Ловелас для брюнетки - Илона Шикова

катушек. И так уже балансирую на грани, нервный срыв станет последней каплей в моем плачевном состоянии.

– Привет, дружище! – Захар с удивлением смотрит на меня, когда я спустя час появляюсь на пороге его квартиры без предупреждения. – Что-то случилось? – пытается заглянуть в глаза, однако я молча разуваюсь и направляюсь на кухню, откуда доносится голос птички, подпевающей телевизору.

– О, Рома! – симпатичная блондинка расплывается в улыбке при виде моей скромной персоны, однако мой грозный вид заставляет ее снова стать серьезной. – Что-то случилось?

Сговорились они, что ли, эти Гончаровы – для разнообразия могли бы и другие вопросы задать, а не повторяться друг за дружкой.

– А то ты не знаешь, – ворчу в ответ, плюхаясь на стул, не сводя глаз с жены своего друга.

– Представь себе, – как-то с удивлением смотрит то на меня, то на вошедшего в кухню Захара.

– Где Карина? – мой вопрос повисает в воздухе, после чего Настя с облегчением вздыхает.

А говорила, что не знает ничего – ох и женщины, как же вы меня бесите в последнее время!

Глава 46

– У мамы, – как ни в чем не бывало выдает жена моего лучшего друга, а у меня непроизвольно вырывается вздох облегчения. Мысленно даю себе подзатыльник, понимая, что я – баран несусветный. Что такая простая истина, как съездить в гости к родителям, мне даже в голову не пришла, а должна была однозначно. И пусть я никогда не исповедовался своим предкам, предпочитая сам решать все свои проблемы, но девочки – это же совсем другое!

Мама для них – лучший советчик, подруга, а так же главный человек в жизни, который всегда поможет, подскажет и поддержит в трудную минуту.

Хоть я и прогонял прочь все непрошенные мысли о том, что у Карины кто-то появился, сейчас тяжело вздыхаю второй раз за вечер – прогонять-то прогонял, только вот все равно думал об этом постоянно. Понимаю, как глупо это звучит, и как нелепо я бы выглядел, если бы сейчас во всеуслышание об этом сказал – ничего не могу поделать со своей ревностью, которая уже который день бьет через край.

– Давно? – даже голос, кажется, перестает меня слушаться, пока я жду ответа от симпатичной блондинки.

– Пару дней, – спокойно выдает она, и я взрываюсь, хоть и прекрасно понимаю, что птичка ни в чем не виновата.

– Какого хрена, Настя! – даже вскакиваю со стула, начиная нервно ходить по кухне из угла в угол. – Вот скажи, что такого смертельного я сделал, что она накрутила себя по полной программе, вбила себе в голову какую-то чушь, а теперь тупо меня игнорирует?! Ведь объяснял же, что произошло недоразумение! Пусть и виноват отчасти, что сразу не отреагировал, и вообще забыл напрочь про Ирку, но я готов понести наказание и исправить всю ситуацию. Так нет же, – повышаю голос еще сильнее, не давая девушке возможности вставить ни слова. – Сбежала, игнорирует и не желает меня ни выслушать, ни понимать, а теперь еще и видеть. Это какой-то дурдом, честное слово! Вот знал же, что с женщинами никогда не бывает легко, но как идиот повелся на эти невинные глазки, ее извечные подколки и…

Замолкаю, так как окончательно выдыхаюсь, понимая, что вся та негативная энергия, которая так долго сидела внутри меня, сейчас рвется наружу с неимоверной силой и скоростью. Остановиться уже не могу, однако мой друг, как обычно, быстро спускает меня с небес на землю.

– Закончил? – грозно произносит Захар, впиваясь в меня взглядом. – А теперь обороты сбавь, Валевский, и остынь!

Его слова действуют, как ушат холодной воды на мое разгоряченное тело – набираю полные легкие воздуха, резко выдыхаю и снова плюхаюсь на стул.

– Извини, что-то я действительно погорячился, – провожу рукой сначала по волосам, затем по лицу, закрывая глаза. – Устал очень, сил нет даже двигаться, третьи сутки почти не сплю, а в голове каша из-за постоянных вопросов, на которые я никак не могу найти ответов.

– Рома, ты бы и вправду, успокоился…

Договорить Настя не успевает, так как у нее звонит мобильный. Глазки у девушки загораются, щеки сразу же покрываются румянцем, и она принимает вызов, игнорируя нас с Захаром:

– Бабуля, привет!

Медленно выходит из кухни, а мы с другом лишь провожаем ее взглядом, пока временно неуклюжая фигурка симпатичной блондинки не скрывается за углом.

– Валевский, я тебя придушу! – шипит Захар, метая в меня глазами молнии. – Какого хрена вы ее все терроризируете?

– Ладно, извини, – я делаю несчастным лицо, мысленно отпуская себе второй подзатыльник. Девушка беременна, а тут я со своими наездами. – Говорю же, погорячился.

– Погорячился он, – фыркает Захар, сжимая челюсти и играя желваками на скулах. – Я и так недавно чуть не поседел от переживаний – еле откачали мою птичку, поэтому на годовщину твоих предков не попали, хоть и собирались.

– А что случилось? – наконец-то вспоминаю, что Захар позвонил аккурат перед праздником и сообщил, что их с Настей не будет, а я так и не удосужился позже поинтересоваться причиной их отсутствия.

Кстати, как и Гончаровых-старших. Тоже мне, друг называется – совсем забыл о близких людях и их проблемах, окунувшись с головой в свои переживания. А все эта Голубева, будь она не ладна дважды – никак не получается ее выбросить из головы и подумать о ком-то ещё, кроме этой строптивой заразы!

– Перед выходными бабушка Насти попала в больницу с сердечным приступом, – Захар делает паузу, а я смотрю на него, практически не моргая. – Думал, птичка на нервах загремит следом за ней. Пришлось отправить ее к моим предкам, а самому на два дня переезжать к родственникам Насти. Еще и мелкий на какой-то олимпиаде в другом городе, короче, трындец полный.

– Захар, я не знал…

– Проехали, – машет рукой мой друг. – Угроза миновала, бабушка сейчас у нас в кардиологическом центре проходит обследование, – он снова запинается. – На всякий случай, чтобы птичка успокоилась. Мать с Леркой два дня над ней кружили, как коршуны, охраняя свою добычу.

– С Леркой? – приподнимаю одну бровь, понимая, сколько новостей я пропустил за это время.

– Они теперь подружки, – смеется парень, мотая головой из стороны в сторону. – Она, кстати, больше всех с Настей возилась, постоянно ее успокаивая. А тут вы с Кариной, – в его голосе снова появляются стальные нотки. – Я все понимаю, – затыкает он мне рот, не давая возможности оправдаться, – но и вы поймите тоже. Ей нервничать нельзя, а вместо этого сначала Голубева с истерикой, теперь еще ты с наездами. Я твоей звезде точно голову оторву, и даже не отговаривай.

Я бы и сам ей оторвал