недовольно:

– Жаровня пуста, добавь углей, пруты накали.

– Хорошо, гхосподин барон.

Рот фрейлины закрывала грязная тряпка, лицо бледное, изуродованное нездоровой желтизной выцветающего синяка. Платье покрылось коркой грязи. Ее полубезумный взгляд при виде рыцаря осветился радостью. Инконню ободряюще улыбнулся, но в горле стоял комок.

Барон приволок из дальнего угла грязную скамейку, с громким стуком поставил. Эжен и солдат силой усадили девушку.

– Садитесь, леди, – сказал Эжен с иронией. – Ваше платье и так грязно, беспокоиться нечего.

Инконню пристально вгляделся в солдата:

– Почему ты помогаешь в нечестивом деле? Как можешь служить такому господину?

Вид у солдата был настолько глупый, что барон рассмеялся, Инконню почувствовал себя дураком.

– Зря стараетесь, – сказал Педивер. – Присутствующие ни за что не выдадут.

– Выходит, есть такие, что выдадут?

– Предатели есть везде, – вздохнул барон.

Он опустил ладони на плечи Хелии, жадно сжал. Та задергалась, но хватка была крепка.

– Приковывайте его к стене, – сказал барон. – Пусть девица видит заступничка во всей красе.

Палач, Эжен и безымянный солдат подошли к столу, с противным скрипом стали отпирать запоры. Инконню рванулся, кулаком врезал по морде палачу, и хватка ослабла. Эжен и солдат резко отступили, выхватили мечи.

Инконню пинком вырубил палача и метнулся к жаровне – в руках возникло по раскаленному пруту. Эжен хмыкнул, он и солдат осторожно придвинулись к пленнику, за их спинами напряженно зыркал барон, а взгляд Хелии горел безумной надеждой.

Рыцарь, вскочив на пыточный стол, занес прут над головой:

– Держись, Эжен!

Любимец барона напрягся, меч поднял в защитную позицию. Инконню швырнул прут в солдата, тот неуклюже отмахнулся мечом, зажмурился. Второй прут с глухим стуком расколол ему череп. Запахло паленым волосом, и солдат забился на полу в корчах, клинок глухо звякнул о камни.

Инконню спрыгнул на пол.

– Зарежу сучку! Стой! – заорал барон свирепо.

К горлу фрейлины приставлен кинжал, рука Педивера дрожит, глаза безумно вытаращены. А по коже Хелии стекает алая капля…

– Брось оружие! Брось! – визжит барон.

«Не надо! – вскричал внутренний голос. – Ты нужен Сноудону, убей барона и беги туда. Хелия поймет, для нее королевство важнее жизни».

На пол тяжело упали прут и меч. Фрейлина с глухим всхлипом отвела взгляд. Барон крикнул Эжену:

– Хватит хныкать, вяжи его! Тащи его снова на пыточный стол…

Палач, поймав тревожный взгляд рыцаря, ощерил гнилую пасть.

– Не пугхайся, рано, – проскрипел гнусно.

Инконню нашел силы кивнуть:

– Хорошо.

Эжен рявкает раздраженно:

– Давай прут, я этой паскуде глаза выжгу!

Хелия испуганно пискнула, завращала глазами. Инконню представил как к веку приближается кончик прута, белый от жара, как трещат и вспыхивают ресницы, как неспешно прут проникает в глазное яблоко, мерзко шипит, и в сознание хлещут волны дикой боли и страха, а на щеку падает плохо пропеченный сгусток слизи…

«Перестань, дурак! Умрешь от страха раньше», – подумал зло.

– Эжен, кто тебе дал право распоряжаться? – спросил барон хмуро.

Эжен, вздрогнув, опустил голову, касаясь и резко отдергивая пальцы от распухшей щеки.

– Извините, господин барон, – сказал виновато.

– Глаза выжгу я, – заявил Педивер непререкаемо. – А ты можешь попортить мордочку.

«Господь не допустит, явит спасение!» – полыхнула безумная надежда.

Прут со злым шипением коснулся щеки. Эжен под хриплый смех палача вдавил раскаленное железо в плоть. Инконню затряс головой, стиснул зубы. Стало солоно от крови, прорвался сдавленный крик.

Эжен хохотал, наслаждаясь видом обугленной кожи и болезненной багровостью паленого мяса.

– Давай свежий прут!

Палач охотно выполнил просьбу. Эжен, дрожа от нетерпения, приложил раскаленный металл ко второй щеке. Инконню со стоном отдернул голову.

Мучитель отвел руку, затем резко вложил металл в начаток раны, яростно вороша. Плоть противно шипела, по подвалу тек тошнотворный запах горелого, кровь хлестала темными струями, остужая жар прута.

Инконню захлебнулся воплем, резко дернул головой, и на щеке мучителя повис плевок. Эжен отбросил железку, хлестнул его ладонью по лицу:

– Вот тебе, сраный рыцарь!

Инконню хрипло расхохотался, Эжен в недоумении отошел.

– Завистник, – прохрипел Инконню. – Ничтожество, ты просто желчью исходишь от зависти, ты посрамление рыцарства.

Пинок в живот прервал слова, Инконню обвис на цепях, изо рта потекла кровь.

– Это ты будешь завидовать моему здоровью, ублюдок! – прошипел Эжен.

Педивер скомандовал:

– Пока хватит! Дайте ему передохнуть, а то дьявол раньше времени приберет его душу. Хрыч, доставай вино.

Палач откуда ни возьмись достал кувшин, поднос и три кружки. Хрыч торопливо наполнил кружку, опростал залпом.

Педивер склонился над розовым ушком Хелии, плотоядно облизал, отчего фрейлину затрясло.

– Нравится, дорогуша? – спросил барон елейно. Девушка, захлебываясь плачем, что-то злобно пробурчала. – То ли еще будет, веселье начинается.

От его свистящего шепота Инконню содрогнулся, по щекам потекли слезы.

«Я изуродован, изуродован! Придется ходить постоянно в шлеме. Проклятье, все из-за Хелии. Не будь ее…»

Недостойная мысль обожгла сильнее прута, Инконню протяжно застонал, пряча взгляд от фрейлины.

«Так мне и надо. Подобные мысли ставят меня в ряд с подонком бароном и Эженом!»

«Но почему? – изумилась потаенная часть души. – Ты справедливо сожалеешь об увечье, правильно называешь причину. Ничего бы не было, если бы не эта истеричка, ты бы спокойно околачивался при дворе, охмурял дам внешностью, счастливо жил. А теперь сдохнешь ни за что, ради рыцарских фантазий. А ведь у человека нет ничего дороже жизни…»

Тяжелый удар по голове вышиб вообще все мысли. Инконню сдавленно всхлипнул, стал учащенно смаргивать мутную пелену.

Педивер задумчиво оглядел изуродованное лицо, хлестнул по щеке – на одежду барона брызнули темные капли. Педивер, брезгливо морщась, вытер ладонь об лохмотья рыцаря.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});