Баннерет - Мстислав Константинович Коган

чеснока. И держите вилы и топоры в изголовье кровати. Это всё, что я пока вам могу посоветовать.

— Покорнейше благодарю! — писарь снова кивнул и махнул собравшимся крестьянам, — Матиаш, дуй за телегой. Жишка, раз уж ты так здорово обращаешься с багром, тебе и заволакивать это… — писарь ткнул пальцем в сторону уродливого трупа твари.

— Но…

— Про долг забуду, — отрезал писарь.

— Ну ладно уж, — проворчал рыбак, направляясь к выброшенному багру. Энтузиазма в его движениях заметно прибавилось. Похоже, долг был немаленьким. Ладно. С этим разобрались. Но осталась ещё одна проблема…

— Эй ты, как там тебя! — Бернард махнул рукой ополченцу, который до сих пор безмолвно стоял неподалеку, — Подь сюда. Разговор есть.

— Слушаю, — коротко кивнул ополченец, глядя скорее на меня, нежели на Бернарда. Я коротко кивнул. В этот разговор встревать не хотелось. Обычно, когда сержант что-то делал, он чётко понимал что именно и зачем он делает. Причём понимал это получше некоторых, которым по долгу положения понимать бы следовало.

— Арестуйте всех, кто сегодня ночью стоял в одном дозоре с Янеком, — скомандовал Бернард, — Проверьте, не подменили ли их эти твари. Ежели подменили, вы и сами знаете, что делать с этими чудищами. Копьё их берёт, стрела, надо полагать, тоже. И передайте Одрину, чтоб к утру собирал ополчение. Боюсь, нам всё же понадобятся его… услуги.

— А вместе с посланием передайте вот это, — я достал из кошеля россыпь железных кругляшков. Две дюжины, может чуть больше. Должно хватить, чтобы как следует выпить. В качестве небольшой компенсации за унижение, будем надеяться, тоже, — Пусть выпьет за успех завтрашнего предприятия. И ещё можете сказать ему… что я несколько погорячился на его счёт.

— Ты приносишь извинения этому козлу! Да пусть он идёт в за… — возмущённо встряла Айлин, но я тут же её одёрнул.

— Помолчи. Потом объясню.

Девушка насупилась и демонстративно отвернулась. Она терпеть не могла, когда ей затыкают рот. Но сейчас по-другому было просто нельзя. Да, Одрин действительно тот ещё штопаный гандон, но… Обстоятельства в этот раз оказались на его стороне.

— Будет сделано, — кивнул ополченец и заспешил прочь. Другие бойцы из патруля молча последовали за ним.

Бернард смерил меня взглядом, в котором одновременно читались озадаченность, удивление и уважение.

— Вот уж не ожидал от тебя, Генри, такого, — сержант задумчиво почесал щетину, — Удивил, нечего сказать. Честно признаюсь, в твоём бы возрасте, яб скорее по-тихому прирезал его где-нибудь в подворотне, после того, что он сделал. Или прибил бы прямо на месте.

— Так и стоило сделать, — буркнула Айлин, так и не соизволив повернуться к нам, — А не расшаркиваться перед этой драной сукой.

— Может и стоило бы, — пожал плечами Бернард, — При других обстоятельствах. Объясняю то, что до Генри дошло без слов, — девушка снова недовольно фыркнула, однако сержант не обратил на это никакого внимания, — Мы сами не можем управлять местным ополчением. Да, Генри вроде как доказал, что он более опытный вояка, чем здешний капитан. Но он всё ещё остался чужаком, который не знает даже имён местных десятников. Про их уважение и расположение я вообще молчу, — Бернард шумно выдохнул. Приложился к фляжке. Продолжил, — Пока у нас был Янек, мы могли командовать через него. Как я понял, он был вторым человеком после капитана. Люди знали его и уважали. И наверняка бы послушались. А он бы послушался нас. Но после того, как выяснилось… — сержант кивнул в сторону мёртвой твари, которую кметы уже грузили на телегу, — Ты и сама видела, что выяснилось. После этого между нами и десятниками не осталось больше никого, кто мог бы им отдавать приказы. А значит, и всё деревенское ополчение осталось без командования. Как ты думаешь, долго оно сможет просуществовать в таком состоянии?

— Ну, выдвинули бы кого-нибудь из десятников командовать, — равнодушно пожала плечами девушка, — Он свой. К нему бы доверие было.

— Вот только мы все ещё чужаки, — покачал головой я, — И наше слово стоит здесь пока что не больше ломаного гроша. Даже еслиб мы поставили какого-нибудь десятника над всеми остальными, всё равно среди них началась бы свара. Мы не можем возвышать кого-либо просто по собственной прихоти. Да, в этом нам мог бы помочь Пешик, но он не станет этого делать.

— Почему? — обида в голосе девушки исчезла.

— Потому, что мы уедем, — взял инициативу в свои руки сержант, — Разберёмся с бандитами, успокоим взбесившийся дух, перебьём уродцев этих, сколько сможем и уедем. А Пешик останется здесь. Наедине с обозлённым Одрином, которому очень долгое время подчинялось всё местное ополчение. Как думаешь, если этот засранец захочет устроить маленький переворот, кого послушают бойцы, его, или того сопляка, которого поставит староста по нашей просьбе? По просьбе колдунов, питающихся падалью, которые околдовали бедного старика, лишив того последних остатков рассудка?

В воздухе повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь руганью рыбака, пытавшегося затащить труп на телегу багром. Палка была слишком уж длинной, а тело то и дело норовило соскользнуть с крюка. Кмет же отскакивал в сторону, бросал свой инструмент и начинал сквернословить, каждый раз, как останки твари безвольным мешком висевшие на багре, пытались упасть в его сторону.

— Но ты ведь не думаешь… — в голосе Айлин просквозила неуверенность. Она с опаской покосилась на сержанта.

— Я знаю, что вы ничем подобным не занимаетесь, — отрезал Бернард, смерив девушку холодным взглядом. Айлин зябко поёжилась и отвела глаза, — Наши люди знают, что вы ничем подобным не занимаетесь. А вот они, — сержант махнул рукой в сторону кметов, собравшихся возле телеги, — поверят скорее бредням и сказкам, которые им рассказывала бабка, когда они ещё пешком под стол ходили, или вовсе — гадили под себя. И при первом удобном случае попытаются поднять вас на вилы. И нас, вместе с вами заодно. Пока они нас терпят, потому что им так сказал Пешик. Потому, что мы им нужны. Потому, что с тварями и призраком колдуна сами они не справятся. Но любому терпению есть предел. Сегодня вы имели возможность убедиться, сколь он у них мал.

Мы снова замолчали. Рыбак, наконец, запихнул труп в телегу. Выругался и полез на козлы, где уже сидел Матиаш. Кмет хлестнул кобылку поводьями, но