Окруженец. Затерянный в 1941-м - Вадим Мельнюшкин

– Да вроде не должно, – ефрейтор почесал затылок, стянув каску. – Там всего-то килограмм пятьдесят было, ну если мины считать, то чуть больше.

– Чем тюки-то набил?

– Детонаторов четыре коробки, три машинки, два ящика минных взрывателей, два ящика гранат, ленты пулеметные, четыре цинка патронов и по бухте детонирующего и огнепроводного шнура. Ну и мелочь какая-то – обоймы, магазины к автомату…

Плюшкин, чистый Плюшкин.

– Фролов, прикрываешь, через две минуты за нами. Побежали, собиратель земли русской.

Не побежали, конечно, но минут через пять были уже в лесу, где нас и догнал Фролов, на которого я сразу же спихнул свой куль – в лесопосадках автомат, на мой взгляд, практичнее пулемета, по крайней мере огонь можно открыть чуть быстрее. А может, просто тяжесть переть не хотелось. Кстати о пулемете, это был тот самый эсэсовский трофей, и правда оказавшийся переделкой «восемнадцатого» «браунинга». Мельер имел с такими дело в Польше. История с ним оказалась интересная – лицензию на производство у американцев купили бельгийцы, чуть подшаманили, ну там рукоятку пистолетную добавили, ствол сменный, и стали не только выпускать, но и свою лицензию продавать. У них ее Великопольша и купила, только у этих что-то не очень заладилось – за десять лет выпустили десять-двадцать тысяч таких пулеметов, да почти все без сменных стволов, то, что нам один достался, это великая удача. Хотя… лучше бы СС, чем немецким вооружали. Нет, вооружали, конечно, но у СС свое хозуправление, что могло – то гребло, но по остаточному принципу – малосерийка, что Вермахту не в жилу, да разного рода трофеи, по той же причине. Естественно, это оружие плохим не было, просто достаточно редким, а потому его ремонтопригодность являлась ограниченной. Нам это пока ничем особым не грозит – стволы были если не нулевые, то вполне пристойные.

На подходе к точке встречи замаскировали ношу под огромной елкой и двинулись очень осторожно. Все оказалось в норме, весь личный состав, кроме пулеметного расчета, что держал западный подъезд к деревне, аккуратно заныкался, держа круговую оборону.

– Матвеев, как у вас?

– Да все в норме, патронов только пожгли уйму, жалко.

– Не тужи, наш сапер немецкую оружейку почистил, кроме патронов, вроде даже ленты упер.

– А пулемет?

– Не было пулемета, товарищ старший сержант, – Крамской виновато пожал плечами. – Только ленты. Две по пятьдесят и две в коробках, наверно, по двести пятьдесят. Еще три цинка винтовочных и цинк пистолетных патронов должны быть.

О, значит, и автоматы у нас не на голодном пайке. Придется благодарность вынести.

– Молодец, боец, объявляю благодарность, два наряда получишь после войны. Теперь бери трех человек и быстро за трофеями.

– Товарищ командир, а почему два?

– По количеству тяжеленных узлов. Да, и не вздумай следующий раз все в один увязывать, четыре получишь.

Раздавшийся вокруг смех изрядно разрядил обстановку.

– Расслабляться рано, минимум половина проваленных операций, подобно нашей, как раз заканчиваются для их участников плохо при отходе.

Только бы не спросили, откуда я это знаю, потому как не знаю откуда.

Вдруг с запада раздалась длинная, патронов на десять, очередь, после чего пулемет забил короткими по два-три патрона. Блин, во что там Давыдов вляпался? То, что молчит автомат Потапова, может быть как плохо, так и хорошо. Плохо, если не может стрелять, а хорошо, если не хочет, а значит, пулемет держит противника на дальней дистанции.

– Матвеев, остаешься за командира. Фролов, за мной!

Надеюсь, еще одного пулемета хватит, чтобы отсечь преследование, когда расчет начнет отрываться. Если что, перекатами уйдем. Не прошло и минуты, даже устать не успел, как пулемет замолчал.

– Стой! Слушай!

Замерли. Ничего не слышно.

– Так, Фролов, десять шагов вправо с отставанием на пять, так, чтобы держать меня в поле зрения. Мои команды только жестами. Помнишь систему?

– Да.

– Если что-то увидел, молчишь и залегаешь, я услышу. Пошли.

Теперь идем тихо, относительно, конечно, потому как шаг все одно не прогулочный – спешить приходится. Прошло минуты три, как впереди раздался шум и что-то мелькнуло. Махнул рукой вниз и замер в полуприседе, стрелять из такого положения не станешь, но можно не только быстро залечь, но и в сторону уйти. Двое, один в камуфляже, лиц не видно. Стучу дважды по ложу автомата. Присели.

– Иволга.

– Саратов.

Нормально. Подошли, вроде целые.

– Вы чего там устроили?

– Так немцы ехали, два грузовика, а у нас команда – не пропускать.

– Много.

– Да нет, – велик и богат, однако, русский язык. – Два водителя и пара сопровождающих, но на машинах брезент, кто знал, сколько там.

– Положили кого?

– Похоже, одного достал, – Давыдов поправил на плече тушу пулемета.

– На одного весь магазин в семьдесят пять патронов высадил?

– Ну, так прижать, попугать, чтобы не вылезали, движки опять же с колесами.

– Вон, – влез Потапов, указывая на небольшой дымок, поднимающийся над лесом. – Один горит, может, и на другой перекинется. Хотя вряд ли.

– Ладно, уходим.

В этот раз пошли не на место сбора, а сразу к стоянке. Ходу не меньше двадцати минут. Шли парами уступом, пулеметчики в центре. Подойдя к месту, услышал спаренный удар.

– Саратов.

– Донецк.

Группа готова к выходу, обе лошади навьючены, бойцы подтягиваются из секретов, кроме двух, что на направлении отхода, – им смысла нет, сразу вперед пойдут в качестве головного дозора. Теперь делаем ноги и быстро, сейчас главное железку проскочить.

– Матвеев, старшим в колонне. Денисов, твой правый фланг, я на левый. Пошли.

Сейчас надо выдвинуться метров на двести левее основной группы и оседлать насыпь, так, чтобы блокировать подход противника. Денисов со вторым номером сделает то же, только с другой стороны. Такой порядок пересечения магистралей вбивал всем командирам, а то любят у нас на авось. Даже бога такого специально придумали, хотя по пословице он только половина бога, но ведь верят. Не мое, конечно, дело вторым номером работать, но у Крамского сейчас отдельная задача. Лишнюю минуту уже возится, заряд ставя. Место тут хорошее – почти конец подъема, если состав пойдет тяжелый, есть приличный шанс уронить его, а не только с рельс свести. Вроде закончил, значит, и нам пора. Как раз кто-то с нашей стороны едет – дыма не видно, но рельсы вибрируют. Эх, остаться бы недалече да подстрелить пару фрицев, но нельзя – сам в голове у подчиненных дырки крутил, что приказ нужно выполнять в точности, а не «как лучше». Все побежали, нам теперь полкилометра минимум нагонять, ибо в движении по лесу боковой дозор не далее пятидесяти метров от колонны должен идти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});