Время собираться - Филип Дик

– Не знаю.

– Пожалуйста, взгляни на меня.

Карл взглянул. Она сняла всю одежду и стояла в центре комнаты совсем голая. Ее тело было светлым. И дрожало от холода. Он видел, как ходит волнами ее плоть.

Карл отвел глаза. Тут же раздался скрип.

– Карл?

– Да.

– Ты не хочешь ко мне подойти?

Он обернулся. Она лежала на кровати, согнув ноги в коленях и вытянув руки вдоль тела. Она ждала его, глядя в потолок.

– Я… – Он стоял и беспомощно ерзал на месте.

– Ты меня не хочешь?

– Хочу. Но я…

– Тогда, у озера. Когда ты меня видел. Ты ведь не боялся тогда, правда? Ты был рад. Я знаю. Потому что ты не убежал. Я же видела.

Карл поднял с пола свою рукопись. Подошел к двери.

– Я не хочу позориться перед вами. Я еще так многого не знаю. Разве обязательно сейчас? Нельзя подождать? Позже…

Она быстро вскочила с постели и подошла к нему.

– Но я хочу тебя сейчас, Карл.

Он слышал ее бурное дыхание. Резкие, торопливые звуки. Она стояла между ним и дверью, ее грудь поднималась и опускалась.

– Но я не знаю, что делать!

– Я тебе покажу.

– Нельзя нам… подождать?

Она покачала головой. В темноте за окном поднялся ночной ветер, закачал деревья. Они слышали, как они заскребли ветками по стене общежития.

– Слышишь, ветер? – сказала Барбара.

– Да.

Барбара протянула руку к лампе. Погасила ее. Комната погрузилась во тьму. Карл почувствовал, как тяжело и медленно забилось его сердце, удары доносились словно издалека, будто кто-то бил изнутри в дверь глубокого подвала. Стало больно. Он едва дышал. Его трясло от макушки до пят, от холода и страха. В темноте ничего не было видно. Где она? Куда ушла?

Ее пальцы коснулись его руки. Затем она обхватила его всего, живая, бурно дышащая, горячая, как огонь. Его обожгла ее настойчивость, то, как она сжимала, толкала его, билась об него. Она вонзила в него ногти, готовая царапать и рвать. Он пошатнулся.

Она толкнула его к краю кровати. Он тяжело сел, под ним застонали пружины. Она уже была над ним, заполняла темноту, склонялась сверху. Он выскользнул, вскочил на ноги. Он был слаб от страха.

– Барбара…

Она возилась где-то в темноте. Он напряг слух. Задел за что-то рукой, край стола, наверное. Со звоном упала пепельница.

Она тут же подскочила, схватилась за него. В полном молчании. Совершенно беззвучно. Как во сне. Карл вырвался. Ее ногти оставили болезненные полоски на его руках.

Снова он слышал, как она дышит, сопит в холодной темноте. Он чувствовал ее близко, почти совсем рядом. Поднял руки…

Она ухватилась за него, обхватила маленькими крепкими руками. Пыхтя, сопя, молча трудясь, она расстегивала, стягивала с него одежду. Ее неутомимые, безжалостные пальцы рванули на нем рубашку, так что полетели пуговицы.

Он отпихнул ее. И был пойман, захвачен волной плоти, которая затопила его со всех сторон. Он задыхался, судорожно хватая ртом воздух. Вдруг ее зубы впились ему в шею, вонзились в мускулы. Он толкнул, и она отпустила.

Карл отступил. Покачнулся, взмахнул руками. И тяжело упал на постель, разбросав руки. Он не успел встать, она уже насела на него, придавив к кровати. Он был беспомощен. Ее руки были как сталь.

Мгновение она висела над ним во тьме, прижимая, не давая подняться. Карл вскрикнул от боли, но тут же взял себя в руки. И тут же она тихо, без единого звука, опустилась, обрушилась на него неумолимой, безжалостной тяжестью.

Со свистом она задышала ему в лицо. Впилась коленями в ребра. Он лежал на спине, ловя ртом воздух, незрячее, слабое существо, затерянное во тьме. Тьма и навалившаяся на него тяжесть содрогались на нем, нагревались, раскалялись, тлели вокруг него.

Он был окружен теплом. Беспокойное тепло непрестанно двигалось, перетекая то вверх, то вниз, снова и снова. Он закрыл глаза. Расслабился. Прекратил борьбу.

Движение захватило его. Теплая приливная волна накрывала его, подхватывала и тянула за собой, и он поддавался. Вокруг него взмывало и опускалось что-то раскаленно-горячее.

Наконец он уснул.

Позже, когда прошло уже много времени, проведенного в непознаваемом, немыслимом и день уже готовился появиться, Карл услышал звук.

Он открыл глаза и приподнялся на постели, встревоженный. Рядом с ним недвижно лежала спящая женщина. Она не пошевелилась.

Карл слушал. Шум донесся снова, издалека. Он походил на гром, ровный постоянный гул, ворчание, настойчивое и размеренное. От него трясся дом. Все дрожало и вибрировало в комнате. Карл сидел и вслушивался, полностью проснувшись. Из-под штор в комнату начинал просачиваться серый свет.

Шум приближался. Он двигался, двигался издалека, все ближе и ближе. Он двигался к ним.

Наконец Карл снова лег. Закрыл глаза. Он понял, что это был за звук. Но ему было безразлично. Он слишком устал. Он был весь высушен усталостью, от него осталась лишь пустая скорлупа. Может быть, позже, когда-нибудь, ему снова станет не все равно. Позже это будет иметь значение.

А пока он слишком устал, чтобы тревожиться или думать. По дороге ехали грузовики, они двигались по шоссе, грузовики и мотоциклы. Бесконечная процессия спешила к ним в ранние часы утра. Мотоциклисты в очках и шлемах припали к рулям, солдаты в форме тряслись в грузовиках.

Но сейчас они не имели значения. Может быть, в каком-нибудь далеком, туманном будущем ему перестанет быть безразлично, и он будет интересоваться и беспокоиться. А пока ему было все равно.

Он проваливался все глубже и глубже в мягкую постель. Рядом с ним пошевелилась женщина.

Карл продолжал спать.

Эпилог

Молодой солдат слез с мотоцикла и заковылял к ним. Он был маленький и плотный, весь увешанный оборудованием. На спине топорщился металлический футляр, фонарь, инструменты и множество мелких выпуклых предметов, завернутых и перевязанных вместе, плечо оттягивала винтовка. Одет он был с бору по сосенке: гимнастерка слишком велика, фуражка, напротив, едва сидела на затылке. Обе ноги были замотаны кусками материи.

Карл, Барбара и Верн наблюдали за ним молча. Солдат подошел к ним и остановился напротив. Слегка поклонился, не спуская с них глаз. Его лицо было плоским и лишенным черт, как тарелка. Сунув руку в нагрудный карман, он вытащил оттуда свои документы.

– Остальные следуют за мной. Будут здесь через несколько минут.

– Мы уже готовы к отъезду, – сказал Верн. – Наши вещи упакованы и сложены в грузовик.

– Хорошо. – Солдат опять едва заметно склонил голову и повернулся к ним спиной, возвращаясь к мотоциклу.

Карл подбежал к нему и зашагал рядом.

– Вы не возражаете, если я с вами поговорю? Могу я спросить вас кое о чем?

Молодой солдат бросил на него взгляд и кивнул.

– Что вы думаете об этом месте? Об этих зданиях и машинах? Знаете, мы ведь здесь долго пробыли. Даже странно уезжать.

Молодой солдат невыразительно кивнул. Подошел к мотоциклу, остановился, огляделся. У края дороги высилось офисное здание.

– Вот наш офис. Там происходит вся бумажная работа. Хотите войти и посмотреть? Отчеты все там. В чулане. Мы ничего не забирали. Все оставили вам. Нам они уже ни к чему. А вы, наверное, захотите устроить здесь свою штаб-квартиру.

Молодой солдат кивнул. Он перешел дорогу и стал подниматься на крыльцо. Карл за ним, вверх по ступенькам и в офис.

– Мрачный сегодня день, – сказал он.

Солдат бродил по офису. Постоял у стола, разглядывая пишущую машинку и разбросанные бумаги. Выдвинул ящик и заглянул в него.

– Вы тут потом приберетесь, – сказал Карл. – Большую часть вы, наверное, просто выбросите.

– Да. – Молодой солдат выдвинул стул и сел за стол. Без всякого выражения уставился на Карла. Тому стало слегка не по себе. О чем он думает? Невозможно было догадаться. Лицо солдата было абсолютно непроницаемо. Наконец его взгляд перешел с лица Карла на сверток, который тот держал в руках.

Карл тоже посмотрел на него.

– Это? Это трактат. Трактат об этике. Философия.

Молодой солдат продолжал глядеть на коричневый бумажный сверток у Карла в руках.

– Вы интересуетесь такими вещами? – спросил Карл. И бросил взгляд в окно. Верн уже выводил грузовик из гаража на дорогу. – Через минуту я должен идти. Он уже выводит грузовик. Не хочу, чтобы меня тут забыли. А то потом отсюда уже не выберешься.

Солдат ничего не говорил.

Карл отошел от окна.

– Мне всегда хотелось побеседовать с кем-нибудь из вас. Есть вещи, которые мне хотелось бы знать. Я пытался выяснить. Пытался продумать все сам. Но не все понял. То есть не до конца.

Солдат смотрел на него.

– Я долго думал. Может быть, вы сможете мне помочь. Может, вы знаете ответы. Можно у вас спросить?

Солдат кивнул.

– Вот вы верите в силу. Ведь так? Вы же верите в силу? – Карл протер глаза, устало тряхнул головой. – Я сейчас пойду. Вы все про такие вещи знаете. Про силу. Про насилие. Правильно ими пользоваться? И как это узнать? Вы применяете силу. Вы применяете грубую силу, что получить желаемое. Чтобы сделать то, что вам нужно. То, что, как вы считаете, необходимо сделать. И вы никого не щадите ради своей цели. Никому не позволяете стоять у себя на пути. Вы уничтожаете все на своем пути потому, что так нужно. Разве не так? Разве не так вы поступаете?