Академия Хозяйственной Магии. Фиалка для ректора - Юлия Удалова

магией. А мой резерв почти исчерпан.

– Мой тоже!

– Значит, оно сделает из нас две свои идеальные копии, – заключил Аркел спокойно.

– Две черные слизи с головами? Нет уж, спасибо!

– Я буду черной, а ты розовой, – ухмыльнулся наг и прижал меня к себе.

На этот раз я не сопротивлялась – как был не противен Аркел, при выборе между слизью и змеем, я однозначно выбирала Аркела.

Несмотря на его саркастичный тон, дело было дрянь. И мы оба это понимали.

– Вообще-то, ты немного ошибся, змей, – послышался мелодичный женский голос. – Леймороз сделает вас идеальной копией не себя. А меня. Мне нужно больше последователей, вы же знаете…

Я, в принципе, уже догадалась, что Гиблая Пустошь была населена мутантами и уродами всех мастей, но то, что возникло перед нами, по своей отвратительности было просто за гранью добра и зла.

У него (или вернее, нее) не было какого-то оформленного туловища в полном смысле этого слова. Она представляла собой какое-то бесформенное нечто, некую систему из красновато-коричневой студенистой мякоти, покрытой прожилками и сотней скоплений кластерных отверстий на ней. Из всех этих отверстий сочилась черная, явно ядовитая жидкость.

Трипофобы вышли из чата.

Самое удивительное, что красивое, звонкое, легкое сопрано совершенно не соответствовало наружности Грибницы.

– Летучие аспиды, ты еще что за тварь? – промолвил Аркел, разглядывая страшилище.

Вон, даже змея, и того проняло.

– Я тебе рассказывала, а ты не верил! – не удержалась я.

– Я был не прав, – коротко сказал он.

А хороший ведь мужчина, оказывается. Вон как легко и быстро признает свои ошибки!

– Ай-ай-ай, наг! – мелодично засмеялась образина и вытянула в сторону змея грибовидный нарост, сочащийся ядом. – Сами в гости пожаловали, да сами же оскорбляете. Стыдно называть красивую девушку такими нехорошими словами!

– Я вижу тут только одну красивую девушку!

Аркел швырнул в нарост сферу огня, но не преуспел – пульсар отскочил от Грибницы, не причинив ей вреда. Зато мы отпрянули от пламени в разные стороны.

–Э-э-э, уважаемая леди, может, поговорим? – я попыталась сгладить грубость Аркела и привлечь ее внимание, но тут же об этом пожалела.

– Феврония Астахова… – Грибница впервые посмотрела на меня своими причудливыми глазами-наростами.

Казалось, они беспрерывно плакали черными токсичными слезами.

– Феврония Астахова – золотая девочка-попаданка, – продолжила образина. – Тушки не могли подчинить тебя, мне нужно было сделать это самой, лично. Только я придумала план, как попасть в ваше королевство целиком, как ты сама ко мне явилась. Судьба, не иначе! Теперь я получу доступ к ректору. Удобно.

И Грибница снова засмеялась. До чего приятный был у нее смех!

– Тушки – это те студенты, которых ты подчинила себе?

– Ну, я их так называю. Мое Грибное царство растет… И скоро вся Академия Хозяйственной Магии порастет грибами. А затем и все королевство.

До чего же Грибница была омерзительной! Я даже смотреть на нее не могла.

– У тебя сам Лейм Троу в слугах ходит, как я посмотрю, – вдруг вмешался в разговор Аркел, кивнув на розовую слизь с головой. – Я слышал, он погиб.

– Мой создатель не погиб, а переродился. И теперь он счастлив служить мне, ибо я стала совершенным разумом, – возразила Грибница с энтузиазмом. – Много лет назад, когда я была маленькой спорой в магически защищенной колбе. Но однажды колба разбилась, и часть меня попала в ваш мир. С тех пор я росла и развивалась и в вашем королевстве, и здесь, в Гиблой Пустоши. Как жаль, что сейчас он не может оценить, в какую великолепную форму жизни эволюционировал его небольшой эксперимент!

Розовая слизь с мужской головой, что застыла неподалеку, осталась совершенно безучастной к словам Грибницы. На красивом лице не отразилось ни единой эмоции. Лишь безумие.

– Значит, ты одновременно была и там и здесь. Может быть, поэтому Влас не мог найти тебя никакими магическими ритуалами, – пробормотала я.

– Зато теперь очень даже найдет, – пропела Грибница, нацеливая гадостный нарост теперь уже на меня. – Когда ты станешь моей тушкой, моим носителем, захватить его будет как дважды два. И ты, змей, в качестве носителя тоже очень мне пригодишься. Так что считайте, что вы удачно зашли.

Ядовитая губчатая поверхность грибницы была совсем близко. Интересно, как это происходит? Как она превращает человека в свою тушку?

Хотя неинтересно, нет! Даже думать об этом не хочу!

Богиня! Если выживу и сохраню нормальный вид, больше никогда в жизни ничего грибного в рот не возьму.

– Давай объединим магические резервы и попробуем вместе отразить атаку! – крикнула нагу. – Я помню правило! Магический резерв одного мага прибавленный к магическому резерву другого мага увеличивается в два раза, при условии, что потенциал первого мага примерно равен потенциалу второго.

Но Аркел, который выглядел странно задумчивым, резко перебил:

– В том-то и дело, что при условии. Наши потенциалы не равны – твой несоизмеримо меньше. И вообще магией ее не одолеть. Обычной, стандартной магией, к которой мы привыкли. Но ты из чужого мира. Предложи ей сделку.

– Какую еще сделку? – опешила я.

– Не знаю. Главное, что она не сможет отказаться. Таковы древние правила во всех мирах. От них и пошла наша магия, – торопливо объяснял наг, но все равно было непонятно. – Возможно, у себя ты слышала их как легенды или сказки. Быстрее.

– Грибница, предлагаю сделку! – в ту же секунду изо всех сил выкрикнула я и зажмурилась, потому что мерзкие кластерные грибные конечности уже нацелились поглотить меня в свою общую массу.

– Сделку? – в чарующем голосе мутантихи послышались какие-то зачарованные ноты, будто говорила она чуть-чуть под гипнозом. – Что ж… Вот что. Ты должна назвать мое имя. Имя центральной тушки, в которой я скрываюсь в вашем королевстве. Из которой управляю остальными тушками. Если не назовешь, то ты и наг добровольно станете моими рабами на всю свою жизнь и ты добровольно сделаешь таким же рабом своего ненаглядного ректора. Вы поможете мне полностью захватить ваше королевство, а затем мы отправимся в твой мир. У тебя одна попытка. С нагом советоваться нельзя!

– Идет! – я постаралась, чтобы голос не дрожал. – Если же я назову его правильно, то ты освободишь всех тех, кого сделала своими, как ты называешь, «тушками», навсегда уберешься в свою дурацкую