Темная симфония - Кристи Фихан

Таша рухнула на стул.

— Наши земли обширны, вокруг дикая местность, а маленькие Винсенте и Маргарита постоянно играют в лабиринте. Они были в такой опасности, а мы даже не догадывались!

Диего успокаивающе положил руку ей на плечо.

— У меня дома трое детей. Madre mia[15] заботится о них, а она старая и больная. Несмотря на мой приказ оставаться в доме, двое старших все равно сбегают от нее. Я волнуюсь. Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Убийства происходили далеко друг от друга, в диапазоне примерно в несколько сотен миль. Мы не сопоставляли их вплоть до последних месяцев.

— Когда это началось здесь, Диего? — спросила Таша.

— Первое тело было найдено в нашем районе примерно два года назад. Мы, конечно, искали, но ничего не нашли. До этого было найдено два тела, но мы решили, что люди уже были мертвы, когда до них добрались дикие животные. Нам потребовалось некоторое время, чтобы сопоставить воедино, что на людей, возможно, охотится одна кошка.

— А что ваша жена говорит по этому поводу? Почему она не сидит с детьми? — спросила Таша.

Вопрос был неожиданным и Диего правдиво ответил на него раньше, чем успел остановиться.

— Моя жена не хотела ни наших детей, ни полицейского в супругах. Она уехала после рождения bambina и не желает больше никого из них видеть, — это был больной для него вопрос, унижение и гнев плескались в его темных глазах.

— Бедные маленькие bambini, брошенные и ненужные, — едва слышно промолвила Таша.

— Они нужны мне, — категорично заявил Диего. — Они не нуждаются в женщине, которая не будет любить их.

Глава 12

— Что это? — это было то немногое в ее слепоте, что сводило Антониетту с ума. Она всегда была вынуждена ждать, пока ей расскажут.

— Я извиняюсь, cara mia, это ноты с музыкой.

Антониетта втянула в себя воздух. Наконец-то, они оказались в уединении ее гостиной за плотно закрытыми дверями. Таша посвятила остаток вечера развлечению капитана, и с учетом всех остальных дел, Антониетта думала, что никогда не останется наедине с Байроном. Любопытство медленно убивало ее. Как и желание остаться с ним один на один.

— Моей музыкой? Она вынесла из дома мою музыку, чтобы передать кому-то другому? — Антониетта не узнавала свое тело. Возбужденное. Нуждающееся. Неполноценное. Она отодвинулась от Байрона, чтобы он этого не заметил.

— Нет, не твоя. Эти ноты очень старые. Я боюсь дотронуться до них. Они могут рассыпаться от прикосновения

Антониетта замерла. Ее рука взметнулась к горлу.

— Я знаю, что это. Как Марита достала их? Они хранились запертыми в личном сейфе дона Джованни. Никто кроме дона Джованни не знал кода. По крайней мере, не должен был, и поверь мне, nonno никогда бы не отдал такое сокровище. О существовании этой композиции не известно никому за пределами нашей семьи.

Байрон откинулся на своем стуле и вытянул ноги к играющему в камине огню.

— Она очень ценная?

— О, да, очень. Это подлинное первоначальное творение композитора Георга Фридриха Генделя[16]. Будучи молодым человеком он посещал Италию и, конечно, был частым гостем здесь, в палаццо. Уже тогда семья Скарлетти обладала властью и состоянием и интересовалась музыкой, а он был исключительно талантлив. Ни один виртуоз не отказался бы от такого приглашения. Он периодически останавливался тут на протяжении трех-четырех лет, когда бывал в Италии. Он оставил много нотаций[17] и дневник. Он также оставил листы с музыкой кантат[18] и опер[19], и даже ораторий[20]. Но самым главным нашим сокровищем является целая опера, написанная Генделем для семьи Скарлетти. Хотя ему самому она не нравилась. Он говорил, что в ней недостает огня Италии, и он не захотел ее сохранить. Наша семья пообещала ему, что она никогда не будет исполнена на публике, ни тогда, ни в будущем. Слово Скарлетти священно. Мы храним нашу клятву ему на протяжении поколений.

Байрон присвистнул.

— Георг Гендель. Я и забыл, что он останавливался в Италии. Его пребывание было таким непродолжительным. В 1710 году он уехал в Ганновер, как я припоминаю, но почти сразу же отправился в Лондон. Его опера «Ринальдо» была создана в следующем году.

— Ты изучал Генделя? — она была поражена.

Байрон опустил глаза на свои руки, удивленный, что допустил такую промашку.

— Мне нравятся его работы, — осторожно промолвил он.

— Мне тоже. Он вернулся несколько лет спустя, когда искал художников и актеров. Тебе известно, что к концу жизни он ослеп? — она выгнула спину, стараясь ослабить напряжение, растущее внутри нее.

— Да, я слышал об этом.

Его голос окутал ее подобно шелку и атласу. Антониетта покачала головой.

— Мне необходимо положить партитуру[21] куда-нибудь, где безопасно. А завтра поговорю с nonno. Он давно в постели. Я же, кажется, с каждым днем просыпаюсь все позже и позже и пропускаю работу, — она взяла у него пакет, при этом стараясь не касаться его. — Я скоро вернусь. Я собираюсь положить его в хранилище в тайном проходе. Сомневаюсь, что Марита найдет его там.

— Поль сможет, — Байрон поднялся ленивым, гибким движением. Он напомнил большую лесную кошку, просыпающуюся возле теплого огня. И это чертовски раздражало ее. — Я пойду с тобой.

Она была уже возле двери в потайной коридор. Последнее, в чем она нуждалась, это Байрон в непосредственной близости от нее.

— Просто расслабься на несколько минут, — она приложила все усилия, чтобы казаться спокойной. — Это не займет много времени.

— Я не возражаю. Мне хотелось бы еще раз взглянуть на стену с рисунками, — его тело прижалось к ее. Она чувствовала исходящий от него жар.

Антониетта торопливо направилась вперед, без колебаний входя в лабиринт туннелей. Байрон двигался, как всегда, бесшумно, но она все равно ощущала его присутствие. Она почти физически ощущала его мускулы под своими пальцами. Эротичные картины танцевали в ее голове. Она хотела его каждым вздохом своего тела. А он казался таким… неосведомленным… незаинтересованным.

Ей хотелось разорвать пакет в своей руке, разорвать что-либо своими ногтями. Звук ее шагов отдавался гулким эхом от древних мраморных плит. Ее дыхание казалось слишком громким. Ее сердце колотилось, а во рту было сухо. Антониетта молча считала про себя, резко поворачивая за каждый угол.

— Наша история невероятно колоритна, — она сделала попытку поддержать разговор, если это было то, чего он желал. Разговор об истории.