Свинг - Инна Александрова

В Москве живу рядом с воинской частью и каждое утро просыпаюсь от рева плохо заводящихся «Уралов». Когда выхожу в расположенный недалеко магазин, вижу, как крутятся возле него ребята в форме. Некоторые — в основном мужчины — дают ребятам деньги. Однажды, это было часов в восемь вечера зимой, спросила солдатика, почему здесь находится. Парень застеснялся, а потом ответил: «Деньги собираю». «Зачем? — спросила я. — Еды не хватает?» «И это тоже, — ответил солдатик, но главное — „деды“. Специально выпускают и заставляют, чтобы попрошайничали, а если принесем меньше сотни — бьют. За деньгами солдат везде посылают, кроме моря, — сказал парень. — С подлодки не пошлешь».

Я поинтересовалась, с кем делятся «деды». «С офицерами», — ответил солдат. А те — с генералами. А как бы иначе при нынешней зарплате генералы ездили на БМВ и «Мерседесах»?

С тех пор, как вижу солдатиков, даю деньги: может, тогда их не станут бить…

Выслушав мой рассказ, Миша говорит:

— Тетя Лина, прошлым летом проходил военные сборы у себя в Советске. За деньгами меня не посылали, но каждый день мел близлежащие улицы и пилил вручную дрова, которые бензопилой можно было бы перепилить за день. Драил черную от копоти столовую, которую нужно было просто отремонтировать. Короче: за два месяца сделал столько «полезного», что любой бы западный человек ужаснулся.

— Если армия начнет хоть чуточку меняться, — продолжает Миша, — изменится и отношение к ней. Тогда мы захотим служить, а родители не будут бояться посылать в армию детей. Наоборот, будут говорить: думаю, неплохо, если ты, сынок, послужишь. Вперед!.. Пока же чиновники издают огромное количество циркуляров о том, как защищать Родину, а сами, как огня, боятся даже подойти к воротам воинской части. Богатые не помышляют о выполнении гражданского долга: за них все делают деньги. Вот и буксуют военные реформы.

В России сейчас феодально-клановая система. Талантливые российские ребята грызут науку за последние родительские копейки, а отпрыски элиты — в лучших мировых университетах. Но как они учатся — это надо видеть!..

Современный корпоративный мир — то же самое, что в прошлом номенклатура. Чужаков и близко не подпускают, будь ты хоть семи пядей во лбу. Всем одаренным, но не «породистым» уготована участь рабочих лошадок при сановном бездельнике с дипломом Принстона.

Вечером за чаем Катя «копает» глубже и говорит об исламе, сепаратизме, фундаментализме, терроре. Я при этом вспоминаю, что нынешней зимой приезжал в Москву сокурсник из Казани — когда-то очень известный журналист, писавший о Мусе Джалиле. Кто такой Муса Джалиль, теперь уж в России почти никто не знает. А Джалиль — известный татарский писатель, драматург, журналист, погибший в Отечественную войну в Моабитских застенках. Так вот сокурсник — татарин — пригласил на мусульманский съезд. Говорили на съезде по-русски, было интересно. Рафаэль, так зовут сокурсника, даже представил меня какому-то муфтию, и я послушала умного и, видимо, хорошо образованного человека.

— Сегодня в мире, — сказал тогда муфтий, — примерно миллиард с четвертью мусульман. Больше всего в Азии. Потом — Африка. В Европе — сорок пять миллионов, в России — тринадцать. Разве может мировое сообщество не считаться с такой силой? Мусульмане проповедуют ислам, который никогда не разрушал того, что было создано до него. Он совершенствовал, дополнял и исправлял то, что испортило время. И нет истинного мусульманина, который бы не верил в Христа и его мать Деву Марию, в Священную Библию. Каждый мусульманин верит в библейских пророков. И как было бы хорошо, если бы христиане так же верили в пророка Мухаммеда.

Сейчас, сказал он, развязана третья мировая война, и она ведется против бедных, голодающих народов. Доведенные до предела, люди захлестываются дьявольской жестокостью, зверством, жаждой отмщения. Если в мире все так же будет продолжаться, и бедные будут так же бедствовать, продолжится и террор. Богатые страны должны это знать и понимать. Если политики ничего не изменят в управлении миром, террор неизбежен.

— Знаешь, Линушка, — перебивает меня Катя, — чтобы понять противостояние ислама и христианства, не один пуд соли надо съесть. Лет пять назад взялась прочитать Коран. Читала долго и трудно, но кое-что все-таки поняла. И поняла то, что, как и христианство, ислам считает, что Бог един. Это главное. Поняла, что мусульманские ученые внесли огромный вклад в мировую науку, культуру, образование, то есть в фундамент мировой цивилизации. А из Корана, как и из Библии, чего только не выхватывают! И призывы к насилию, к джихаду, к уничтожению всех немусульман. Но только все это — конъюнктура, «происки». Нет ничего этого в нормальном исламе. А уж сколько раз повторяется в Коране, что нельзя причинять зло детям, женщинам, старикам, что нужно жалеть больных, слепых, хромых!.. Непозволительно убивать безумных. Нельзя лишать себя жизни.

— Катя, но на деле-то все иначе.

— Нигде в Коране не читала, чтобы пророк Мухаммед призывал убивать людей. Он говорил о внутреннем джихаде, то есть о джихаде, который должен объявить человек своим недостаткам.

— Катя, но нынешний мусульманский мир не очень-то соблюдает заповеди пророка.

— А христиане чтут заповеди Христа? Мир обезумел — и христианский, и мусульманский. Почему?

— Думаю, связано с распространением фундаментализма, причем всякого, не только исламского.

— Что понимаешь под фундаментализмом?

— Это идеология, Лина. Причем, любой фундаментализм — человеконенавистничество. А любая идеология, когда она овладевает массами, как говорили наши классики, страшна. Тем более, что идеология эта направлена не на гармонию, не на позитив, а на разрушение. Исламские же радикалы — фундаменталисты — очень активны, их много, они политизируют ислам, и нормальным людям все это режет глаза. Европейцы видят и чувствуют это и стараются как-то интегрировать мусульман в свое сообщество.

— Катя, но терроризм, выросший из экстремизма, фундаментализма, сепаратизма, расцвел пышным цветом во всем мире. Как это объяснить? И что делать?

— В азиатских странах, Лина, находится «демографический мотор». Именно эти страны ответственны за быстрый рост человечества. Но есть основание думать, что рост уменьшится, и тогда наступит период стабилизации. Если люди научатся регулировать рождаемость и находить возможности для пропитания, бедность потихоньку станет отступать. Но для этого не должно быть войн, по крайней мере глобальных.

— Катя, но ты немного ушла в сторону: мы говорим о терроризме.

— А терроризм, Лина, — это те силы, которые хотят принудить мир подчиниться некому вненациональному и внерелигиозному злу, которым выгоден чудовищный страх людей. Тогда они смогут гнать население, как овец, в нужную им сторону. Поэтому те, кто направляет терроризм, кто дает ему деньги и оружие, должны быть уничтожены беспощадно.

— Тогда, Катя, может, и правильно, что в Москве на улицах проверяют каждого второго-третьего парня, а теперь уже и девушек?

— Ничего это, Лина, не дает и не даст, а только озлобляет. Вот завтра Миша приедет в Москву, и менты тут же вычислят, что он не москвич. Что делать? Сидеть в кутузке или откупаться? Разве это выход? В стране сто тридцать миллионов немосквичей. Как и зачем доказывать им свою лояльность?

Наверно, надо вести умную и хитрую политику. А главное — умело и умно перекрывать потоки денег, идущие на подпитку террористов. Здесь, думаю, действуем не очень верно: иначе откуда бы все бралось? А пока террористы плетут свои сети, пока деньги идут бандитам, наши думские мудаки выясняют отношения, заботясь лишь об одном: как и где еще что-нибудь хапнуть.

— Катя, но как конкретно начать со всем этим разбираться?

— Да хотя бы поискать союзников среди сторонников традиционного ислама. Не делать из них врагов. Потому как если мусульмане «всея Руси» объявят о своем недовольстве — мало не покажется.

— Катя, но фанатизм, с которого все начинается, свойственен всем нациям. Из него постепенно вырастает терроризм.

— Правильно. Но он возникает тогда и там, где и когда люди стоят на разных ступенях цивилизационного развития. Фанатизм находит почву в головах людей, не склонных к критическому мышлению. Он равен феномену толпы. Ограниченность, невежество, глупость — вот корни фанатизма. И такой фанатизм прямехонько ведет к субкультуре, к такому ее проявлению, как скинхеды. Именно они — воинствующий примитив, полная антиинтеллектуальность — та почва, на которой возникает и большевизм, и фашизм и другие популистские идеи, когда начинают делить людей на «белых» и «черных», арийцев и жидов, пролетариев и капиталистов. Удачно поделишь — ловишь кайф. А власть всегда заинтересована в существовании таких людей, таких групп: через них в обществе «выпускается пар». Иначе весь негатив будет направлен на нее же.