Бугорландские Хроники - Дмитрий Владимирович Рассказов

Епископа и его огромной черепахи.

Гран-Градус же, хоть и сильно разозлился на то, что комиссия так скоропалительно покинула место охоты, но ни чего поделать при этом не мог. Поскольку ни кто его не поддержал, ни Вова, который горой стоял за Епископа, ни тем более Али ибн Лура, который до смерти ненавидел всякие шумные сборища.

Но вот когда Чрезвычайная комиссия совсем уже было достигла заветных тюремных стен, как где-то вдалеке послышался очередной призывный звук охотничьего рога. И тут Гран-Градус, что бы хоть немного позлить Епископа, заметил, злорадствуя, – «что им чертовски повезло, медведь сам бежит к ним в руки». При этих словах Епископ сильно занервничал, и приказал всем срочно, без промедления укрыться в тюрьме. Однако огромные тюремные ворота, как и положено в таких случаях, были закрыты на все замки и засовы и заперты изнутри, а звук охотничьего рожка звучал все ближе и ближе.

И тогда Епископ, не дожидаясь остальных членов комиссии, сиганул с черепахи прямо через тюремную стену.

3.15.3.

При этом несчастный монах едва не сшиб с ног Грифусса, внимательно следившего в это время за тем, как заключенный Бука старательно подметает тюремный двор.

– И этот туда же, недовольно пробурчал бугорландский палач, смотря сверху – вниз на распростертого в пыли Епископа. – Повадились, понимаешь, лазить в чужой огород кто не попадя. Заходите, люди добрые, берите, что хотите. Ну, а ты-то, что встал, как вкопанный, набросился Грифусс на ни в чем не повинного Буку, – мети чище. Вон смотри, сколько мусору вокруг. При этих словах палач вновь покосился на монаха, с трудом поднявшегося с земли и теперь отряхивающего свою рясу от тюремной пыли.

Впрочем, другой представитель тюремной администрации – Шампиньон отнесся к появлению Епископа у себя на территории более радикально. Со словами – «Попался, гад», он набросился на священнослужителя, и вновь повалил того на землю. На помощь отцу поспешил с крепкой пеньковой веревкой Батон, который к этому времени благополучно оправился от боевых ран, нанесенных ему людьми Епископа, и теперь горел праведным желанием отомстить своему обидчику. Тот факт, что Епископ назначен главой Чрезвычайной комиссии и является, таким образом, лицом неприкосновенным, не имел для баронов ни какого значения. По старой рыцарской традиции, они имели право не обращать на такую мелочь как неприкосновенность личности ни какого внимания. А когда Епископ захотел все объяснить, и открыл было рот, ему попросту заткнули этот самый рот грязным кляпом, после чего кинули священнослужителя в самую темную и сырую камеру. (Рядом с туалетом).

3.15.4.

Остальные члены Чрезвычайной комиссии – Гран-Градус и Али ибн Лура с нескрываемым интересом наблюдали за всеми этими перипетиями с высоты своего нынешнего положения – т.е. с борта монашеской черепахи. Взволнованного Вову Гран-Градус быстро успокоил, предупредив того, что если тот будет дергаться, то тот час же отправиться вслед за своим начальником. Вова дергаться не стал, справедливо решив, что его обязанности состоят в обслуживание черепахи, а не в вызволении священнослужителей из плена. И, забившись в угол, он стал усердно там что-то чинить.

Тем временем Гран-Градус развернул черепаху в сторону леса, после чего делегация в укороченном составе продолжило охоту.

Но едва они приблизились к лесу, как из-за ближайших кустов выскочил медведь, преследуемый по пятам многочисленными собаками, и бросился прямо навстречу черепахе. Сделал он это из страха, или ему просто больше не куда было бежать не известно. Какое-то время среди бугорландцев ходило даже мнение, что медведь хотел пожаловаться Чрезвычайной комиссии на надоедливых охотников, но не успел.

Как бы там ни было, закончилось все это тем, что Гран-Градус, схватив арбалет, не раздумывая, пустил стрелу прямо медведю в лоб. (На посту коменданта Горохшина свободного времени у Гран-Градуса было вдоволь, что позволило ему хорошо натренироваться в стрельбе из арбалета.)

Раненый медведь, привстав с диким ревом на задние лапы, сделал пару шагов вперед, потом присел и, наконец, повалился сонный на землю. Где его тут же и переехала черепаха, которая в виду своей тяжеловесности не смогла сразу остановиться или свернуть в сторону. И как не пытался Вова избежать столкновения, как не тянул он из всех сил поводья, ни чего не помогло – Тора со всего размаху припечатала медведя к земле. И тот стал плоским как блин.

Подоспевшие охотники озадаченно осмотрели плоского медведя, после чего поздравили Гран-Градуса с великолепным трофеем, и вручили ему этого самого плоского медведя на память. Все равно для дальнейшей охоты он больше не годился.

– Хоть у нас и не так уж много медведей, чтобы их пришмекивать черепахами, проворчал себе под нос Виргеум, – ну да ладно уж, дело сделано. Забирайте его себе на память, не пропадать же добру. (В душе он был даже рад, что все так закончилось, и ему уже больше не нужно будет ходить каждый год на эту чертову охоту).

Только Гран-Градусу такой медведь и даром был не нужен. Скептически оглядев плоский трофей со всех сторон, первый       советник хотел было закинуть его куда подальше в кусты, но тут случилось неожиданное.

Ни когда не дававший бесплатных советов Али ибн Лура вдруг встрепенулся, и буркнул себе под нос:

– Не стоит!

Охотники дружно зааплодировали Али ибн Луре, впервые в жизни совершившему альтруистский поступок.

Таким образом, охота неожиданно для всех закончилась на удивление удачно. Недовольным остался один лишь Виргеум, который столько раз задавал своему придворному мудрецу всевозможные вопросы но ни разу не получил на них хоть какого-нибудь мало–мальски вразумительного ответа. А тут этому выскочки и медведь достался и бесплатный совет, – все сразу. Но, не смотря на все свое недовольство, король вынужден был аплодировать и улыбаться вместе со всеми. Ведь рядом с ним стояла его жена – Киса де Мура, которая не любила, чтобы кто-либо еще, помимо нее самой, капризничал и дурил.

– Друзья, прошу всех в тюрьму, предложил тут Горох. – Это дело надобно обмыть. И охотники всей гурьбой направились в тюрьму.

3.15.5.

Заметив приближающуюся к ним толпу охотников, Грифусс с присущей ему прямотой принялся орать в рупор, прямо с крепостной стены, о том, что «свободных мест в тюрьме нет, и в ближайшем будущем не предвидится».

– Да не ори ты так, осадил палача Шампиньон, – это же свои.

– Свои в такую погоду дома сидят, у камина греются, недовольно пробурчал Грифусс, все же открывая перед охотниками тюремные ворота. Заметив среди них короля с королевой, он уже ни чему не удивился, только печально заметил:

– И вы туда же, Ваши Величества…

Потом опомнившись, он тут