Китайцы. Моя страна и мой народ - Линь Юйтан

обыкновениями, которые являются в Китае неписаными законами. Когда в деревне возникают споры, для их разрешения в качестве судей приглашают старейшин, которые судят исходя из жизненного опыта и знания свойств человеческой природы, а также высшей справедливости. Когда в деле не участвуют судейские, всегда легко понять, кто прав, а кто виноват, тем более если люди знают друг друга всю жизнь и действуют в рамках одной и той же общепринятой социальной традиции. Отсутствие судейских открывает путь справедливости, а там, где есть справедливость, сердца людей тянутся к миру. Деревенские шэньши в целом с житейской точки зрения лучше городских шэньши, хотя с экономической точки зрения они несомненные паразиты. Есть хорошие и честные шэньши, которые вершат правосудие, не считая это своей профессией. Благодаря их человеческим качествам и знаниям односельчане уважают таких шэньши наравне со старейшинами деревни. Люди изо дня в день живут под их руководством. Бывает, что спор невозможно разрешить на уровне деревни, например в случае уголовного дела или раздела имущества, когда проблемы, связанные с «Лицом» мешают сторонам прийти к согласию. В таком случае их дело направляется в ямынь. Однако это происходит только тогда, когда обе стороны готовы пойти на материальные жертвы. Обычно же ямыня сторонятся, как чумы.

Китайцы способны управлять самими собой и всегда это делали. Если бы пресловутое «правительство» не вмешивалась в дела простых людей, те сами оставили бы правительство в покое. Дайте людям десять лет анархии, чтобы они не слышали слово «правительство», и все будут жить в мире, будут процветать, будут осваивать пустыни и превращать их в сады. Они будут производить промышленные товары и продавать их по всей стране, извлекать из недр земли сокрытые там сокровища. Никто не будет больше выращивать опиумный мак, потому что никто не будет принуждать их к этому, и опиум исчезнет автоматически. На сэкономленные таким образом деньги они сумеют уберечься от наводнений, засух и других стихийных бедствий. Пусть не будет налоговых бюро под вывесками «Сделаем страну богатой, а народ сильным», и именно тогда нация станет богатой, а народ станет еще сильней.

«Гуманное правление»

Самая поразительная черта политической жизни Китая — это отсутствие конституции и самого понятия о гражданских правах. Такая ситуация сложилась под влиянием традиционной социально-политической философии, которая смешивает мораль и политику. Это скорее философия моральной гармонии, чем философия деятельной силы. Наличие конституции подразумевает, что наши правители, возможно, проходимцы, плуты и воры, от которых нужно ожидать злоупотребления властью и нарушения наших прав. Конституция — это оружие у нас в руках для защиты этих прав. Опираясь на конституцию, мы можем защищать наши права. Однако представления китайцев о власти покоятся на совершенно противоположных принципах. Китайцы считают чиновников чуть ли не родителями. Эти чиновники реализуют на практике принцип «гуманного правления» и согласно общепринятому допущению заботятся о народе так же, как они заботятся о собственных детях. Мы дали чиновникам карт-бланш на решение любых вопросов и выражаем им абсолютное доверие. Мы отдали чиновникам миллионы, не требуя отчета, отдали им безграничную власть, не задумываясь о защите собственных прав. И мы считаем чиновников «гуманными правителями».

Лучше, тоньше, острее всех критиковал идею «гуманного правления» еще 2100 лет назад философ-легист Хань Фэй-цзы, который жил спустя три века после Конфуция. Последний и крупнейший философ-легист, он ратовал за правление на основе законов в противовес правлению отдельных людей. Его анализ злодеяний гуманного правления во главе с совершенномудрым мужем настолько глубок, набросанная им картина политической жизни Китая в древности настолько подходит к современному Китаю, что он не изменил бы ни одного слова, если бы писал сегодня.

Согласно Хань Фэй-цзы, первооснова политической мудрости — отказ от всех попыток тривиального морализаторства и повышения уровня нравственности людей. Я убежден, что чем скорее мы перестанем говорить о реформировании морали народа, тем скорее в Китае появится добродетельное правительство. Между тем множество людей все еще упорствуют в рассуждениях о том, что реформы в области морали открывают путь к искоренению коррупции и других пороков в сфере политики. Один этот факт свидетельствует о ребяческой наивности их образа мыслей и их неспособности рассматривать политические проблемы именно как политические. Они должны бы знать, что в течение двух с лишним тысяч лет мы только и делаем, что твердим прописные истины из области морали, но ситуация именно с уровнем нравственности в Китае так и не изменилась в лучшую сторону. Нам так и не удалось создать в нашей стране более достойное и дееспособное правительство. Эти люди должны были бы осознать, что, если бы повышение уровня личной морали приносило хоть какую-нибудь пользу, Китай сегодня стал бы райской обителью святых и ангелов. Я подозреваю, что люди, особенно чиновники, столь часто и охотно разглагольствуют о реформах в области морали только потому, что такие разговоры абсолютно безвредны для кого бы то ни было. На самом же деле, весьма вероятно, что все, кто в нашей стране до небес превозносит мораль, просто не в ладах с собственной совестью. Оказывается, у генерала Чжан Цзунчана и других желающих реставрировать конфуцианство и повысить уровень личной морали китайцев — от 5 до 15 жен, все они — знатоки по части совращения девиц. Мы говорим: «Благотворительность — дело хорошее», и они, как эхо, повторяют за нами: «Да, благотворительность — дело хорошее», и никому от этого хуже не становится. С другой стороны, мы никогда не слышали, чтобы наши чиновники говорили о правительстве, действующем в соответствии с законами, потому что в ответ им скажут: «Ладно, мы подадим на вас в суд и посадим в тюрьму». Поэтому чем раньше мы перестанем рассуждать о морали и перейдем к обсуждению темы правления в строгом соответствии с законами, тем раньше заставим чиновников смотреть правде в глаза и не позволим им притворяться, будто, отсиживаясь на территории иностранных концессий, они читают конфуцианских классиков.

Короче говоря, во времена Хань Фэй-цзы и в наше время существовали и существуют две противоположные концепции: конфуцианская концепция правительства, управляемого личностью, и легистская концепция правительства, управляемого законом. Конфуцианская концепция предполагала, что каждый правитель является гуманным совершенномудрым мужем, поэтому эта политическая система не предполагала применение различных мер, мешающих властному лицу нарушать закон. Совершенно очевидно, что первая концепция — это традиционная китайская точка зрения, а вторая — западная точка зрения или точка зрения Хань Фэй-цзы. Он писал, что не следует надеяться на то, что люди будут хорошими, однако необходимо сделать все, чтобы они не стали плохими. Вот