Нансен - Александр Таланов

Перекраивалась карта мира. Победители делили добычу и грызлись между собой из-за лакомых кусков — бывших германских колоний в Африке и Азии. Договор рождался под завистливый вой одних и угрожающее рыканье других. Версаль, ранее бывший символом галантности, стал ареной непримиримой вражды. И хотя слова "дружба и мир" слышались ежесекундно, они не могли скрыть истинной сути происходившего: соревнования империалистов в алчности и корысти. Соревнования, в котором сильные беспощадно подавляли слабых.

На фоне зловещего хора одиноко прозвучал голос человека, призывавшего народы объединиться в братскую семью и объявить решительную войну войне. То были не пышные, не пустые слова, какие здесь слышать привыкли. Нет, оратор предлагал слова подкрепить делами. И прежде всего приостановить интервенцию против молодой революционной Страны Советов.

Так выступал председатель норвежского общества Лиги наций Фритьоф Нансен. Ненависть породит ненависть, убеждал он. Не только Россия будет оплакивать миллионы жертв, но сама Европа вновь приблизится к пропасти…

Ослепленные ненавистью, говорит он, вы поступаете безрассудно! Последуйте примеру Дании, маленькой страны, проявившей величайшее великодушие. Датчане, вместо того чтобы тратить средства на вооружение, взяли на иждивение тысячи голодающих детей своих недавних врагов — немцев.

Нансен уговаривает, умоляет… Тщетно! Представители великих держав откровенно смеются над его "идеализмом и сентиментальностью".

Да, собственно, иначе и быть не могло, удивляться тому не приходится. В.И. Ленин так характеризовал тогдашнее положение: "Лига наций" — союз только на бумаге, а на деле это группа хищных зверей, которые только дерутся и нисколько не доверяют друг другу".[1]

Только в родной стране слова Нанеена нашли отклик. Хотя немецкие подводные лодки в дни войны топили норвежские корабли, ходившие под нейтральным флагом, благородный призыв Нансена погасил чувство мести в сердцах людей его народа. Норвежские семьи дали приют шестидесяти тысячам голодающих немецких детей. Кроме того, для больных и слабых детей в самой Германии норвежцы устроили специальные санатории.

Меж тем «реалистические» политики Антанты расходовали огромные средства на интервенцию, чтобы подавить "красную опасность" в Сибири, на Украине, Урале, Кавказе, в западных и северных областях России. И что же принесла эта злосчастная политика? Новые бедствия — гибель множества людей не только на фронте, но и в тылу.

Одним из таких последствий было тяжкое положение военнопленных, разбросанных по всему свету.

Судьба миллионов этих людей казалась почти безнадежной. Фронты, созданные интервентами, изолировали военнопленных немцев в России и русских, находившихся в Германии. Тиф и голод в разоренных странах уносили в могилы людей, получивших свободу, но лишенных возможности ею воспользоваться.

Международный Красный Крест был бессилен оказать им помощь. Спасти их могли только объединенные усилия наций.

В марте 1920 года этот трагический вопрос был поставлен на обсуждение Лиги наций, заседавшей в Генуе. Лига наций нашла своеобразный выход из положения, выход, который скорее можно назвать перекладыванием своих обязанностей на плечи другого. "Надо поручить исполнение этого дела, — говорилось в решении Лиги, — человеку, который пользуется всеобщим уважением и признанием за свои организаторские способности, энергию, талант и душевное величие".

Где найти такого человека? По общему мнению, единственным человеком, отвечавшим столь высоким требованиям, был Фритьоф Нансен. Всему миру известны мужество, честность, энергия этого выдающегося ученого и общественного деятеля. К тому же он хорошо изучил «загадочную» Россию, бывал в "стране будущего" — Сибири. Даже не склонный к излиянию чувств министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон признал, что "Фритьоф Нансен — единственный человек на земле, перед которым открываются двери министерств во всех государствах".

Лига наций и Международный Красный Крест шлют ему телеграммы с предложением заняться репатриацией военнопленных. Ответ его гласит: "Нет!"

"Почему им для такого дела нужен ученый? — с недоумением обращается Нансен к своему другу художнику Эрику Вереншельду. — Неужели я снова должен оторваться от любимого дела и посвятить жизнь решению далекой мне задачи, которую другие стремятся свалить со своих плеч?"

Вновь и вновь служение обществу обязывает его отказаться от своего истинного призвания. Сначала участие в образовании самостоятельной Норвегии. Затем дипломатический пост в Лондоне. Мировая война помешала осуществить путешествие на Азорские острова, совсем прервала его океанографические исследования. Вместо того пришлось почти целый год хлопотать в Америке, чтобы спасти родину от надвигавшегося голода… Наконец, долгие, тщетные переговоры в Лиге наций. И вот теперь, когда он стал входить в привычную колею научной работы, его опять отвлекают.

Однако Лига наций не в состоянии обойтись без единственного человека, могущего спасти положение. В Люсакер приезжает опытный дипломат, секретарь Лиги наций Филипп Ноэль Бэйкер. Цель его — переубедить Нансена. Он принялся выполнять свою миссию весьма энергично.

— Мне скоро исполнится шестьдесят лет — пора начать более спокойную жизнь, — возражает владелец Люсакера своему гостю. — Дело, которое вы поручаете мне, займет несколько лет. Значит, на все это время придется бросить свои научные занятия, оставить надежды на жизнь в кругу семьи…

В кругу семьи? Но ведь дети его уже стали достаточно взрослыми и живут самостоятельной жизнью. Да, это так, но образовалась новая семья: Фритьоф Нансен женился вторично. На Зигрун Мунте, вдове известного художника. Произошло это в 1919 году, неожиданно даже для самых близких друзей.

Ноэль Бэйкер настойчиво уговаривает. Да, пост верховного комиссара Лиги наций по делам военнопленных действительно обременителен. Но разве можно беречь свой покой за счет страданий стольких людей, томящихся на чужбине?

Матери, жены, дети ждут их — своих сыновей, мужей, отцов!

И был еще один довод, которым аргументировал Ноэль Бэйкер. "Если удастся успешно разрешить проблему возвращения военнопленных, — говорил он, — то это восстановит поколебленный авторитет Лиги наций. Ведь Лига — символ спасения для народов, обескровленных, изнуренных прошедшей войной. И надо укрепить веру людей в эту организацию — инструмент мира и взаимопонимания. Страдающее человечество взирает на вас с надеждой, Фритьоф Нансен!"

Пышные слова дипломата вызывали досаду у того, к кому они были обращены. Но, с другой стороны, казалось, что в них заключалась доля истины: надо поддержать угасающую веру людей в дружную семью народов. Таковы веления долга, и их следует выполнить!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});